Путь магии и сердца

– Не знаю, – ответила я. – Но чувствую!

Брюнет усмехнулся, попытался притянуть ближе. Хотя ближе уже некуда, только если на колени пересадить.

– Кир… – Я кокетливо повела плечиком, отодвинулась на миллиметр.

Тут же схлопотала нежный поцелуй в шею. Потом ещё один. Третий…

Я не спорила, искренне наслаждаясь и прикосновениями, и новой стадией наших с Кирстеном отношений. Ну и что, что любовь понарошку? Ведь об этом никто, кроме нас, не знает. Зато теперь мне можно ходить к синеглазому в гости, и… чувство одиночества отступило.

Минувшая ночь доказала – боевик не бросит. Интересно, смогу ли хоть когда-нибудь отплатить ему за добро?

Когда с салатом было покончено, Кир придвинул тарелку с блинчиками. Есть уже не мешал, но внимательно следил, чтобы не халтурила и доела до конца. Чай тоже под его присмотром пила, в перерывах ловила лёгкие, ненавязчивые поцелуи.

А на выходе из столовой услышала закономерное, но всё-таки неожиданное:

– Какие планы на эти два дня?

– Лабораторная по физану и… – Я на миг задумалась, пытаясь вспомнить, что там ещё, и несколько удивилась, сообразив – других планов нет. – И всё.

Кирстен улыбнулся, наклонился к ушку:

– Значит, придётся сперва сходить за твоей тетрадью…

Я удивлённо приподняла бровь и тут же оказалась в капкане его рук.

– Мелкая, ну ты же понимаешь – после всего, что случилось ночью, отпустить тебя не могу.

Фраза прозвучала двусмысленно, но я сообразила. Да, Кирстен прав. Совместная ночь обязывает и требует продолжения. Иначе подозрительно, недостоверно.

– Как скажешь, любимый, – прошептала я. Прикрыла глаза, требуя поцелуя.

Кир намёк понял, вредничать не стал. Наклонился, потёрся носом о мой нос. Потом его язык скользнул по губам, а когда ахнула, не в силах вынести столь откровенную ласку, боевик завладел моими губами по-настоящему.

Разум поплыл, душа расправила крылья, сердце привычно сошло с ума. Зимний холод отступил, не сумев совладать с обуявшим меня жаром. Мир перестал существовать. Казалось, Кирстен не целует, а пьёт, медленно и со вкусом, словно бокал драгоценного бонтейского вина. И я, как ни удивительно, тем же занимаюсь.

Не думаю, а знаю – это могло продолжаться вечно, если бы не ворчливый голос, прозвучавший поблизости:

– Другого места для поцелуев найти, конечно, нельзя…

Кир не сразу, но отстранился, а я с запозданием поняла, что стоим на крыльце столовой, причём ровно посередине, и всем мешаем.

– За тетрадью, – напомнил синеглазый категорично.

Я столь же категорично кивнула и позволила увлечь себя в сторону женского общежития.

Укладывая в сумку тетрадь по физану, учебник по теории щита, расчёску и зубную щётку, я пыталась прогнать с лица глупейшую из улыбок. Не получалось, улыбка держалась, словно приклеенная. А сердце пело.

Разум, который попытался заикнуться о том, что ещё одна ночёвка в мужском общежитии – всё-таки перебор, был выслушан и нещадно раскритикован.

Нет, ну а что такого-то?

Во-первых, в глазах всех Кирстен – мой парень. Я не могу его избегать, потому что… ну глупо это со стороны выглядит.

Во-вторых, Кирстен уже доказал, что он, в отличие от меня, голову не теряет.

В-третьих… ну а в-третьих, теория про шоколад, кажется, верна. Сегодня я ничего себе не запрещала, и всё хорошо было. Ну да, колени ослабли, голова закружилась, но непреодолимого желания раствориться в поцелуе не возникло. И горького сожаления от того, что нас прервали, – тоже.

Последнее точно к теории Милли относится. Ведь если знаешь, что конфета не последняя, что у тебя ещё целая гора шоколадок, то воспринимаешь эту конфету куда спокойнее. Верно?

Милли оказалась легка на помине. Нет, в комнату не заглядывала, мы в коридоре столкнулись. Увидав меня, подруга расплылась в широкой улыбке, шагнула навстречу и заключила в объятия.

– Я так рада, что вы помирились, – прошептала в ухо.

– Мы не помирились, – столь же тихо ответила я. – Мы… мы…

Дохлый тролль, а правда, что между нами произошло?

– Это за гранью ссор и примирений, – вслух пояснила я. – Это…

Милли поняла мои слова по-своему, хихикнула.

– О, Эмелис! Я всё понимаю, но избавь меня от подробностей. Я сейчас не готова про «грани» слушать.

Да, меня учили держать лицо в любых обстоятельствах, но шпилька была слишком неожиданной. Я слегка покраснела.

– Мы с Сином на развалины идём, – пояснила Милли. – И раньше вечера никаких тет-а-тетов не предвидится.

– На развалины? Зачем?

Подруга выпустила из объятий и обречённо вздохнула.

– Да там драка у третьекурсников назначена, Син хочет посмотреть. Я полдня ныла, а он рогом упёрся – пойдём, и всё. Мужчины, что с них взять?

Я не могла не улыбнуться. Да уж, что есть, то есть.

Миг, и в глубине зелёных глаз вспыхнул радостный огонёк.

– Ой, Эмелис! Может, и вы с нами, а?

– Нет! – сказала куда поспешней, чем хотела. – Мне лабораторную по физану делать нужно.

– У… теперь это так называется, – протянула Милли хитро.

Дохлый тролль! Ну почему опять краснею? Ведь я на самом деле лабой заниматься собираюсь! И даже если бы не собиралась…

– Ладно. Отстала! – хихикнула зеленоглазая. Подарила ещё одну улыбку и в свою комнату помчалась. Одеваться, чтобы Сина на развалины сопроводить.

А я заперла дверь, поправила сумку и поспешила вниз. Туда, где поджидал сообщник. Или его теперь уместнее другом называть?