Творожная кнопка или зовите Ханну

– Здравствуйте, – ответила я, стараясь скрыть свои эмоции за равнодушием.

– Меня зовут Кран! Открой посильнее кран, получишь веселья стакан! – выдал клоун, совершенно счастливый.

Да он чокнутый…

– Ханна, – нехотя представилась я в ответ.

– Ханна, это и есть ваш партнер на сегодняшний вечер. Прошу вас обсудить все нюансы. Начало через час. Я приду за вами, – с этими словами Вольдемар ушел, оставив меня с сумасшедшим один на один.

– Вот так встреча с обезьянкой, приглашаю на свиданку! – красный рот снова расплылся в улыбке, отчего нарисованные губы поверх щек достали до ушей.

– Давайте сразу договоримся, – он начинал меня пугать своим напором, – мы просто работаем. Я отрабатываю свою программу – вы не лезете. С меня танец, жонглирование апельсинами, фокусы для именинника, заключительный номер. И все, расход.

– Кран наполнит весельем чан и устроит праздничный фонтан! – на последнем слове он топнул ногой и, расставив широко руки, затряс ладонями.

– С вами можно как-то нормально поговорить? – растерялась я.

– Кран нормальный вам дан…

– Поняла. Не продолжайте, – для верности я остановила его, выставив ладони.

Почти весь отведенный на подготовку срок я пыталась игнорировать своего партнера, скрывшись в ванной комнате вместе с выданной юбочкой. Снятая и сложенная одежда привычно отправилась в сумку, а я превратилась в милую обезьянку. Все время приходилось себе напоминать о том, что мне заплатят целое состояние. В зеркале отразилась обычная серая макака. Довольная, я нацепила юбочку, заколола бантик и подмигнула себе. Ну, красотка! Мой крик, пронзительный и короткий, отразился от стен, нужно было вспомнить какого это. Я могла говорить как человек в таком обличье, но очень редко пользовалась этим, стараясь максимально скопировать повадки и звуки животного. Жаль, конечно, что я могу только пародировать животных, понимать их язык я пока не научилась, но не теряю надежд.

Время вышло. Полностью готовая я прыгнула на ручку двери и открыла замок. В комнате меня ждал очередной экспромт от Крана.

– Кран сегодня не один, Кран сегодня с Надин, – он ткнул пальцем в меня.

В ответ я зашипела и показала острые зубки. Кран выставил руку, приглашая забраться на нее. Я проигнорировала это и, забравшись по штанине, уселась на плечо. Хотелось как-то донести, что я вполне вменяемая.

В дверь постучали: за нами пришел Вольдемар.

По коридору мы шли небольшим отрядом, но уже у главной лестницы Вольдемар отделился и спустился первым. Через несколько минут мы последовали за ним в холл, забитый толпой аристократов. Все намасленные, напомаженные, разодетые. Их парфюм можно было потрогать в воздухе, он тут же забил мой маленький носик. Я фыркнула и чихнула несколько раз.

– Кран поможет обезьянке, чтоб продолжилась гулянка! – клоун начал доставать платок из нагрудного кармана, привлекая внимание толпы. Зеленый, красный, желтый, синий… платкам не было конца. Он все тащил и тащил, люди образовали площадку вокруг нас, развеселились, хлопали, смеялись.

– Ганс, милый, где ты? Смотри, кто это к тебе пришел? – пышная дама в вечернем платье с лощеными щеками позвала своего отпрыска. Такой же толстый и розовощекий парнишка прибежал на зов с компанией разодетых детей. Одного взгляда хватило, чтобы понять – тяжелая публика.

– Мама! Я хотел мальчика-обезьянку! – тут же выдал он претензию.

Так и знала, что с мальчишкой будут проблемы!

– О, Ганс! Будет тебе мальчик-обезьянка.

– Сейчас же! – заверезжал он.

