Ненависть дождя

– Эту машину прислал отец, – объяснил Андрей. – Он позаботился, чтобы я мог хорошо расслабиться.

У Марины при мысли о предстоящем знакомстве сердце ушло в пятки, и Маша сжала ей руку, подбадривая.

Водитель знал свое дело, а может, так случайно вышло, только когда они подъехали к кафе, на площадке стоял длинный черный лимузин, рядом с которым и джип показался маленьким, а перед ним – целая куча народу, видно, только что приехали. Марина поискала глазами отца Андрея. Да вот же он – Виктор Александрович Краснов – крупный бизнесмен и начинающий политик, владелец заводов и пароходов, председатель всяких ассоциаций – в сером элегантном костюме под руку с красоткой в вечернем туалете. «Один водитель, двое – телохранители, а третий – секретарь, – определила Марина. – Не такая уж большая свита». Но ей вдруг показалось, все эти люди встали между ней и Андреем – и ей никогда до него не дотянуться. Она взглянула на него – и встретила такой понимающий, ласковый взгляд. «Не бойся, я – с тобой». Андрей подвел девушек к отцу, поздоровался с ним за руку, а подруге отвесил легкий поклон, представил сначала отца, потом – Марину, потом – Машу. Марина, чувствуя себя персонажем светской хроники, храбро протянула руку. «Очень приятно! – прозвучал такой же баритон, как у Андрея, – А это – Юля». (Жест в сторону непрерывно улыбающейся Юли, ее легкий кивок.) И то же – с Машей. Лицо у Виктора Александровича оказалось чуть менее красивым, чем на фотографиях, но привлекательным и мужественным: густые русые с сединой волосы, зачесанные назад, большой лоб с залысинами, светло-голубые холодные глаза под лохматыми русыми бровями, крупный прямой нос, худые щеки с глубокими складками у твердого рот, волевой подбородок. «Никакого сходства с Андреем», – с облегчением подумала Марина. – Разве что фигура – стройная спортивная, но потяжелее. А голос очень похож, только чуть глуше».

Итальянское кафе было маленькое, уютное. Играла тихая музыка. Два маленьких квадратных столика в глубине зала были сдвинуты и накрыты на пять персон. Андрей, как хозяин, распределил места: он на одном конце стола (Марина – слева, Маша – справа), а отец – на противоположном (Юля – слева). За столом Марина взяла себя в руки и приветливо улыбалась. Маша держалась молодцом, как будто каждый день видела олигархов. Юля – эффектная брюнетка – выглядела максимум на восемнадцать лет. Прическа у нее была очень сложная: волосы подняты вверх, но несколько подвитых прядей свешивались то тут, то там в продуманном беспорядке. Переливы зеленого платья подчеркивали цвет глаз, а макияж делала очень опытная рука. Массивные серебряные серьги с малахитом и такое же колье делали ее похожей на Хозяйку Медной горы. Она пила и ела очень мало и кроме «да, дорогой», казалось, не знала других слов. Свита стушевалась за соседний столик с закусками, но без спиртного.

Напряженность вскоре прошла, и вечер протекал довольно гладко: тосты, шампанское, разнообразные закуски, запеченная рыба (Андрей знал от Марины, что Маша видеть не может мяса). Виктор Александрович за столом легко вел беседу, обращаясь то к Марине, то к Маше, он смешил их историями из своей студенческой юности, а с Андреем вспоминал забавные эпизоды из его детства.

Они оживились, перебивали друг друга:

–А помнишь, как ты бабушке лягушку подарил? А она не оценила и упала в обморок.

–А помнишь, как ты вместо лимонада мой первый химический опыт выпил?

–Да-да, и ведь догадался же зеленку развести в бутылке из-под «Тархуна»! Нет, расскажи лучше, как ты хотел соседке по даче понравиться, и укоротил дедушкин летний костюм по своей фигуре.

–Да уж, была гроза! Бабушка меня еле-еле спасла.

Отец и сын, похоже, расчувствовались.

– Я хочу извиниться перед тобой, что редко попадал на дни рождения. Теперь постараюсь это исправить.

– Не за что, папа, ты ведь никогда не забывал делать подарки и всегда угадывал, о чем я мечтал.

– Да, кстати, о подарке! Ты отказался от новой машины, но твою немного подновили, и поставили в твой гараж.

– Но у меня нет гаража.

– Теперь есть. В кооперативе на соседней улице. (Секретарь уже подал ключи и бумаги.)

Андрей сразу напрягся:

– Это – лишнее, я и так твой должник.

Но Викторович Александрович продолжал стоять, протягивая ключи и папку, и, немного помешкав, Андрей принял подарок.

– Спасибо! Но теперь очередь за мной.

– Вот и отлично! – улыбнулся отец.

Улыбка у него вышла замечательная, суховатое лицо стало вдруг открытым и немного мальчишеским.

Зазвучала громкая музыка. На возвышении появились трое музыкантов и певец. Солист успешно подражал Челентано, исполняя итальянские хиты конца восьмидесятых. «О, живая музыка! Маме бы здесь понравилось», – подумала Марина.

– Андрей, позволь мне первому пригласить твою даму, а то я скоро ухожу, – услышала она за спиной голос Виктора Александровича.

