Творожная кнопка или зовите Ханну

Почти сразу со второго этажа в одних трусах и тапочках спустился отец, зевая и пытаясь разлепить сонные глаза.

– Роза, что случилось? Ханна, ты кого-то убила?

– Нет, папа.

– Ты спалила чей-то дом?

– Нет, папа.

– Тогда я не вижу поводов орать среди ночи. Роза, пойдем спать, – сказал он и, так и не дойдя несколько ступеней до конца лестницы, начал подниматься.

– Что случилось в доме Зельцев? – прорычала мама. – Пока Ханна не ответит, никто в этом доме спать не будет.

– Да ничего такого не случилось. Я просто испугалась, – добавила ужаса и жалости в голос и намеренно обратилась к отцу. Он был всегда на моей стороне. – Они хотели побить меня палкой, папа…

– О, Мирра, только не это! – мама схватилась за бигуди, явно переживая не из-за угрозы моей жизни.

– Подумаешь, всего лишь превращалась в разных животных, а потом в себя. И, в конце концов, улетела бабочкой, – я ковыряла ногтем большого пальца ручку сумочки.

– Да, милая… такого представления они точно не ожидали, – папа подошел к маме и взял ее за руку, – Роза, видишь, ничего страшного не случилось. Пойдемте спать.

– Завтра весь город будет в курсе, что наша дочь-метаморф скакала там козлом, обезьянкой и слоном… – заплакала мама и бросилась на грудь отцу. Он обнял ее, но за спиной показывал мне рукой на выход.

– Кстати, в козла и слона я не превращалась в этот раз… в страуса и таракана, – сказала я уже наверху лестницы.

Мама громко всхлипнула и зарыдала в голос, мешая это со словами молитвы Создательнице Мирре. Ее голос стал глуше за закрытой дверью моей комнаты, а потом совсем стих.

Глава 2.

Дома утро начинается еще до рассвета. Отец и мама идут на рынок за свежими продуктами, а в мои обязанности входит подготовить зал для завтраков. Улица, где располагается наше кафе, начинает жужжать задолго до восхода солнца. Трудолюбивые пчелки летят на свои места: в магазины одежды, ткацкий цех и ателье, лавки сапожника и кузнеца. И все это для людей со средним достатком, богачи к нам заходят редко, слава Мирре.

У нас любят завтракать многие работяги, а все из-за сырников. Идеальная румяная корочка снаружи, а внутри – сама нежность… Не знаю, что за магия, но они у меня получались лучше всего, поэтому каждое мое утро было творожным.

Это утро не стало исключением. Мне некогда было переживать по поводу вчерашнего. Я подмела пол, вытерла пыль, вымыла столы, расстелила свежие скатерти и отправилась на кухню готовить то, что приносило постоянный доход.

Мама и отец вернулись с рынка, когда я уже подготовила все для первой партии сырников. Обернулась на звук шагов.

– Доброе утро… – увидев их лица, я осеклась. Отец поджимал губы, а мама входила на кухню, демонстрируя максимальную скорбь. Кажется, можно начинать переживать. – Что-то случилось? Не пугайте меня…

– Только не в слона! – заорала мама.

– Да не буду я, просто скажите, что случилось.

– Только о тебе и говорят, дочка, – папа стал разбирать корзину и раскладывать продукты по местам.

Мама вытирала слезы и выговаривала:

– В чем мать родила, скакала там, на глазах у аристократов… разве я так воспитала тебя?! Да, такой уродилась, но я старалась… запереть тебя как зверушку? Так ты ж муравьем уползешь. Начнешь ругать – улетишь птичкой. А если разозлишься, так и кинешься на мать львом.

– Мама, ну что ты вспомнила? Мне тогда три года всего было. Пап, ну хоть ты скажи…

– Дочка, да что там говорить, разве людей не знаешь? Ты им ногу показала – уже женщина легкого поведения, – спокойно отозвался отец.

– Моя дочь – женщина легкого поведения! – зарыдала мама в голос.

– Так, пап! Ты не помогаешь!

– Как и вы мне! А ну, за дело! Скоро весь город придет на тебя вживую посмотреть. Пока мы только в выигрыше от этой истории, – он подмигнул мне и всучил чан с творогом, а маме помидоры, чтобы вымыть их. За делом забылся тот «невероятный позор и стыд», который мама испытала на рынке, когда ее расспрашивали торговцы о дочери-метаморфе. И как она бедная живет с таким уродом.

