Она исчезла

Когда я только начинал публиковать свои записки частного детектива, читатели иногда сетовали: почему у тебя так часто на место преступления сыщику удается проникнуть без отмычек и ключей? Вечно двери нараспашку, разве так в жизни бывает?

Отвечаю: еще как бывает! Если преступнику, конечно, надо, чтобы труп долго не нашли, он за собой все запоры закроет. А если убийство, напротив, вызов кому-то? Или предостережение? Или просто душегубцу все равно, найдут тело, не найдут, и когда? Или вдруг он пребывает в настолько сильном душевном волнении, что забывает за собой запереть? Отсутствие у правонарушителя ключей тоже играет свою роль – многие замки сейчас не английские, которые сами защелкиваются, а французские – такие, что снаружи запирать надо.

Как бы там ни было, дверь в квартиру Клима Панюшкина, любовника Римки, оказалась не заперта.

Я все равно честно позвонил – нет ответа. Постучал в деревянную притолоку. Из квартиры донесся сдавленный шум. Я вытащил из кобуры свой газовый и вошел внутрь. Первое, что увидел: голого человека, притороченного к стулу за ноги и за руки, заплетенные сзади. В рот был вбит кляп. На его действительно красивом торсе имелось несколько кровавых порезов.

Но главное – он был жив, и его голубые глаза с ужасом таращились на меня.

– Спокойно, – сказал я, – я тебя не трону. Наоборот, пришел спасти. Я Павел Синичкин, начальник Риммы.

Я вытащил кляп, парень отдышался и прохрипел:

– А я тебя знаю.

Клим Панюшкин, позавчера ночью. История, которую он рассказал мне, Павлу Синичкину, когда я его освободил и оказал первую помощь.

Они ко мне в ночь на вторник около часа приехали. Римка и еще какой-то мужик, которого я не знаю и никогда раньше не видел. Взбудораженные. Он раненый. Руку, говорит, порезал. Но я его перевязал – умею, нас в медучилище натаскивали, – и сразу понял: это огнестрел, пуля по касательной прошла.

В каких они с Римкой отношениях? Хороший вопрос. Я, знаешь, тоже его себе задавал. Непохоже, что любовники. Может, когда-то были. Что-то между ними иногда проскакивало. Какие-то искорки. Но я не уверен. Может, просто знакомые.

Как его звали? Она его Мишей называла. И еще Минькой.

Как он выглядел? Старше ее. Но ненамного. Лет сорок. Крепкий физически. Но не потому, как мне показалось, что следит за собой и в зал ходит качаться. Возможно, трудовой процесс у него с физикой связан. Такой, знаешь, загорелый и обветренный, будто работает на свежем воздухе. Типа строитель или комбайнер.

И мне показалось, что он из Питера. Почему? А он, например, мой подъезд «парадным» назвал. Нет, «поребрик» и «булка» не говорил – но все равно, кажется, питерский.

Короче, зачем они с Риммой ко мне пожаловали среди ночи? Спрятаться. Просили укрытия.

Если можно, пересидеть у меня в квартире. А лучше: есть ли у меня за городом какая-нибудь хибара, где можно пожить-отлежаться пару-тройку дней, а то и неделю?

Я сказал, что есть, но далеко, и там никаких удобств. А они говорят: отлично, это то, что надо.

Я дал им ключи, и они решили переночевать у меня, а с утра туда отправиться.

Я постелил мужику, этому Мише, на диване. Ты извини, но Римка опять, как всегда, со мной легла – только между нами в этот раз ничего не было. Я ее все пытался выспросить, что случилось да в чем дело. А она: «Тебе лучше не знать» – и уснула.

Часа в четыре утра они встали и, как сказали, пошли пешком – тем более три вокзала тут рядом.

Больше я их не видел.

Тебе тоже их нынешний адрес нужен? Как этим, что сегодня приходили? Координаты дачи моей?

Ну, записывай: Владимирская область, село Селищи. Улиц там нет, третий дом от околицы, как из города ехать. Бревенчатая изба. На электричке до Ильинского, а там пешком пять километров.

Кто ко мне сегодня приходил, спрашиваешь?

