Мелодия моего сердца

Именно так я и оказался в кафе недалеко от Сеймур-стрит в районе Йельнатауна. В детстве мама часто приводила меня сюда.

Я начал с должности официанта – все, как полагается. Мне принципиально хотелось начать с низов, самостоятельно подняться выше, и я совершенно не жалею об этом и безмерно горжусь.

– Эй, Дэвид, ты меня слышишь? – старшая официантка Мишель машет рукой у меня перед лицом. – Мистер Кроуфорд просит зайти к нему в кабинет.

Я внимательно смотрю на девчонку передо мной – красивая и смышленая не по годам. А ведь ей всего лишь двадцать. Всего-то на три года младше меня.

Иногда мне кажется, что она сходит по мне с ума. Мишель создает вокруг ореол постоянной услужливости и безграничной помощи – словно она моя вторая рука.

– Отец здесь? – не могу скрыть удивление.

– Сегодня понедельник. Он всегда в эти часы тут.

– Да, конечно. Ты права, – задумчиво произношу я, обдумывая возможные варианты оправдания вопиющей оплошности Джона.

Я подхожу к кабинету отца и без стука вхожу. Он сидит за столом с невероятно измученным видом, перебирая стопки накопившихся бумаг. Отдыхает ли он вообще? Ответ всегда повисает в воздухе: мы мало разговариваем, а мои редкие вопросы чаще остаются неотвеченными.

– Отец?

Я сажусь напротив и внимательно слежу за ним. Он всегда был примером для меня. Но чем старше я становился, тем отчетливей понимал, что мне просто необходимо превзойти его. Для удовлетворения моей темной стороны.

– А, Дэвид, привет… – рассеянно бурчит отец, даже не глядя на меня. – Сегодня приезжает Уэйн, поэтому мы с мамой ждем тебя на ужин.

Сухость его тона ранит куда меньше, чем известие о внезапном приезде старшего брата. Много лет назад он переехал в Такому, из-за чего мы виделись катастрофически редко. «Юный Дэвид» сильно переживал по этому поводу. Как-никак мы все детство и подростковые годы были не разлей вода. Иногда даже казалось, что Уэйн мне как брат-близнец – до того мы явно чувствовали эмоции друг друга.

Почти сразу после его переезда наша связь ослабла, и мы перестали рассказывать друг другу абсолютно каждую мелочь. Он занят работой, я ослеплен своей мечтой. С недавних пор его отстраненность стала переходить все границы. Думаю, что у него кто-то появился, иначе я не знаю, как объяснить образовавшуюся пропасть между нами. Как оказалось, расставаться с близкими нелегко.

– Я и Бет обязательно придем.

Я поднимаюсь с места, и отец внимательно смотрит на меня. На его лице залегли морщины, отчего он выглядит намного старше своих лет. В этом году ему уже стукнет пятьдесят четыре.

Наши отношения всегда походили на жалкую пародию «отец и сын». С самого детства я не ощущал от него ничего хорошего по отношению ко мне. А иногда казалось, что самым главным чувством было презрение.

Отец поднимается и тихо говорит:

– Дэвид, ты же знаешь, что мама на дух не переносит твою девушку.

– Мне все равно, – равнодушно заключаю я и направляюсь на выход. Уже в дверях говорю: – Мы придем.

– Кстати, – останавливает он меня. – Нужно уволить Джона. Этот вопиющий случай подпортит мою репутацию!

– Позволь мне самому разобраться!

Отец тяжело вздыхает и опускается в кресло.

Я выхожу за дверь, с шумом ее закрывая. Ударяю ладонью по стене и тут же сжимаю кулаки. Чистая злость застилает глаза, погружая меня в самую бездну. На протяжении двух лет при каждом удобном случае мама показывает мне, как я сильно не прав, продолжая оставаться в отношениях, которые ей чужды.

И этот чертов Джон!

Мое шумное равномерное дыхание громким эхом отскакивает от стен. В ушах звенит, и я еще больше сосредотачиваюсь на вдохах. Когда я был младше, только это и спасало.

Мне требуется чуть больше времени чем обычно, пока обретаю равновесие. Наконец-то снова слышу галдеж посетителей и звон тарелок с кухни. Я бросаю последний взгляд на дверь и направляюсь по коридору в зал. Нужно поговорить с Джоном.

Я окидываю кафе взглядом и замечаю Шона Блита.

– Дружище! – кричит он через весь зал. – Как на счет большой чашки латте?

Шон машет руками, привлекая к себе еще больше внимания посетителей. Я корчу недовольную гримасу, хотя в душе чертовски рад его появлению здесь, и двигаюсь к столику, за которым сидит друг.

– Ты чего такой кислый? Крошка Бетти мешала спать ночью?

Он игриво перебирает бровями и щелкает пальцами. Я закатываю глаза и сажусь напротив него.

– Не стоило говорить этого.

Я оглядываю кафе, мысленно прикидывая наказание для Джона. Отец создал просто потрясающее настроение для этого.

– Брат, что стряслось?

Блит придвигается ближе ко мне, складывая руки в замок. Его выражение меняется с шутливого на серьезное – редкое явление.

Я отворачиваюсь к окну, разглядывая улицу. Палящее полуденное солнце заглядывает в кафе, рисуя длинные лучи на деревянном полу. Прохожие снуют туда-сюда. Раздается звон колокольчика и молодая пара заходит к нам.

Я всегда стремлюсь к свободе выбора, но раз за разом натыкаюсь на мнение матери. Единственно верное. Навязанное. И как бы сильно ее не любил, ощущение удушья ни на миг не покидает меня.

– Сегодня семейный ужин, – кисло говорю – Приезжает Уэйн. Отец решил выступить посыльным у мамы. И единственное, что я ощущаю – гнев.

– Что-то насчет Бетти?

Я киваю.

– Это отвратительно, дружище. Но, быть может, нужно относиться к этому проще? Не все родители жалуют вторые половинки. Забей!

Шон смотрит на меня, совершенно не понимая, что я испытываю каждый раз, когда мама пытается диктовать условия. Он всегда был предоставлен сам себе. Это один из аспектов, которому я отчасти завидую.

– Ты не понимаешь…

Я качаю головой, откидываясь на спинку дивана. Иногда ловлю себя на мысли: каково жить, когда о тебе никто не думает, не заботится? Желал бы я материнской любви? Повышенной опеки?

Мимо проходит Мишель с полным подносом тарелок и мило приветствует друга. Шон тут же оживляется и натягивает свою самую очаровательную улыбку, на которую ведется абсолютно каждая представительница женского пола любого возраста.

И какого черта я тут распыляюсь? Это же Шон Блит! Стоит на горизонте появиться юбке, как он забывает обо всем на свете.

Я закатываю глаза и ухожу на кухню.

– Один латте, – кричу ребятам и, взяв блокнот, направляюсь обратно в зал.

Иногда мне нравится идти против системы. Примерять на себя разные роли. Например, вживаться в официанта. Или – что еще лучше – повара. Особенно в такие дни, как сегодня. Но прежде чем сделать это, нужно выловить Джона.