Потерянные сказки

– Вы двое начнёте с того, что собирались сделать, – улыбнулась бабушка. – Поедете на Рождество в Париж, к папе Оскара.

– Но как же насчёт Мелвилла, и маркировки, и блокировки? О запрете книжных странствий для подростков до восемнадцати лет? Может, я здесь лучше чем-то смогу помочь? – продолжала настаивать Матильда.

– Пока вы будете гостить в Париже, мы подробно поговорим обо всём с Амелией и Себастьяном, – ответила бабушка. – Не стоило, пожалуй, брать вас с Оскаром на эти выборы. Спасибо Себу, он сумел на месте решить ваши проблемы. Однако это не означает, разумеется, что мы даём вам разрешение путешествовать по опасным книгам.

– А о нас с бабушкой не беспокойтесь, – добавил дедушка. – Маркировка проблема скорее этическая, чем практическая. Она вскоре разрешится, и я не думаю, что у нас возникнут какие-то трудности с книжными путешествиями, которые мы запланировали. Гораздо важнее сейчас сосредоточить все усилия, чтобы остановить блокировку книг, но это уж вы предоставьте нам. Мы сами поговорим об этом кое с кем из библиотекарей. А Чока оставим Мелвиллу, и вы в это дело тоже не впутывайтесь.

– Так что же получается? Неужели мы совсем ничем не можем помочь? – огорчился Оскар.

– Не сейчас, – ответил дедушка.

– А что, если мы проведём какие-то… исследования, я не знаю. В книгах пороемся или ещё что-нибудь? – продолжала настаивать Тилли.

– Сейчас вы поможете нам тем, что поедете в Париж, навестите папу Оскара и хорошо проведёте там время, – твёрдо заявил дедушка. – А всё остальное предоставьте нам. Всё, а теперь обедать, обедать!

Спустя полчаса дедушка водрузил на кухонный стол огромную миску спагетти с помидорами и креветками. Бабушка добавила к этому горячие, свежеиспечённые на чесночном масле хлебцы и салат из рукколы. Тут как раз и Беа присоединилась ко всем, заперев книжный магазин. Огромный кухонный стол на протяжении многих лет был центром притяжения для всей семьи Пейджиз, хранителем её традиций и воспоминаний. Нижняя сторона столешницы до сих пор была утыкана намертво посаженными на суперклей разноцветными канцелярскими кнопками, они напоминали о попытке совсем ещё маленькой тогда Тилли превратить этот стол в космический корабль. На верхней стороне столешницы навеки осталось несколько удивительно стойких пятен от красного вина, бледные круги от поставленных на стол без картонных подставок горячих кружек и многочисленные царапины от когтей кошки Алисы. Стол, вокруг которого вращалась вся вселенная семьи Пейджиз, никогда не оставался пустым. За ним не только завтракали, обедали и ужинали, за ним читали, делали домашние задания, оставляли недопитые чашки с чаем и ещё не прочитанную почту. Знаменитый это был стол, одним словом.

– Скажи, Оскар, ты давно в последний раз был в Париже? – спросила бабушка, присаживаясь на стул.

Мальчик попытался откусить уголок от хлебца, но тут же понял, что он ещё слишком горячий.

– Я не был там с прошлого лета, – ответил он, шумно дыша ртом, чтобы охладить обожжённый язык. – В прошлом семестре французская бабуля болела, потом у меня самого в школе проблемы были и всё такое… сами знаете, как это бывает. И к нам сюда папа всё это время не приезжал, у него тоже работы невпроворот было.

– Это очень мило с его стороны, что он и Тилли тоже на этот раз пригласил, – сказала Беа, накручивая спагетти на вилку, но не спеша поднести её ко рту. – А чем, ты говоришь, твой папа занимается?

– У них с новой женой художественная галерея, – ответил Оскар. – Так что дел всегда по горло. Вообще-то, я думаю, это была мамина идея отправить нас туда на Рождество.

– Но они хотя бы знают, что я тоже еду? – заволновалась Тилли.

– Знают, знают, конечно, – успокоила её бабушка. – Мы несколько раз говорили с папой Оскара по телефону, выбирали поезд, на который вам лучше взять билеты. Они знают и с нетерпением ждут встречи с тобой. Кстати, там ты и с бабушкой Оскара познакомишься, она на Рождество тоже будет гостить у них. Может быть, даже кое-что из её иллюстраций увидишь!

– У папы в квартире точно висит одна из её картинок, – подтвердил Оскар. – Суперская. Крутая и жуткая.

– Вот видишь, как здорово! – сказала бабушка, пытаясь подогреть остывающий на глазах энтузиазм Тилли.

– Да, да, просто чудесное приключение – встретить Рождество в Париже! Мечта! – присоединился к ней дедушка.

– Мы очень рады за тебя, хотя, конечно, будем немножко скучать. Правда, Беа? – спросила бабушка, обнимая дочь за плечи.

– А я уже почти не помню, какое оно, Рождество, – тихо, словно самой себе, ответила молодая женщина. – Очень интересно будет снова увидеть ёлку с игрушками, праздничную индейку и всякое такое…

– А что, разве в «Маленькой принцессе» у вас Рождества не было? – удивился Оскар.

– Наверное, было, мне кажется… – медленно ответила Беа. – Очень трудно сказать что-то конкретное о том времени. Это всё равно что вспоминать сон. Так, отдельные детали какие-то всплывают, а полная картинка – нет.

И Беа замолчала, задумчиво прокручивая в пальцах бокал с вином.