Госпожа Зельц засуетилась и подозвала Вольдемара. Получив поручение, он направился к нам, но не успел. Зазвучала веселая музыка. Я решила, что пора отработать свой гонорар: залезла на макушку к клоуну и начала танцевать, переминаясь с лапки на лапку и хлопая в ладоши. Кто-то подхватил мои хлопки, после все больше и больше людей. Все следили за мной с неким восторгом. Заполучив внимание, я спрыгнула на перила, потом на ступени повыше, чтобы все могли видеть меня. Кран, слава Создательнице, остался внизу. Я кружилась, скакала, кувыркалась, всячески показывала все, на что способна в теле обезьянки. На меня смотрели как на диковинку, показывали пальцем, смеялись и радовались. Родители, но никак не дети. Они стояли с кислыми лицами и полностью копировали недовольство своего главаря. А предводителем этих неприятных маленьких господ был Ганс. Что ж… не на ту напали. Я еще покажу им.

Музыка затихла в тот момент, когда в ход пошел мой коронный номер. На передних лапках, вниз головой, я поднималась по перилам. Не успела я сама встать на задние лапки, как меня подхватил на руки клоун, перевернул в воздухе и прижал к себе с немалым усилием. Я пыталась вырваться из неприятной хватки, но, чем больше попыток делала, тем сильнее он придавливал меня к себе. К нам чуть ли не бежал Вольдемар, а приблизившись, сказал так, чтобы слышали только мы с клоуном:

– Ханна, переоденьтесь в обезьяну-мальчика, пожалуйста, – он сунул в руку галстук-бабочку и шляпку.

– Мы так не договаривались! – прошипела я.

– Еще десять золотых к гонорару.

Ладно, какая разница. Что мне, сложно, что ли?

Клоун пригласил всех в отдельный зал для детей, украшенный разноцветными лентами. В нем плавали, иначе их размеренное движение и не назовешь, официанты в праздничных колпаках и с приклеенными улыбками, разносили угощения. В центре возвышалась небольшая сцена, на которой расположились животные: козлик в шляпке и галстуке, зайчик в пиджачке, собака в ботинках. Они были привязаны, никто не двигался, и выглядели максимально жалко. Что за извращенные желания у маленького Ганса? Здесь животным точно не место, так еще и в одеждах. Кролику плохо и жарко, козлику давит галстук, а собака даже не может стоять в не предназначенной для неё обуви. Ладно, дети, но куда смотрят родители? Разве можно поощрять жестокость? В списке нелюбви сменился лидер: аристократы-родители вышли на новый уровень.

Постаралась изо всех сил засунуть чувство жалости подальше, потому как мне и самой предстоит поскакать тут перед деточками.

Пока я пребывала в раздумьях, клоун, не теряя времени, начал снимать с меня юбку. Такой интимный момент стерпеть невозможно даже в теле обезьянки! Поэтому недолго думая я цапнула клоуна за руку. Тот заорал и отбросил меня в сторону.

Наконец, мы получили хоть какую-то реакцию от детей. Они в восторге залились хохотом и начали хлопать. Клоун просек, что им понравилось, поэтому решил сыграть на этом интересе.

– Кран догонит обезьянку и отходит ее палкой! – его клич сопроводили поддерживающие детские вопли.

Что? Вообще ополоумели? Заводила достал из сундука на сцене огромный разноцветный дрын, похожий на игрушечный. Но я-то вижу, что это обычное разукрашенное бревно.

Пока он готовился к своим «фокусам», я спрыгнула со сцены и забилась в угол за кресло. Мое маленькое сердечко выпрыгивало из груди от страха, я молилась Телю, чтобы провалиться в подвал, а Мирре, чтобы та преградила путь моим обидчикам. Тень на полу приближалась, а я вот-вот готова была превратиться в птичку и улететь. Но договоренность с нанимателем я никогда не нарушала. Тем временем на полу появились носочки белых туфелек, а после за кресло заглянула малышка. Я выдохнула: это чистая душа во плоти, доброе создание Мирры. Маленькая девочка увидела меня и расплылась в беззубой улыбке. Я поднесла палец к губам в призыве молчать. Девочка доверчиво покивала и сразу заорала во все горло:

– Она здесь! Все сюда!

