Среди чудовищ и ведьм

– Не обращай внимание. Он давно ждет конца света, а тот все не приходит.

Кажется, Ио услышал. Он метнул на Мадса уничтожающий взгляд.

– Можешь не верить, игнорировать знаки и порхать по земле точно мотылек. Хотя с твоей родословной, ты верно и собираешься жить, как бабочка-однодневка – недолго, но по-возможности весело.

Мадс отсалютовал чародею чашкой:

– Именно.

Кажется, он совершенно не обиделся на это безжалостное замечание.

– А что ты скажешь на то, что число магов в Миравингии выросло? В ваших, так называемых школах, никогда не было такого количества адептов. Более того, среди женщин открывают подозрительно много одаренных. Так что?

– Ничего.

– Вот и молчи тогда.

Мадс примирительно поднял руки, мол молчу, больше ни слова ни скажу.

– Послушай, я окопался здесь довольно основательно, – продолжил Ио, – но где гарантии, что это место устоит, если вся Миравингия, стараниями напыщенных глупцов, скатится в пропасть. И я говорю о напастях гораздо худших, чем тролли.

Этот разговор разжигал во мне угольки жгучего страха. Чародей говорил с убежденностью знающего человека… ну или безумца.

– Вот ты, Мальта… – на меня был наставлен указательный палец, – когда ощутила в себе присутствие магии?

– М-м-м… Недавно, – осторожно ответила я.

– Сколько тебе было? – грозно рявкнул Ио.

– Пятнадцать.

– А до этого? Чувствовала искру?

Я поспешно замотала головой.

– Вот! Видишь, прямо в этом зале сидит живое подтверждение моих прогнозов. Магия взяла и возникла в ней. Хотя обычно дети начинают проявлять склонности лет с шести, а то и раньше.

– Я же не спорю, – примирительно сказал Мадс.

– Ладно! Не думайте, что можете целыми днями прохлаждаться, миловаться, да спорить и склочничать. Мальта!

Метла, что стояла в углу с громким стуком упала на пол.

От неожиданности я оказалась на ногах.

Ио довольно ухмыльнулся.

– Метла упала. Значит, в доме ведьма, – он пристально посмотрел на меня. – Отлично. Поможешь мне с алектриомантией. А ты, Мадс, отправляйся на мельницу. Там найдется для тебя работа.

Чародей отошел, принялся возиться около большой корзины в дальнем конце зала.

– С какой мантией? – тихо спросила я Мадса.

– Понятия не имею.

Он быстро допил воду из кружки.

– После поговорим, – весомо сказал он. – Не буду больше испытывать его терпение.

Мы с Ио вышли на улицу. Чародей нес поднос, на котором лежали бумага, перья и чернильница. Мне он вручил увесистый мешочек с ячменными зернами, метлу и колышек.

– Я надеюсь, ты обучена грамоте.

– Да.

Он привел меня на хорошо утоптанную площадку, окруженную кустарником.

– Подмети тут все как следует, – приказал он, – затем нарисуй круг, раздели его на двадцать четыре части и в каждую впиши букву. Не слишком сложно?

– Нет. Все ясно. А что такое эта алек-, алектрио-.

– Алектриомантия. Сделай и узнаешь.

Ио поставил поднос с письменными принадлежностями и удалился. И хотя само поручение выглядело как детская забава или шутка, я вознамерилась выполнить его в точности. Мне хотелось показать, что уж написать-то алфавит в круге я могу.

* * *

Стук-стук… стук-стук… Ворона ударила клювом в оконное стекло. Неплотно затворенная форточка распахнулась настежь. Ворона вскочила на раму и склонила голову. Черные умные глазки осматривали кабинет Захарии Ламми в Башнях Пепла.

Птица легко впорхнула внутрь.

Она принялась расхаживать по столу и ворошить бумаги. В движениях прослеживалась система. Более того ворона очень аккуратно подцепляла листки и переворачивала. Она сделала круг по комнате и, вот же удивительно, принялась рассматривать портрет Алонсо Коды.

Как будто среди пернатых имеются ценители живописи.

За дверью кабинета загремели шаги, в замке звякнул ключ. Птица прислушалась, расправила крылья и устремилась к форточке.

Грохнула о стену дверь. Сквозняк взметнул вверх бумаги.

– Пшла! Пшла! – Медея замахала рукой на ворону.

Та ловко выскользнула на улицу и, сделав небольшой круг, уселась на карнизе. Вслед за Медеей в кабинет ввалились несколько магов. Они топали сапогами, бесцеремонно выдвигали ящики. Редкие магические книги, которые Захария брал исключительно в перчатках, летели на пол. Трещали разрываемые переплеты.

Досталось и Алонсо Коде. Портрет сорвали со стены. Раму попытались разбить каблуками, но от времени дерево сделалось твердым, как сталь. Обыск больше напоминал разрушение. Медея взирала на это все с философским спокойствием. Лишь изредка морщилась, но молчала.

Но кое-что из вещей Захарии было сгружено в большую корзину. Магов заинтересовали письма, череп, который обнаружился в подвалах, кристаллы и магические артефакты.

Все это время ворона проявляла невероятное терпение, она сидела практически не шевелясь и зорко следила за каждой вещью, которую ломали или забирали.