Болотный Человек Bogman

– Вы ему помогали похищать детей?

– Без комментариев.

– Он людей убивал?

– Без комментариев.

– Что вы знаете об этом?

– Без комментариев.

Тут вмешался адвокат:

– Вы оказываете необоснованное давление на моего клиента. Эти вопросы не имеют к нему отношения. И к причинам его задержания тоже. Вы не имеете права задавать вопросы о вещах, не касающихся этих причин.

– Я задам ему только один главный вопрос и в зависимости от ответа оставлю за собой право задать вспомогательные. Вас это устроит?

– Какой это вопрос?

– Александр, вы согласны сами рассказать, что можете, о человеке по кличке Скрип? Если ваша личная ситуация не совсем невинна, я обещаю, что не буду вас сегодня спрашивать об этом.

Александр помолчал. Адвокат напомнил ему, что он может прервать интервью для отдыха и беседы с ним. Но Лямский думал теперь сам. Он уже чувствовал себя неважно, ему требовалась доза, а добытые четыре часа назад у санитара таблетки кодеина уже не действовали. Я не знаю, что происходило в его голове, но он стал покачиваться на стуле, глядя в пол. Разговор с адвокатом до собеседования был полон тумана. Мне было хорошо понятно только одно. Саша Лямский знает все, что нам нужно для того, чтобы найти Скрипа. Но из него вырвалась только пара фраз, из которых адвокат понял мало чего, ведь он не знал о богмэне. А я поняла больше. Теперь даже Том и его команда знали меньше меня. Но то, что я подслушала на консультации Лямского с адвокатом, я не могла доложить никому… Вот ситуация!

– Он меня убьет. Как убил Витька.

– Кто? Свиридов?

Саша удивленно посмотрел на Тома.

– Да. Генка.

– Не убьет, если мы его найдем. Рассказывайте.

– На самом деле я всего не знаю. Только то, что Генка где-то запоролся. У него бизнес был крутой. Большие бабки делал. Он по просьбе Лариски меня с Секачом познакомил. Я у Секача поработал и на иглу у него же сел. Он уехал в Литву, а я остался без работы.

Лямский поежился будто от холода. Его начинало ломать, но он продолжал:

– Так вот он сказал, что есть возможность заработать денег и вернуться в Кишинев… лечиться, учиться и прочее. Мне тогда еще двадцати не было. Сказал, что хочет одного гниду отлупить, который ему бизнес запорол. Только не отлупил он его, а порешил. Не рассчитал, наверное. А мне, чтоб молчал, дал денег и велел убираться. Он бы и меня… но из-за Лариски оставил. Я не хотел сюда возвращаться, но Лариска решила ехать в Англию. Я поехал, боялся, что она опять с Генкой сойдется. А он себе новый паспорт сделал. Теперь его зовут по-другому. Бизнес у него в законе, и вообще он другой стал. Только не получилось у них с сеструхой. Я даже рад.

– А как зовут его теперь?

– Слушай, начальник. Худо мне. Не за себя, за Ларку боюсь. Вы лучше оставьте нас в покое, а? Она все равно вам ничего не скажет. Она отдыхать поехала на Кипр. С новым хахалем. Сама, дура, телефон на подзарядке забыла. Я ей скажу, она не вернется, если будете лезть. Я и так вам все рассказал. А хотите найти Генку, ищите через его сестру, а не мою. У него теперь типа есть сестра в Херсоне. Он с ней переписываться не любит, так я за него ей писать должен был. Раз в полгода. Сначала печатал и посылал в конверте. А потом – по электронной почте. Я вам адрес дам. Наизусть знаю. Записывайте.

– Спасибо.

– Все, я устал.

– А что Свиридов сделал с телом?

– Без комментариев.

