Болотный Человек Bogman

– Почему?

– Нам могут их не выдать местные власти. А если и выдадут, то только если у нас будет достаточно улик для предъявления более серьезного обвинения.

– А их недостаточно?

– Спасибо нашему храброму переводчику – вполне.

– И что вам мешает? – я пропустила последнюю фразу мимо ушей, чтобы не покраснеть.

– Рановато. После этого нам нельзя будет их допрашивать. Сразу придется к суду готовиться. А у меня к ним много вопросов. Мне в принципе все равно, где они будут отбывать, но здесь с ними есть шанс найти других. Их ведь, судя по всему, тут довольно много этим занимается.

Терри встал с кресла и прошелся по темно-коричневой овчине, которая заменяла мне коврик у дивана.

– Это ты медведя убила?

– Не говори никому.

Он хмыкнул и снова принялся рассуждать вслух:

– С Чехом их к тому времени связывать уже будет поздно. Но у них и на свое дело хватит материала. Вернее, у нас – на них. Узнать бы, кто этот таинственный В.С.О…

Я сидела и смотрела, как он по-хозяйски расхаживает по моей комнате, рассматривает стену с фотографиями моих друзей по парашютному спорту, подходит к музыкальному центру и роется в коллекции дисков. Намекнуть бы ему, что я, возможно, знаю этого В.С.О. Если бы я ему все выложила сейчас, с него быстренько бы слетела вся эта высокомерность. Но я колебалась. Это было мучительно трудно. Я должна была сохранять верность «Лагу».

– Вау! «Джипси Кингс»? Классическая гитара, фламенко! А это что? Какой-то сердитый русский с гитарой… Классика… Латино… Апокалиптика. О! Дискотека 80-х! Это хорошо, – он запустил диск, прибавил звук и вдруг за руку выдернул меня из диванных подушек. – Потанцуем, крошка?

Его изменившийся голос, вероятно, должен был имитировать мексиканского кабальеро, но был больше похож на пьяного Гленна Форда. Мой сборный диск начинался с «Пурпурного дождя».

– Тебе мое макиато в голову ударило?

– Тони, моя дорогая леди! Жизнь коротка. А у меня сейчас прекрасное настроение. Я хочу поделиться им с тобой. Ты слишком серьезная. Много думать – тоже вредно для здоровья, как и любые другие излишки.

Он стал медленно кружить по комнате, держа меня за далеко вытянутую руку. Хорошо, что Катьки дома нет. Может, стоит рассказать ему немного? Нет! Чуток расскажешь, а он надавит и вытянет остальное. Это я у Хаммера член команды, а у Терри я просто переводчик.

– Ну? – спросил он своим обычным голосом.

– Что «ну»?

– Ты-то что такая невеселая? Случилось что?

– Нет. Я не могу… не думать.

– Над чем думаешь, если не секрет?

Секрет! Еще какой секрет!

– Очень важный вопрос решаю. Дилемма.

– «Да или нет»?

– Что-то в этом роде.

– Это очень важно?

– Да.

– Для тебя или для кого-то другого?

– Для всех нас.

Он подошел чуть ближе. Ой, по-моему, он меня не так понял. А Терри заговорил, глядя мне куда-то в бровь.

– Ну тогда слушай меня внимательно. Ты знаешь, чем занималось человечество все свои сознательные века?

– Выживанием.

– Это было и в бессознательные… В сознательные оно занималось поисками смысла жизни.

– Допустим.

– Каждый человек задавался вопросом: «А зачем я есть?»

– Так уж и каждый?

А может быть, его просто пофилософствовать потянуло?

– Ну, каждый нормальный человек. Если бы все без исключения думали над этим, все было бы проще. К счастью, людьми управляют еще и пороки, и страсти, и желания куда более примитивные, – он подошел еще ближе.

– К счастью?

– Да. Так вот. Как ты думаешь, находили ли люди ответ на этот вопрос?

– Глобально им этого сделать не удалось, – ответила я неуверенно, – если только некоторым из них…

Куда ты клонишь, Терри? Какая крошка??? Что с тобой сегодня? Такого себе даже Синклер не позволял.

– Именно так! Отдельным лицам должна была прийти в голову простая идея. Ведь ответ на вопрос действительно очень прост. Так прост, что нашедшие его тут же переставали верить сами себе и сдавали позиции.

– И, я полагаю, ты – один из них?

– Я? Я давно нашел смысл жизни, но я не боюсь признаться в его величии и простоте.

– Тогда скажи мне.

– Вообще-то каждый должен дойти до этого сам. Иначе этой мудростью можно неправильно воспользоваться, во вред себе.

– Я буду осторожна. Я эгоистка. Стараюсь себе не вредить.

– Хорошо. Почему бы не сделать доброе дело? Ты готова?