Ах ты дитя Теля! Следующие пятнадцать минут я просто бегала и прыгала по всему залу от красных оруще-невменяемых детей во главе с Гансом, который хотел мальчика-обезьянку, и сумасшедшим Краном с дубинкой в руках. Мне удалось выбежать из детского зала в поисках спасения во взрослом. Гости сидели за богато накрытым столом, редко переговариваясь, слушали живую музыку. Атмосфера ужина была нарушена в миг, как только я влетела в зал и стремительно нырнула под скатерть.

Теперь в зале орали не только дети, но и их чокнутые мамаши, которые думали, что под столом крыса размером со слона, не меньше. Я металась под ногами вскакивающих со своих мест гостей, пока дорогу не преградил Ганс. Он залез под стол и накинул на меня полотенце. Некоторое время я ничего не видела, но чувствовала, как меня схватили и вытянули из-под стола. Полотенце на мне сдавили так сильно, что я стала задыхаться и испугалась по-настоящему. И началось…

Вот всегда так, стоит мне запаниковать, как я неконтролируемо превращаюсь в животных и не могу остановиться, пока не успокоюсь. В руках у Ганса вместо обезьянки оказался огромный удав. Ганс заорал и отбросил меня. Его вопли подхватили взрослые и остальные дети. Жаль, что они не знают, что крики не способствуют моему успокоению. Из змеи я превратилась в белого медведя, потом в лисицу, страуса, таракана, завершила все кошкой и, наконец, предстала перед орущей не своим голосом толпой в неглиже, зато в своей человеческой форме. Собственно, полотенце пригодилось. Воцарилась тишина.

Послышались одинокие неуверенные хлопки, кто-то даже присвистнул, у официанта, застывшего посреди зала, выпал поднос. Громкий дзинь привел меня в чувство, я превратилась в бабочку и вылетела в открытое окно над головами гостей. Последнее, что слышала, это крик господина Зельца:

– Поймать ее! Держите!

Из поместья вылетела бабочкой, а домой прилетела голубем. Проскользнув в приоткрытое окно своей комнаты, я, наконец, вернула себе человеческий облик. Нужно признать, что сегодня я перегнула. Очень сильно. Моралисты с ума сойдут. Голый человек, надо же! Но мне дар метаморфа позволяет осознать, что одежда – это всего лишь оболочка для защиты, как шерсть у животных, и под ней мы абсолютно одинаковые. Стыдно ли мне? Немного. Буду ли я переживать, что меня видели почти голой? Нисколько! Я не справилась с работой, и это меня расстраивает гораздо больше.

Прежде чем услышать стук во входную дверь, я успела привести себя в порядок. Вольдемар на пороге ничуть не удивлял. Его напряженное лицо не мог скрыть даже полумрак улицы.

– Госпожа Лорин, вынужден потребовать у вас выданный аванс. А также сообщить о намерении семьи Зельц подать на вас заявление в полицию о ненадлежащем исполнении услуг.

Я молча отдала мешочек с деньгами, забрала свою сумку у него из рук и закрыла перед его носом дверь. Тоже мне… вынужден потребовать…

– Ханна, что ты там устроила? – раздалось за моей спиной. Мама.

Она смотрела на меня с упреком, ее ноздри начали раздуваться, а руки уперлись в бока. Признаться, она не выглядела устрашающе, наверное, потому что была в одном халате на ночную сорочку и с бигуди на голове.

– Завтра узнаешь. Я не хочу рассказывать, – я попыталась ее обойти, но она остановила.

– Нет уж, расскажи! – потребовала мама и крикнула в потолок, – Роберт, иди, послушай, что натворила твоя дочь!