Она исчезла

– Давай, а то я всю одежу кровью залью.

На рукаве куртке оказалась дыра, на рубашке тоже.

Тело Мишки молочно белело в темноте, на плече выделялся кровавый след. Кобуру скрытого ношения с пистолетом он бросил в траву.

– Зачем ты взял с собой оружие?

– Я же сказал: объясню все позже.

– По-моему, пуля навылет прошла, по касательной, и кость не задета. Счастливчик.

Римма разорвала Мишкину рубаху, наделала из нее жгутов и бинтов, перевязала.

– Теперь совсем другое дело. Красавчик! И я придумала, куда мы поедем.

– У тебя мобильник с собой? Один, два?

– Оба.

– Выключай давай. И батарейки вытащи. Только сначала тебе ведь надо своему контакту позвонить? Тому, куда мы сейчас поедем?

– Надо, – кивнула Римма.

– Вот и давай звони, да лучше с мобилы, которая не на тебя зарегистрирована. Никогда не поверю, что у тебя такой нет.

– Есть, – подтвердила она, достала из сумочки «левый» телефон и набрала номер Пана.

– Спишь, мой маленький? – пропела. – Слушай, есть дело, важное. Я к тебе загляну через полчасика. Буду не одна, но не ревнуй, ты все равно мой единственный.

– Любовник? – понимающе спросил Михаил, когда она нажала отбой.

– Типа того.

– Выключай мобилы.

– Один надо оставить, а то как же мы с моим красавчиком встретимся.

– Скажи мне, куда ехать – только правильно, как москвич таксисту скажет, не как приезжий.

– Красные Ворота, Садово-Черногрязская, шестнадцать.

Они выключили телефоны и вытащили батарейки. Потом вылезли из заброшенного сада, и когда по тихой улице Ферсмана проехала первая же машина, Михаил поднял руку. Автомобилем оказалась раздолбанная «Киа» горчичного цвета. Водитель открыл оконце и вопросительно мотнул головой.

– Три штуки даю: Красные Ворота, Садово-Черногрязская, шестнадцать.

– Садитесь, – меланхолично указал им на заднее сиденье шофер.

Когда они проезжали место, где в них стреляли, там уже сияли «люстры» полицейских машин. Люди в костюмах осматривали проезжую часть и траву возле тротуара, примятую телами Риммы и Мишки.

– Ой, а что случилось? – с деланым интересом спросила шофера девушка.

Георгий Степанович, примерно те же дни. Санкт-Петербург

Георгий Степанович любил свою квартиру. После всех жизненных перипетий он наконец остался в ней один. И обустроил ее так, как нравилось ему – а не какой-нибудь непонятной женщине, кем бы она ни называлась и кем бы себя ни считала: женой, возлюбленной или просто сожительницей.

В сталинском доме, на последнем, седьмом этаже, с роскошным видом на парк Победы и Московский проспект. Пусть шумно – в восемь рядов в обе стороны днем и ночью катятся автомобили, плюс трамваи, город никогда не спит, – он поставил прекрасные стеклопакеты и кондей. Зато городская движуха разгоняла кровь, заставляла сердце чаще биться. И всегда можно девушку пригласить полюбоваться прекрасным видом – а главное, не обмануть.

Парадная, правда, была запущенной, со стертыми ступеньками и запахами котов. И пару раз протекал потолок, приходилось возобновлять ремонт. По соседству временами орала семейка алкашей. Но ничего, за житье в старом фонде приходилось платить.

Со временем дома у себя Георгий Степанович гораздо больше полюбил находиться, чем в офисе. Хоть офис он тоже выбирал сам, и располагался он в еще более древнем месте – на Белинского, напротив чуть не самой старой в Петербурге Симеоновской церкви.

Но, слава богу, у него по роду службы был свободный график, и он располагал своим временем как хотел. Точнее, как диктовали обстоятельства.

А вот сейчас обстоятельства заставляли – что? Искать своего помощника? Или плюнуть?

Их с Михаилом никогда не связывали никакие договоры: устные, а тем более письменные, всякие там трудовые соглашения. Но за истекшие годы Георгий Степанович к Мишке прикипел.

А сколько, кстати, годков прошло?

Со дня их первой встречи, когда он впервые Мишку спасал, минуло почти двадцать лет, с ума сойти!

Георгий Степанович тогда не думал, что свидится с ним снова. Но случилось второе Мишкино явление. После всего – его армии, а потом тюряги.

Сначала Георгий Степанович рассчитывал, что тот станет одноразовым его помощником. Но парень помог единожды, а потом еще, и снова. Быстрый, исполнительный, не рассуждающий, не задающий вопросов. Постепенно он стал не сказать незаменимым, незаменимых у нас нет, – но полезным винтиком или даже, поднимай выше, приводным шкивом во многих делах, что вел Георгий Степанович.

Втихаря проследить. Заснять, добыть доказательства. Доставить важный груз или пакет. Произвести с должником внушительный разговор, припугнуть и предупредить его о последствиях…

Да что там говорить! Многообразны и почти неисчислимы были Мишкины трудовые обязанности!

Никакого присутственного времени, типа трудовой дисциплины, у помощника не существовало. Как, впрочем, и у самого Георгия Степановича.

Когда ему становилось скучно или он хотел пообщаться – заходил в офис Георгия Степановича на Белинского.

А когда надобился самому боссу – у него имелись в памяти оба Мишкиных номера, Георгий Степанович не гордый, сам его наберет.

Да и дома у Михаила, на Новоизмайловском, в пещере на втором этаже с окнами в решетках, Георгию Степановичу пару раз доводилось бывать – тем более у самого квартира практически рядом.

И про вторую Мишкину работу он все знал: когда он на службе, на чем, по какому маршруту ходит.

А вот теперь помощник исчез – и с концами.

Оба телефона не отвечают.

Мессенджер тоже молчит.

Георгий Степанович не поленился и не погнушался: дошел от Белинского до Фонтанки, дождался, пока пришвартуется Мишкина колымага. Там ему сказали: нет, отсутствует, сказал, что «исчезнет на пару недель, без сохранения содержания» – несмотря на самую горячую пору.

На Новоизмайловский к Михаилу Георгий Степанович не пошел. Во-первых, все-таки гордость. А во-вторых, что он там мог найти, в квартире, если сам помощник прячется?