Наступило время открытия кафе. Как только двери распахнулись, начал стекаться народ. Все глазели на меня и перешептывались, не сильно переживая, что их повышенный интерес заметен. Я привыкла к этому и уже не обращала внимания. За 22 года чего только не слышала в свой адрес, меня не проймешь такой реакцией. В какой-то степени мне даже все равно, что они обсуждают за моей спиной.

В самый разгар завтрака в зал вошел полицейский в форме. Он безошибочно направился ко мне, застывшей посреди столов с очередным заказом.

– Ханна Лорин? Мне приказано сопроводить вас в Центральный полицейский участок.

Мама, которая также помогала в зале, завыла, утирая реки слез краешком фартука. Как это у нее получается? Всего секунда – слезы водопадом. Услышав вопли мамы, из кухни выглянул отец.

– Я возьму только сумочку, – сообщила полицейскому, спокойно выставив на стол гостей их завтрак.

На кухне отец всучил мне сверток наспех собранной еды, сам сложил в мою сумку и обнял.

– Если до вечера не вернешься, я приду за тобой, – пообещал он.

Я вышла в зал. Мама схватила меня за руку, судя по ее лицу, она вообще сомневалась, что я вернусь.

– Это я виновата, – ее подбородок затрясся.

– Мам, все хорошо будет, – сказала ей и освободила руку. Отец перехватил ее ладонь. Мама, как всегда, уткнулась в его плечо и уже не сдерживала слез.

Вот это драма… люди в зале притихли, боясь проглядеть хоть секунду представления.

Выходили из кафе в полной тишине. По дороге полицейский молчал, я тоже не спешила его расспрашивать. В голове роилась куча версий развития событий. За весь путь, что мы ехали в экипаже до Центрального полицейского участка, я подготовила себя ко многому и боялась всего, конечно же.

Полицейский галантно пропустил меня внутрь участка. На входе тут же нас встретил еще один служитель порядка, очень похожий на моего сопровождающего. Хотя для меня все полицейские были одинаковыми: черная форма с блестящими пуговками и котелок на голове. Говорят, что их форма напичкана различными магическими штуками, например, пуговки – это парализующие бомбочки, ткань пропитана специальным составом, ее не пробьет ни одно колющее оружие, и она удержит точечный импульс магии, а вот котелок… чтобы сотрудники могли втираться в доверие жителям? Или скрыть истинную силу от преступника? В любом случае выглядят в котелках они крайне потешно, но нас с детства учат не хохотать над полицией.

– Здравствуйте, досмотр личных вещей, – сказал страж.

Он указал на сумочку. Я игриво улыбнулась, припоминая, что у меня там лежит и начала выкладывать на стол сверток с провизией от папы, перчатки, платок, пудру, расческу, какой-то фантик и несколько забытых конфет.

– Что это? – полицейский ткнул в сверток.

– Еда. Папа сложил на случай, если задержусь, – судя по пытливому взгляду стражника, поняла – не верит, и уже что-то хотел сказать, но его опередили.

– Здравствуйте, госпожа Лорин. Пройдемте, – за пунктом досмотра стоял господин Дориан Макгрегор, лучший детектив Центрального полицейского участка.

В городе его знала каждая собака. А все потому, что имя следователя не сходило со страниц газет. Он аристократ, доверенное лицо Его Величества, его друг детства. Странно, что вообще человек с такими связями забыл в полиции? Судя по статьям в газетах, он раскрывает самые громкие и запутанные дела. При этом всем считается самым завидным холостяком в нашем городе и за его пределами. Красивый, благородный, честный, неподкупный. Гроза преступников и сердец девушек всех возрастов. Кроме моего: перебор хороших качеств. Не мой уровень.

Ко всему прочему, господин Макгрегор еще один из самых сильных магов Королевства Эсмар. Разрушитель. Он может в секунду развеять в прах любой предмет, разорвав магическую паутину. Её видят только одаренные, к ним я не отношусь. Противостоять такой силе может только создатель того же уровня, ну или целая команда магов, которые смогут связать, преобразовать и укрепить нити с помощью дара.