Они успешно станцевали что-то вроде медленного фокстрота. Во время танца он сказал комплимент, как Андрею повезло найти девушку и умную, и красивую, а это в жизни встречается редко. А потом спросил: «Сколько лет Вашей сестре?» – и был очень поражен, услышав в ответ, что ей именно сегодня исполнилось двадцать. Провожая Марину на место, он что-то сказал секретарю, и буквально через минуту получил большую чайную розу, которую галантно вручил порозовевшей Маше. Марине понравилось, что это был именно один цветок.

– Что же ты не предупредил, Андрей, что именинников двое, – упрекнул он.

– Да я и сам не знал, что мы родились в один день. Может, даже в одном роддоме?

– Это – вряд ли: Маша родилась в Новосибирске, – ответила за сестру Марина.

– Как в Новосибирске? – поразился Андрей. – И мы там жили, когда папа работал директором завода. Только я почти ничего не помню: лето, сосны, речка. Это было еще до школы, значит как раз в 80-м году. Да, папа?

Отец Андрея только кивнул, он, похоже, не любил вспоминать Сибирь, взгляд его стал холодновато-отрешенным. Но тут зазвучал вальс, Марина закружилась с Андреем, она обожала этот древний танец, просто растворялась в нем. Это было одно из ряда совпадений: они оба занимались бальными танцами и единоборствами. Только Андрей с детства танцевал, а взрослым пошел в секцию самбо, а у Марины – наоборот, сначала было дзю-до, а с одиннадцатого класса – танцы. Она не сразу заметила, что Маша танцует с Виктором Александровичем. Их танец и отдаленно не походил на вальс, зато они о чем-то оживленно беседовали. Марина оглянулась на Юлю. Та сидела в одиночестве, бросая на танцующую пару злобные взгляды, но когда они вернулись за стол, снова безмятежно улыбалась.

У стола возник секретарь, выразительно показал на часы. Краснов-старший извинился, протянул на прощанье сестрам по визитке:

– Друзья Андрея всегда могут на меня рассчитывать, – и удалился под руку с Юлей, кивнувшей с победным видом.

Марина позвала Машу в дамскую комнату и сразу спросила:

– Он что, пытался за тобой приударить?

– Да ничего подобного! Как ты могла подумать?

– О чем же вы весь танец разговаривали?

– Спрашивал о родителях: не встречался ли с ними в Новосибирске, не работали ли они на его заводе. Я его убедила, что нет, ведь они жили в Красноярске, и приезжали только в гости к бабушке. Да еще сказал: «Странно, что родители дали Вам почти одинаковые имена». А я объяснила, что тебя Мариной назвали, потому что родители помешаны на поэзии Цветаевой, а меня Марией просила назвать бабушка в честь своей мамы. Потом спрашивал, где я учусь, да не трудно ли мне в медицинском институте.

– Но с чего ты так раскраснелась, глаза заблестели?

– Я просто отвечала на его вопрос, успела ли я, как врач, кого-нибудь спасти. А я как раз на этой неделе определила корь у ребенка, которого «скорая» привезла с диагнозом «ложный туберкулез». Как можно было так ошибиться! Сыпь совершенно другой локализации: при ложном туберкулезе – так называемые «носки и перчатки»…

– Да, я помню-помню, вы с мамой весь вечер возмущались.

– Вот и все наши разговоры, расслабься.

После ухода Виктора Александровича с двери исчезла табличка «Спецобслуживание», и стали заходить другие посетители. Марина опять остро почувствовала, что «эти люди – непростые», но, наверное, шампанское ее слегка подогрело, решила выяснить все сразу:

– Андрей, ты отцу деньги должен?

– Конечно, нет! – он даже кофе поперхнулся. – С чего ты взяла?

– Сам сказал, что должник. И еще сказал, что за подарок рассчитаешься.

– А, вот ты о чем. Была одна неприятная история, в которой отец неожиданно мне помог, но не деньгами, скорей, – житейским опытом. И не спрашивай подробности, тебе будет неприятно. А за гараж я просто рекламу его компьютерных фирм буду бесплатно размещать.

Марине все равно стало неприятно, что Андрей от нее что-то утаивает. После кафе они еще покатались по вечерней Москве, а на Воробьевых горах вышли и немного постояли. В машине играла приятная музыка, витал аромат чайной розы. Андрей нежно взял ее за руку, и Марина снова почувствовала доверие и близость. Но, когда вернулись домой, и Маша тактично скрылась в комнате, она не стала рассказывать ему о своих проблемах, а поскорее распрощалась, сославшись на усталость.

13

Он уехал в командировку улаживать свои дела, а у меня началась весенняя сессия. Шли дожди, у меня часто болела голова, чувствовала я себя отвратительно и не сразу поняла, что беременна. Решилась поговорить с соседкой, куда надо идти в таких случаях. Та все растолковала, посочувствовала мне, что я «залетела» и выдала фразу, что все мужики сволочи. Перед последним экзаменом я пошла в женскую консультацию. Похожая на мясника тетка в кабинете равнодушно предложила раздеться и ложиться на кресло. Сижу на краешке кресла, не зная как надо лечь.

– Ну и бестолочи: как под мужика ложиться, знают, и как на кресло – не сообразят.