На краю обрыва…

– Звёздочки? Ето хорошо. Нравитси учитьси значить?

– Не-а, не нравится.

– Як же так?

– А, – махнул рукой Серёжка и перелез через забор на сторону соседей. – Говорил я мамке, отдай меня во второй класс, так нет, не захотела. Скучно там с ними.

– Скучно?

– Ага. Сидят, крючочки рисуют. Я ужо давно читать умею. Меня Натаха научила. А чё етот здоровяк всё за ней ходит? Ты скажи ему, дядя Паша – я вырасту, сам на Натахе женюсь.

– Ну, – махнул рукой Павел, – когда ето ешшо будеть? Для тебя друга невеста найдётси.

– Не, я точно говорю, женюсь на Натахе. Вот закончу восемь классов, выучусь на тракториста и женюсь.

– Серёнька! – позвала брата выглянувшая из дома Нюрка. – Поди ка сюды. Дед тебя зовёть.

– Ну ладно. Пошёл я, – мальчик подал руку Павлу и, прощаясь, крепко пожал. Потом быстро перелез через забор и убежал в дом.

Павел вышел за калитку, усмехаясь, думая о Серёжке. Наташа часто с ним водилась. И когда помогала братьям с уроками, то попутно и Серёжку усаживала рядом. Учила его читать, а потом и писать. Мальчишка оказался на удивление сообразительным и схватывал всё на лету, что нельзя было сказать о Мишке с Ванькой. Сама Наташа, как и мать, училась на пятёрки. А вот сыновья удались в Павла и лицом, и ростом, и характером. Только волосы Мишка материны взял – чёрные, волнистые, непослушные. А Ваньке достались отцовские – светлые. Если бы не волосы, то могли и за близнецов сойти. И учились так же, как и Павел, выше тройки получали оценки крайне редко. Это ничуть не смущало отца, а вот Галина наказывала мальчиков сильно и часто. Те, понимая, что порки и угла не избежать, всё равно прогуливали уроки. Убегали из дома, не исполнив данные матерью задания по хозяйству, а потом, возвращаясь, сразу ложились в кровать и делали вид, что уснули. Одним словом, росли обычными мальчишками, что злило Галину. Она мечтала, что и сыновья смогут уехать из Берёзовки, поступив учиться. Но чем старше они становились, тем меньше в это верила и сама мать.

Павел вышел со двора и присел у забора, прислонившись к нему спиной. Закурил и, улыбаясь, подумал о дочери. Не могло не радовать отца, что Наташа растёт красавицей и умницей. Уже и невеста совсем. Вспомнилась сестра Маринка. Галина хотела, чтобы после школы Наташа поехала именно к ней. Под присмотром тётки и в институт поступила бы, да и жила бы у той. Но вот Павлу совсем не хотелось отпускать дочь. Хотя и понимал, что держать Наташу подле себя всё одно не получится. Вырастет и выпорхнет из родительского гнезда.

Вспомнив Марину, вспомнил он и об отце с матерью. Жили они сейчас у сестры в городе.

Осколок, оставшийся после ранения и просидевший многие годы у Ивана Савельича в лёгком, вдруг решил зашевелиться. Маринка уговорила отца лечь на обследование в больницу, где работала вместе с мужем под крылом свёкра-профессора. Там и выяснилось, что необходима срочная операция. Много лет не обращал внимания Иван на этот «подарок» войны. Кашлял постоянно, но ведь так и должно быть, предупреждали же в госпитале. А вот рекомендации не выполнял, указанные в той справке, что получил при выписке вместе с полной демобилизацией. Тогда война для него окончилась и, вернувшись к семье, не думал он об отдыхе. И что иногда кашлял кровью, тоже молчал, а осколок потихоньку продвигался, пока не упёрся в околосердечную сумку.