Утром – позвонили в дверь. Я дома был, зарядку делал, на работу собирался. Говорят из-за двери, голос мужской: мы из квартиры снизу, вы нас заливаете. А я соседку, что подо мной живет, знаю. Поэтому говорю: а где Алла Викторовна? А они: уехала, нам квартиру сдала. Ну, я и открыл.

Они тут же набросились, скрутили. Двое их было. Физически сильные. И такие, знаешь, с уголовными повадками. Лица абсолютно безжалостные. Лет тридцати-сорока.

Сразу раздели меня, кляп в рот, привязали к стулу.

Порезали грудь ножом – неглубоко, но больно. А потом говорят: сейчас ты нам скажешь, где подружка твоя Римма и дружок ее. Куда поехали.

Я попытался отвертеться, говорю, не знаю.

А они: сейчас мы тебе, кобель, яйца отрежем. Не только не сможешь своими бубенцами девчонок привораживать, но и вовсе кровью истечешь, насмерть. И я вижу: они это сделают, способны. Явно в них нет ничего человеческого.

Я им и сказал. А что было делать?

А они: надеемся, не врешь. Но мы проверим. А если врешь, вернемся и на лоскуты тебя порежем.

А потом собрались и ушли. Развязывать меня не стали. Сказали: если у тебя имеются по жизни дружбаны или другие, кроме Риммы, телки, придут, выручат. Или – парень ты сильный – рано или поздно, сам выпутаешься. Помни доброту: могли освежевать тебя, скотинку, но в живых оставили. Свечу Николаю Угоднику за нас поставь…

– Во сколько они ушли?

– Часов в десять утра.

Павел

У них было почти четыре часа форы. Почему-то я не сомневался: те двое, что навестили Клима Панюшкина, сейчас на пути в село Селищи Владимирской губернии.

– Что мне делать? – спросил на прощание любовник моей любимой девушки. – Идти в полицию?

– Мне все равно, определяйся сам.

А когда я выруливал на своей «бэхе» из переулков на Садовое, позвонил дружище мой, полковник Перепелкин.

Кратко и сухо, словно докладывал своему генералу о происшествии, рассказал:

– Перестрелка на улице Ферсмана произошла позавчера примерно в двадцать три часа. С одной стороны в ней участвовали двое мужчин на «Ауди А4», первый сидел за рулем, второй стрелял. С другой – двое прохожих, мужчина и женщина. Огонь открыл тот, что прибыл в транспортном средстве. Но, по словам свидетелей, пешеход сумел организовать отпор. Прикрыл собой девушку, вытащил ствол, стал бить в ответ. Тот, кто отстреливался, использовал не боевое оружие, а газовый пистолет. На месте происшествия обнаружена кровь, группа устанавливается, пробиваем по базе ДНК. Свидетели называли номер автомобиля довольно уверенно, но под таким номером никакого «А4» не обнаружено, числится старая «ВАЗ-2104». Поэтому одно из двух: либо номера подменили, либо свидетели ошиблись. Пока работаем с мобильными операторами: чьи телефоны вчера болтались в это время в указанном районе.

– Спасибо, Александр Олегович! Будешь и дальше держать в курсе?

– А у тебя, Синичкин, какой к этому делу интерес?

– Да помощница моя пропала, Римка, ты ее знаешь. Есть догадки, что это в нее палили на Ферсмана.

Он присвистнул:

– Эта рыжуля замечательная! Помню ее. Обязательно надо найти, живой и невредимой. Перешли мне, кстати, номер или номера мобильников, принадлежащих твоей красавице, пробьем и их. А сам звони, если что надо. Буду держать тебя в курсе.

– Окей, номера вышлю. И поставь их тогда в розыск. Я уверен, что Римка ничего плохого не совершила, просто оказалась в неправильное время в ненужном месте.

– Сделаем.

Какая прелесть все-таки, что есть в жизни настоящие друзья! Как пелось в детской советской песенке: «Друг в беде не бросит, лишнего не спросит – вот что значит настоящий верный друг!»[2 - Автор М. Пляцковский.] Вот и Санька безо всяких понуканий и посулов кинулся мне на помощь. Это дорогого стоит.