Тилли очень хотелось надеяться, что мама с каждым днём будет всё больше приходить в себя после спасения из «Маленькой принцессы», но дела, напротив, шли только хуже и хуже. Беа всё больше замыкалась в себе, всё чаще надолго замолкала, погружаясь в какие-то свои мысли и воспоминания и могла провести в таком состоянии целый день.

Но сейчас она тряхнула головой и с улыбкой сказала, глядя на Тилли:

– Но ты же ненадолго уедешь, правда? Всего на несколько дней. И у нас ещё будет много-много времени, чтобы провести его вместе. Ну, кто хочет кофе, поднимите руки!

Беа отодвинула в сторону почти нетронутую тарелку со спагетти, поднялась из-за стола, погладила Тилли по голове и отправилась ставить чайник, а Тилли…

А Тилли пыталась загнать свои опасения за маму в самый дальний и тёмный уголок души, а заодно и все беспокойства, связанные с Тайной библиотекой. Решив, наконец, что это ей удалось, она мысленно крепко-накрепко прикрыла дверь этого воображаемого чулана и подпёрла его воображаемую ручку воображаемым стулом, чтобы эти страхи сидели там и не смели рваться наружу.

– 9 —

т

к

и

е

с

По утрам в «Пейджиз и Ко» царила особенная атмосфера, которая сильнее чувствовалась, если доводилось оказаться в магазине одному. В воздухе разливалось предчувствие, ожидание каких-то невероятных приключений; быть может, это энергия просачивалась сквозь толстые обложки из книг, тесно стоящих на полках? Кто знает, кто знает.

Именно таким утром Тилли, по-турецки поджав ноги, сидела у камина на изумрудно-зелёном бархатном диване. Огонь разожгли совсем недавно, поэтому в магазине было ещё холодно, и свои ладони Тилли согревала, обхватив ими чашку с горячим напитком, который бабушка называла чёрносмородиновым глинтвейном. Снежинки кружились за окном и прилипали к стёклам.

– Порой они кажутся мне танцующими снежными эльфами, – прозвучал вдруг знакомый голос, и, обернувшись на него, Тилли увидела перед собой Аню Ширли, героиню одной из самых любимых её книг. Аня сидела на другом конце дивана и заворожённо смотрела в окно.

– Ой! – воскликнула Матильда, не в силах сдержать удивления. – Ты знаешь, что у тебя волосы… зелёные?

Аня печально посмотрела на Тилли.

– У меня сплошная полоса неудач. Ты просто не поверишь, что столько их могло сразу свалиться на одного человека. Судьба словно ополчилась на меня. Я-то думала, что крашусь в чудесный чёрный цвет, и волосы станут блестящими и элегантными, как вороново крыло, но тот человек, у которого я купила краску прямо на пороге моего дома, сыграл на моём тщеславии, обманул меня и… Ну, сама видишь. Три дня потом я без конца мыла их, сушила и снова мыла, но как были они зелёными, так и остались. И моя светская жизнь, о которой я так мечтала, закончилась, можно сказать, не начавшись. Сама понимаешь, рыжую девушку ещё можно пригласить на танец, но такую, как я… Да с этими зелёными волосами мне вообще за порог показаться нельзя, особенно в таком жадном до слухов городке, как наш Эйвонли. Только вообрази, что скажет Рейчел Линд, если только увидит меня! – Аня театрально откинула голову на спинку дивана и горестно застонала. – Нет, мне слишком стыдно покидать Зелёные мезонины, слишком стыдно! Я позволю навестить меня только моей дорогой Диане, которая не станет надо мной смеяться… Я собиралась это сделать, но вдруг очутилась здесь. Приятный сюрприз! Ты что, думала обо мне?

– Пожалуй, у тебя в некотором смысле был повод появиться, – задумчиво ответила Тилли. – Послушай, а ты знаешь, что сейчас в моде короткая стрижка? Почему бы тебе…

– Не думаю, – мрачно перебила Аня. – Хуже зелёных волос могут быть только коротко стриженные зелёные волосы. С ними меня на пушечный выстрел к приличному обществу не подпустят. Навсегда прогонят.

– Будем надеяться, что до этого не дойдёт… – вяло сказала Тилли. Вяло – потому что, перечитав не далее как на прошлой неделе «Аню из Зелёных мезонинов», она знала, что именно так, к сожалению, и случится. Аня положила свою зелёную голову ей на плечо и сказала, вздохнув:

– Зима – это самое волшебное время года, правда?

– Ты так про каждое время года говоришь, – улыбнулась Матильда.

– Может быть, – согласилась книжная героиня. – Но важно то, что именно так я и считаю в момент, когда говорю об этом. Иногда я сама замечаю, что сегодня совершенно искренне думаю о чём-то одном, а назавтра или при смене времени года начинаю думать об этом совершенно иначе. Марилла говорит, что это не важно и что ложь, во что ты её ни заверни, так ложью и останется. Но я считаю, если ты искренне веришь в то, о чём говоришь, то в этот момент это правда, что бы там ни случилось дальше, и что нет ничего плохого в том, чтобы любые вещи принимать с восторгом, особенно зиму.

– Интересно, на что похожа зима в Париже? – задумчиво произнесла Тилли.

– Ты едешь в Париж? – встрепенулась Аня. – До чего романтично! А когда?

– Совсем скоро, – ответила Тилли. – Сегодня. Наш поезд отправляется с вокзала Сент-Панкрас где-то перед обедом, кажется. Хотя я не уверена, что сейчас подходящее время для таких поездок…