«Чёго ето за сумка така? – поинтересовался отец у Марины, когда она настояла на обследовании. – Откуда она тама взяласи?» Не поняв до конца объяснений дочери, всё же согласился на операцию. Но вот никак не налаживалось здоровья у Ивана Савельича, и сестра уговорила родителей и дальше остаться жить у неё.

Детей у Марины так и не случилось. Ещё студенткой вышла замуж за однокурсника Аркадия Фербах. А по окончании института, не без помощи его отца-профессора – Якова Аркадьевича остались они работать в Новосибирске. Сначала отговорки – надо окончить институт, потом – надо встать на ноги, действовали на родню. Но затем всем стало ясно – просто не может Марина родить. Уж, какая там причина, Павел не знал, но сестру очень жалел. Как-то Галина сказала, что «вина не в Марине, а в Аркашке, потому и нет у них деток». Но сказала так, будто и не пожалела золовку, а наоборот похвалила, что та не смогла стать матерью. Это удивило Павла, но не более. Задумываться он не стал, почему жена так относится к этому. А Галина просто надеялась, что бездетная золовка с радостью примет у себя племянницу. Сейчас там жили родители, но всё же не верила Галина, что свёкор долго протянет, хотя и не показывала вида. А свекровь потом вернётся назад в Берёзовку, и для Наташи освободится комната у тётки.

Глава 2

Мысли о дочери, сестре и родителях унесли Павла назад в прошлое, в тот день, когда только родилась Наташа.

Лето 1957 года:

– Девочка! – сказала Павлу то ли медсестра, то ли нянечка – низенькая, полная старушка с добрыми глазами. – Поздравляю, папаша! Вчера родилась. Ты совсем немного не дождался. Только уехал, а жена твоя и родила.

– Дык вы сами меня отправили, – расстроено ответил Павел. – Сказали, ешшо долго.

– Да я же не в обиду тебе. Что ты? И правильно, что уехал. Чего тут-то сидеть? – ответила она, поглаживая Павла по руке и, запрокинув голову, смотрела с улыбкой.

– А кака она?

– Какая? Три шестьсот, пятьдесят четыре сантиметра.

– Ето як?

– Это хорошо. Большая, красивая. А ты сына, поди, хотел?

– Ага, – кивнул Павел. – Но, ничёго, сын потом будеть, – улыбаясь, ответил он.

– И правильно, – нянечка похлопала молодого отца по руке, не дотянувшись до плеча. – У такого богатыря, конечно, ещё и сын будет, и не один. А первой должна быть обязательно девочка.

– Почему? – удивился Павел.

– Так сперва нянька, потом лялька. Подрастёт дочь, и мамке помощница будет.

Павел, улыбаясь, покачал головой, соглашаясь с женщиной и уже представляя себя во главе большого семейства.

Через неделю забрал он Галину с дочкой из больницы. Имя придумали быстро, вернее, и думать не пришлось. Галка сказала, что назовёт девочку именем своей мамы. На том и порешили.

Получив в руки небольшой свёрток в кружевах и бантиках, Павел почувствовал себя безмерно счастливым. До этой минуты он и не подозревал, что такое – взять на руки своё продолжение, свою частичку. Раньше думал, счастье – это Галка. Теперь его счастье расширилось, захватив и ещё одно существо и сделав его самым главным. Даже тогда, вернувшись из армии и поймав Галину в свои объятия, когда понял, что теперь она обязательно станет его женой, счастье не казалось таким огромным по сравнению с тем, какое испытывал сейчас.

Сейчас он держал на руках маленькую дочку.

Сейчас это новое счастье не имело границ.

Галка, ухватившись за руку мужа, семенила рядом, стараясь не отставать. Павел шёл размашисто, гордо, держа в своих больших руках их дочь, переключив всё внимание лишь на этот маленький свёрток.

Бессонные ночи совсем не расстраивали Павла. Он, жалея жену, сам с удовольствием вставал, брал из колыбельки Наташу, пеленал и подавал Галине покормить. Ложился рядом и с нежностью смотрел, как маленькое сокровище с аппетитом сосёт материнскую грудь. На лице Павла появлялась мечтательная улыбка. Он видел, как дочка ползает, потом начинает ходить. Произносит первое слово, и обязательно это будет «папа». Как идёт в первый класс, и вот наступит момент, и она… Дочка вырастет и выйдет замуж – эти мечты казались самыми неприятными. Совсем не хотелось, чтобы его Натаха становилась взрослой. Но понимал – это неизбежно, и обязательно произойдёт.

Каждое кормление всё повторялось. Он смотрел на самое красивое личико в мире, глупо улыбался и продолжал мечтать.

Накормив, Галина передавала малышку мужу, и он нежно укладывал её в колыбельку. Потом возвращался к изменившейся после родов жене, превратившейся из девчонки в страстную женщину.

Время потекло быстро. Каждый день он видел что-то новое в маленькой дочке. То она поймала его взглядом своих небесно-голубых глаз, то улыбнулась. То морщилась, а потом приходилось менять пелёнки, но это совсем не расстраивало молодого отца.

Наступил июль и, зная, что придётся уехать на целых две недели, Павел всё свободное время проводил с малышкой. Тяжелее всего, оказалось, расстаться именно с ней, с этой крошкой. Ведь она столько сделает без него. Уже поднимает свою маленькую головку, когда отец кладёт её перед кормлением на животик и сильно упирается ножками, а ещё показывает папе язык…

Наверное, это были самые длинные две недели в его жизни. И вот наконец-то сенокос закончен, и он торопится домой.

Натаха так изменилась, словно не видел её целый год. Но всё же, узнала отца, в этом Павел не сомневался. С трудом оторвавшись от малышки, он быстро поел и, лёг на кровать, уложив Натаху рядом. Стал расспрашивать, как она жила без него? Малышка строила рожицы и на каждый вопрос отца показывала язык, потом улыбалась и вновь смешно морщилась. Так не хотелось отходить от неё, но Галка ушла доить корову…

Пока жена ходила беременной, Павел всегда сам забирал ведро с молоком. Да и потом, после родов. И сейчас не стоило поднимать Галке тяжести, и так за две недели без него натаскалась вёдер да тазов. Павел нехотя встал и не в силах отвести взгляд от девочки, сказал, что скоро вернётся и, боясь, как бы ни броситься обратно на кровать, резко повернулся и вышел из комнаты.

Думая о том, что Галка уже подоила корову, он, обуваясь, посмотрел в окно. Выйдя во двор, потянулся, с улыбкой подумав о предстоящей ночи, и направился к стайке.

Секунда перевернула всю его жизнь.

Друг, брат, тот, кому он верил, как самому себе… насиловал его жену. Его Галку. Маленькая женщина не в силах была вырваться. Она только и смогла закричать, увернувшись от грубых и ненавистных губ соседа.

Павел метнулся к ним. Отшвырнул в сторону бывшего друга и бросился избивать, ломая тому нос, выбивая зубы, кроша всё, что попадалось под кулаки. Одно желание сейчас владело Павлом – убить.

На шум сбежались все домочадцы. Свекровь бросилась к Галке. Иван Савельич попытался оттащить сына одной рукой. Но Павел не чувствовал и не слышал ничего. Желание убить затмевало всё. Одиннадцатилетняя сестра – Маринка – пронзительно кричала, не осознавая до конца, что произошло. Её больше всего испугало поведение брата. Всегда такой добрый, ласковый, ни разу не крикнувший, ни на мать, ни на неё, ни на Галку, он жестоко, страшно избивал Сашку. Их Сашку, которого и Марина всегда считала братом.

Крик сестры вывел Павла из состояния, превратившего его в зверя. Он обернулся, ненадолго замерев. Иван Савельевич, воспользовавшись этим, стал отталкивать сына от лежащего без сознания Сашки. Марина, прижав кулачки ко рту, со страхом смотрела на брата.