Проводница

– Ворота уже открылись.

Макс прошептал ей в ответ:

– Давно?

– Сегодня утром. Я боялась – не успеем найти.

– Ну, теперь, надо торопится…

Однако после этих сказанных слов ничего не изменилось. Почему-то лошади не прибавили шаг, колеса у кибиток и телег не стали крутится быстрее, и дети… Джо посмотрела на них и увидела полусонных уставших человечков. Макс глянул в направлении ее взгляда и расстроился:

– С быстротой как-то не складывается… Но надо верить. Так что вперед. Орлы – гикнул он, обращаясь к засыпающим чадам, – мы нашли вашу деревню.

Дети встрепенулись, малышня, ковылявшая чуть позади, не услышала, но поняла по вдруг возникшей суете, что происходит что-то важное, и потянулись вперед. Вскоре уже все были взбудоражены новостью. И одновременно двинулись вперед повозок со все возрастающей скоростью. Однако опередить голову колонны им не удалось, усталость брала свое, и дети вновь стали клевать носами. Джо стало казаться, что караван этих кибиток и повозок бесконечен, и они будут всегда передвигаться в этой медленно раскачивающейся разномастной волне.

Но Макс торопил, подталкивал и уговаривал ребятишек двигаться вперед. Он твердил, что впереди развилка, и тогда они смогут уйти от торгового каравана, направлявшегося в большой город.

Только к закату вся эта компания смогла выйти на долгожданное перепутье. И вот на этом долгожданном перепутье слева от развилки стояла она – родная гора. Она, как и положено была вся в проплешинах. Джо спустилась с лошади, и, наклонившись, загребла руками землю под ногами. Лизнув эту землю, она сплюнула и произнесла: «Соль. Никогда не была так рада соли».

К этому времени дети были уже без сил. Джо идя по дороге, раздумывала, как быть дальше. Стоило ли продолжать путь или все-таки предпочтительней стоянка. Но вот вопрос: где вставать? Макс предлагал ночевку невдалеке от тракта, а Джо полагала, что безопасней подальше – где-нибудь поближе к подножию горы. Решение было принято неожиданно: на дороге позади них послышался топот. Затем появилась туча. Туча была пылевой, и очень живописно смотрелась на фоне заходящего солнца. По мере приближения, из этой пыли стали появляться отдельные части тел, каких-то тряпок и наконец, из пылевого облака появились копыта и гривы.

– Цыгане – выдохнул Макс – оче-е-е-нь интересно… И что им надо?!?

Джо тяжко вздохнула. Видимо волшебная мазь возымела какое-то очень чудесное действие, и цыгане возжелали объяснений. Бежать не было ни смысла, ни возможности, поэтому вся детская компания остановилась и стала ждать цыганскую пылевую тучу. Когда табор подъехал, вперед выехал знакомый «молчаливый Конста», он слез с лошади, подошел к Джо и через силу вымолвил:

– Мы едем с вами – затем подумал и продолжил, – брата спасла этой мазью. Мы должны…

И с явным облегчением кинулся к лошади, вскочил и растворился в цыганской туче.

– Так-то мы ночевать думали – растерянно произнесла Джо, вслед унесшемуся Консте.

Макс услышав эту ужасно длиннющую тираду, хмыкнул, иронично посмотрел на Джо и пошел раскладываться на ночь.

Дети развели бурную деятельность по поиску дров, а Джо после непродолжительного столбняка отправилась к лошадям. Необходимо было снять с них арчимаки, седла и детей.

Когда все раскладывания были завершены и котелок начал закипать, девушка оглянулась и увидела, что вся их компания находится в самом центре расположившегося табора.

– Интересно – подумала девушка, – это наша защита или плен?!? А, в конце концов, от перемены мест слагаемых…

И она переключилась на приготовление блюда, под названием «Остатки сладки». Но, к сожалению, остатков было катастрофически мало. Не рассчитывали они с Максом на многочисленное семейство. Джо стала прикидывать, что можно сменять на продукты у цыган. В это время в круге озаряемого костра вновь появился «говорливый» Конста. Он протянул мешок. Джо молча взяла его, и так же Конста исчез.

– Он похож на немого волшебника – подумала Джо, заглядывая в мешок и обнаруживая в нем какую-то странную крупу. – Как же тебя варить? Конста! – крикнула она в сумерки. Видимо немногословный цыган далеко не ушел, потому, что мгновенно вынырнул.

– Конста – проникновенно глядя ему в глаза, произнесла Джо, – как это готовить? Парень взглянул на нее как на ребенка, но ничего не сказал. Молча взяв из ее рук крупу, он пошел к кипящему котелку, и начал колдовать.

Джо подумала: – Да не шмогла, я не шмогла!!! И быстро пошла к небольшому ручейку, где дети размазывали по лицам дорожную пыль. Она достала из кармашка своих пошорканных замшевых брюк кусок мыла и дело пошло. Лица стали отмываться, ладошки, а у некоторых и ножонки стали приобретать чистый розовый цвет. Попутно были помыты волосы, одежда, обутки и близлежащие кусты. После водной процедуры все с шумом и гиканьем рванули к костру согреваться. Джо подбежав, увидела Консту с Максом, которые оживленно что-то обсуждали.

– Ого – подумала девушка, – а парень то разговаривать умеет. Да еще как умеет. Но как только она подошла в зону видимости Консты, он резко замолчал и уставился на горящий котелок.

