– Почему?
– Нам могут их не выдать местные власти. А если и выдадут, то только если у нас будет достаточно улик для предъявления более серьезного обвинения.
– А их недостаточно?
– Спасибо нашему храброму переводчику – вполне.
– И что вам мешает? – я пропустила последнюю фразу мимо ушей, чтобы не покраснеть.
– Рановато. После этого нам нельзя будет их допрашивать. Сразу придется к суду готовиться. А у меня к ним много вопросов. Мне в принципе все равно, где они будут отбывать, но здесь с ними есть шанс найти других. Их ведь, судя по всему, тут довольно много этим занимается.
Терри встал с кресла и прошелся по темно-коричневой овчине, которая заменяла мне коврик у дивана.
– Это ты медведя убила?
– Не говори никому.
Он хмыкнул и снова принялся рассуждать вслух:
– С Чехом их к тому времени связывать уже будет поздно. Но у них и на свое дело хватит материала. Вернее, у нас – на них. Узнать бы, кто этот таинственный В.С.О…
Я сидела и смотрела, как он по-хозяйски расхаживает по моей комнате, рассматривает стену с фотографиями моих друзей по парашютному спорту, подходит к музыкальному центру и роется в коллекции дисков. Намекнуть бы ему, что я, возможно, знаю этого В.С.О. Если бы я ему все выложила сейчас, с него быстренько бы слетела вся эта высокомерность. Но я колебалась. Это было мучительно трудно. Я должна была сохранять верность «Лагу».
– Вау! «Джипси Кингс»? Классическая гитара, фламенко! А это что? Какой-то сердитый русский с гитарой… Классика… Латино… Апокалиптика. О! Дискотека 80-х! Это хорошо, – он запустил диск, прибавил звук и вдруг за руку выдернул меня из диванных подушек. – Потанцуем, крошка?
Его изменившийся голос, вероятно, должен был имитировать мексиканского кабальеро, но был больше похож на пьяного Гленна Форда. Мой сборный диск начинался с «Пурпурного дождя».
– Тебе мое макиато в голову ударило?
– Тони, моя дорогая леди! Жизнь коротка. А у меня сейчас прекрасное настроение. Я хочу поделиться им с тобой. Ты слишком серьезная. Много думать – тоже вредно для здоровья, как и любые другие излишки.
Он стал медленно кружить по комнате, держа меня за далеко вытянутую руку. Хорошо, что Катьки дома нет. Может, стоит рассказать ему немного? Нет! Чуток расскажешь, а он надавит и вытянет остальное. Это я у Хаммера член команды, а у Терри я просто переводчик.
– Ну? – спросил он своим обычным голосом.
– Что «ну»?
– Ты-то что такая невеселая? Случилось что?
– Нет. Я не могу… не думать.
– Над чем думаешь, если не секрет?
Секрет! Еще какой секрет!
– Очень важный вопрос решаю. Дилемма.
– «Да или нет»?
– Что-то в этом роде.
– Это очень важно?
– Да.
– Для тебя или для кого-то другого?
– Для всех нас.
Он подошел чуть ближе. Ой, по-моему, он меня не так понял. А Терри заговорил, глядя мне куда-то в бровь.
– Ну тогда слушай меня внимательно. Ты знаешь, чем занималось человечество все свои сознательные века?
– Выживанием.
– Это было и в бессознательные… В сознательные оно занималось поисками смысла жизни.
– Допустим.
– Каждый человек задавался вопросом: «А зачем я есть?»
– Так уж и каждый?
А может быть, его просто пофилософствовать потянуло?
– Ну, каждый нормальный человек. Если бы все без исключения думали над этим, все было бы проще. К счастью, людьми управляют еще и пороки, и страсти, и желания куда более примитивные, – он подошел еще ближе.
– К счастью?
– Да. Так вот. Как ты думаешь, находили ли люди ответ на этот вопрос?
– Глобально им этого сделать не удалось, – ответила я неуверенно, – если только некоторым из них…
Куда ты клонишь, Терри? Какая крошка??? Что с тобой сегодня? Такого себе даже Синклер не позволял.
– Именно так! Отдельным лицам должна была прийти в голову простая идея. Ведь ответ на вопрос действительно очень прост. Так прост, что нашедшие его тут же переставали верить сами себе и сдавали позиции.
– И, я полагаю, ты – один из них?
– Я? Я давно нашел смысл жизни, но я не боюсь признаться в его величии и простоте.
– Тогда скажи мне.
– Вообще-то каждый должен дойти до этого сам. Иначе этой мудростью можно неправильно воспользоваться, во вред себе.
– Я буду осторожна. Я эгоистка. Стараюсь себе не вредить.
– Хорошо. Почему бы не сделать доброе дело? Ты готова?