После собеседования мне стало легче. Рассказав все это, Саша снял огромный груз с моей души. Если бы он все умолчал, неизвестно, как бы я сдержалась. Но кое-что все-таки мне надо было Тому передать. Это не было нарушением конфиденциальности. Это было то, что Александр сказал для него по-русски и сказал именно мне, а не адвокату, уже после собеседования. Том, как и обещал, отпустил Лямского, но предупредил, что если потом выяснится его новая связь со Свиридовым, то ему несдобровать. Это было излишне. Потому что уже через неделю Саша сам уехал на Кипр к сестре, и они так больше и не возвращались в Англию. Мне так и не довелось познакомиться с красавицей Ларисой Лямской. Моим следующим объектом стала некая Полина Одосеенко-Мильчук. Мне предстояло написать ей электронное письмо. Английский текст письма составил на другой же день Том Хаммер. Он был очень официальным и сообщал о том, что пропал человек, и подозревается, что пропавший может быть братом Полины. И что найдено тело, которое нужно опознать, так как это, скорей всего, он и есть (приводилось описание татуировки на руке в виде желудя и описание сломанного клыка). Письмо сухо, но не без сочувствия требовало как можно больше сведений обо всех контактах Полины с братом за последние десять лет, а также описание брата и его фотографию. Обеспокоить напрасно семью этого человека полиция не боялась. Теперь уже никто не сомневался. Брат Полины был убит восемь лет назад, но его труп, обезображенный и замаринованный в ирландском болоте, теперь ждет своей дальнейшей судьбы в полицейском морге графства.

Том опять пошел провожать меня до машины. Было видно, что он места себе не находит. И все-таки не удержался и сказал:

– Жаль, что я не могу заставить тебя рассказать то, что ты там услышала во время консультации.

– Не можешь. Но я могу передать неофициальное сообщение Сани Лямского британской полиции. С условием, что она никогда не будет беспокоить его ни под каким предлогом.

Глаза Тома включились, как машинные фары в темноте.

– Говори!

– Сперва скажи мне, на каких участках шоссе установлены видеокамеры, снимающие ситуации на дорогах и пробки для программы новостей.

– На самых востребованных. По всей кольцевой М25, например. И на подъездах к ней.

– А что их включает?

– Они на фотоэлементе. Проезжающие машины включают, что же еще?

– А как долго записи хранятся?

– Не особо. Некоторые пару месяцев, а некоторые пару лет. Несколько лет будет редким исключением. Причина нужна.

– Богмэн по имени Виктор Сергеевич Одосеенко был убит вечером 6 ноября 97-го года на Б198.

– Так. Понял. Дальше?

– Все.

– Как это все?

– Это все, что он просил передать, пока адвокат в туалет бегал.

– Это маловероятно… слишком много лет прошло. Да и темно было. Шанс не больше, чем…

Том замер. Он постоял молча целую минуту, потом быстро что-то сказал в благодарность, больно сжав руку, и побежал назад.

Было уже два часа ночи, когда я добралась до постели. Мне страшно хотелось есть. Как никогда. Утром надо было на работу, и я просто выпила остатки куриного бульона, сваренного Катей без меня, и поспешила лечь. Я боялась, что мне снова приснится богмэн, но приснился мне зал большой научной библиотеки в университете. Я сидела за столом и читала про мамонта. Он так хорошо сохранился во льду, что его мороженое мясо хотели съесть собаки экспедиторов. За столом напротив сидела молодая грудастая женщина. У нее была посредственная внешность, но мне вдруг захотелось выхолить ее, одеть красиво, сделать маникюр и прическу. Мне думалось, что я могу, будто художник, создать шедевр. Я уже хотела заговорить с ней, но она встала и сама обратилась ко мне: «Мрр-уф?» Я проснулась и уставилась в янтарные глаза. Наступил последний понедельник учебного года.

Случай 18. Смысл жизни

Терри оторвался от бумаг и весело подмигнул мне.

– Богатый улов? – спросила я.

– Спрашиваешь… Оказывается, они покупали топливо и в Эстонии на эти карточки. Но это может вызвать у нас осложнения. Как бы их там не арестовали ненароком. Мы не хотим, чтобы против этих мальчиков возбудили уголовное дело у них дома, пока сами с ними не разберемся.