Френдзона

Они с мамой раскачиваются из стороны в сторону как подружки. Они абсолютно не похожи между собой. Ди вообще ни на кого не похожа в нашей семье, но мама рассказывала, что ее еврейская бабушка по отцовской линии была рыжей.

– Герман, малыш, привет! – через плечо мамы Диана замечает еле выползающего на брюхе бульдога, но, услышав голос сестры, срывается с места с такой скоростью, что оставляет после себя следы, как от жженых покрышек. Никогда не видел, чтобы Герман так бегал. – Что это с ним? – хмурится Ди и поворачивается ко мне.

А я…

Я ржу.

Год назад Ди случайным образом забыла бедолагу в погребе, я как раз приезжал на летние каникулы. Парень просидел в темноте и холоде несколько часов и, думаю, после этого его психика слегка пошатнулась.

Следом за Германом из кухни вываливаются близнецы.

– Полундра. Сушите весла! Диана приехала, – ржет, кажется, Пашка.

– Шухер, пацаны, сейчас рванет! – поддерживает его второй.

– Я культурно и вежливо прошу вас обоих исчезнуть из поля моего зрения, – закатывает глаза Ди, а затем обращается к матери. – Мам, ты чем их кормила? Дрожжами?

– Чем удобряли, то и выросло, – улыбаясь, мама игриво пожимает плечами.

– Жесть, – брезгливо морщится Ди. – Их же не прокормишь.

– Эээ!!! Мы два растущих организма, – возмущаются близнецы.

– Вы два растущих дебилизма, – фыркает Ди, а мама обречённо качает головой.

Ну началось!

У близнецов и Дианы – три года разницы в возрасте, и всё детство прошло в их вечных препираниях. Но пацанов двое, а Ди – одна, но это не мешало ей давать просраться обоим.

В принципе, у нас с Софи было также, но я уступал сестре.

– Мам, заметь, она первая начала, – жалуется Мишка.

– Диан, а ты корону привезла? – подкалывает сестру Павел.

– Она всегда на мне, – Ди делает движения руками над головой, словно поправляет корону, и высокомерно задирает подбородок.

Но в данном случае к сестренке не подкопаешься. В восемнадцать лет моя сестра получила титул «Мисс Поволжья». После этого она заключила контракты с модельным агентством и брендовым салоном одежды в Москве, став их эксклюзивным амбассадором. Сегодняшняя жизнь Ди – это постоянные перелеты, фотовспышки, позирования, локации и восхищенное внимание. Короче то, к чему Принцесса привыкла с детства.

– Дашь погонять? – хохочет Пашок.

– Облупишься. Закатай губу.

– Диана, мальчики! Перестаньте! – шутливо сокрушается ма.

– Ты не настолько красивая, чтобы так хамить, – близнецы отбивают друг другу «пятюню».

Диана кривится.

– О ваше чувство юмора можно порезаться, – парирует Ди. – Ладно, засранцы, идите сюда, – расправляет руки, в которые близнецы мгновенно влетают.

Дианка заливисто визжит, когда братья начинают подбрасывать сестру.

– Что здесь происходит? – Сонька замирает на лестнице, а затем, увидев нашу компанию во главе с Принцессой, срывается вниз галопом. – Дианка!

Девчонки обнимаются и расцеловывают друг друга в щеки. Близнецы присоединяются к ним и, образовав кольцо, мои братья и сёстры утыкаются лбами, весело щебеча.

Оборачиваюсь, наблюдая за тем, как с отца стекает три пота, когда он вкатывает чемоданы Ди.

Взглянув на своих дуркующих взрослых детей, отец мягко улыбается и подходит к маме, обнимая за талию.

Не сдерживаюсь, подхожу и заключаю обоих в объятия.

Черт.

Мне так кайфово.

Как же я скучал по этому игнатовскому семейному идиотизму и теплу.

В Израиле мне начало казаться, что я очерствел.

Оказалось, мне просто нужно было вернуться домой.

Иногда нужно вернуться домой…

– Разве в семье был еще один ребенок? – Диана смотрит поверх головы Сони.

Мы все замолкаем и прослеживаем за ее взглядом, который обращен на переминающуюся у лестницы Сару.

Я отрываюсь от родителей и подхожу к своей девушке, с которой за эти дни у нас образовалось перемирие.

А все потому, что эти дни я проводил время с ней: мы покатались на речном трамвайчике, я познакомил ее с нашим городом и свозил на байк-шоу, но самое главное – основной раздражитель Сары и мой личный кошмар уже несколько дней не появлялся в нашем доме. Не скажу, что меня это корежит, но, зараза, злит, когда, занимаясь сексом с одной, я, захнах, кончаю с другой.

За это я чувствую вину перед Сарой.

Беру девушку за руку и заглядываю в её лицо. Оно еще бледное, но уже не зеленое.

В этом я виноват тоже.

Позавчера траванул свою девушку арбузом, который взял, как сказала мать, в «непроверенном месте».

Мне-то пофиг, я как мясорубка, а Саре досталось.

– Диан, моя девушка Сара, – и пока у Ди от удивления вытекают глаза, на иврите представляю Саре свою младшую сестру.

– Девушка? А с Юлькой че? – брякает язык без костей Ди.

Твою же мать.