Джо поняла, что разговаривать парень умеет, но не со всеми. Она в это число не входит. И тут же услышала детский крик. Кричала самая мелкая. Подбежав, вся компания увидела малышку Энди и Тима, удивленно рассматривавшего место, на котором стояла кроха. Оно было все усыпано горящими углями. Джо кинулась через угли, взяла ее на руки, и понесла к стоящим лошадям. Усадив малышку на круп, она достала из лежащего на земле арчимака, очередной мешок с мазью. Сняв обгоревшие бурки, Джо, смазала ей пятки. Краем глаза она видела, как Конста с Максом подойдя к Тиму, стали что-то выспрашивать. Тут девушка вновь переключилась на кроху.

– Знаешь, есть большие заморские страны, – начала рассказывать она – там живут добрые гномы. Они такие же, как люди, только растут они не в высоту, а в длину. Они очень широкие…

Тут девочка перебила ее.

– А у них каасивые одешды? – еще всхлипывая, но уже заинтересовано спросила она.

– У них разные одежды. У работяг они ветхие и грязные. А у гномих – конечно красивые. У них зеленые юбки – сочиняла Джо, – желтые нарядные блузки, красные чепчики…

– И синие башмаки – раздался сзади голос Макса. Джо не повышая голоса и не оборачиваясь, спросила: Кто?

– Цыганенок – ей в тон ответил Макс, – его уже порют.

– Нельзя, еще сильней обозлится – укоризненно проговорила Джо, – Где порют? Макс молча, показал рукой, и проводник пошла. Возле сосны, сидел Конста, у него на коленях лежал грязный и оборванный цыганенок. Воспитание уже началось. Джо крикнула: Не надо… Конста от неожиданности выпустил плетку из руки.

– Мне надо с ним поговорить – уже отдышавшись, сказала девушка. Конста молча, выпустил цыганенка, также молча, показал ему знак сидеть, развернулся и ушел.

– Ну что посидим – начала Джо. Парень молчал, а потом вскочил и начал танцевать. Он танцевал так неистово, что у проводницы захватило дух. Затем также внезапно цыганенок сел и замер.

– Ну, кажется, смысл я уловила. Пошли вы все далеко – далеко. Я от вас далеко, и вы мне по этой пыли, которую я сейчас топтал, – всю эту тираду она произнесла, внимательно разглядывая лицо маленького хулигана. Судя по его дрогнувшим векам, она начала путь в верном направлении.

– Ты так-то прав. Всегда прав. С самого начала, когда нужда заставила быть правым всегда и во всем. А она вся такая защищенная, беленькая, чистенькая, одета, накормлена. Короче, несправедливость – тут Джо сделала паузу, и продолжила – а еще она была украдена, ее били, и пытались сжечь на костре. Поэтому она так кричала, сильно кричала, вспомнила костер. Ты обжег ей уже обожженные ножонки, – потом она помолчала, и добавила, – девочке всегда страшней. Настоящий мужчина это понимает…

У меня все.

Ждать ответа или объяснений не имело смысла, поэтому она просто встала и пошла в темноту. Мальчишка остался на поваленной сосне, к нему вынырнул Конста, но бить не стал. Он что-то сказал ему, и то же исчез.

Джо пришла к костру как раз в то время, когда Макс снимал кипящий котелок.

После ужина все быстро стали готовиться ко сну, а Джо обняла кроху, накрылась с головой и уснула.

Неспешно, как будто бы потягиваясь, вставало утро. Оно сначала приоткрыло один глаз появившимся проблеском света среди деревьев, затем потянулось небольшим набежавшим ветерком и, наконец, защебетало птичьими голосами. Дети всегда первыми ощущают приход утра. Ибо оно всегда новое и конечно принесет что-то чудесное.

Джо почувствовала толчок в живот, затем громкое сопение, очень старающееся быть тихим и никого не разбудить. Стало понятно – вот все и выспались. Удивительно, – сквозь сон подумала проводник, – вроде табор, а молчание. Но через мгновение в тишине зазвучала щемящая душу цыганская песня, и понесся день…

Именно понесся, так как через секунду все вокруг зашумело, вдруг запахло костром и едой, мужским потом и лошадьми. Вновь вставание, зажигание, приготовления и собирание. Проделав всю эту нелегкую, а в условиях табора, практически невозможную процедуру, компания спасенных от костра героев, двинулась в путь. Шлейфом за ними двинулись кибитки. Время в дороге тянулось медленно. Особенно медленно оно тянулось для Джо, так как проем в другой мир открывался все шире. Она это чувствовала все мощней. И прекрасно понимала, что если он так открывается, то вскоре также и закроется. Надо успеть. Второй шанс старику не выпадет, и тогда всю жизнь он будет мучиться от бесмыслености своего существования на этой земле. А где-то его так ждут!!!

От мучительных раздумий Джо прервал возглас Макса:

– Ну, наконец-то… Деревенька наша показалась!!!

Дети радостно затрепетали и залопотали, а цыганский табор вдруг начал разворачивать свои кибитки. Из этого шума и гама вдруг вырисовался Конста. Он все также невозмутимо подъехал к Максу и произнес:

– Долг выполнен. Мы свободны. Прощайте.

И не дождавшись ответа, мгновенно пришпорил коня и через мгновение растворился в цыганском хаосе.

Макс невозмутимо посмотрел ему вслед и вымолвил: