Западня

Она зашла в ванную. Под раковиной в большом тазу была замочена одежда. Алла убедилась, что там отмокают вещи, в которых Ольга ушла из дома – джинсы, легкий свитер, белье… Все вперемешку – белые вещи с цветными. Она машинально подняла таз, перевернула его в ванную. Принялась замачивать вещи отдельно. Но кое-что привлекло ее внимание…

Через минуту женщина горела как в лихорадке. Она была вне себя. Поднимала каждую вещь, рассматривала ее, изучала стекающую воду… Потом вышла в прихожую, осмотрела кроссовки дочери. Никаких сомнений не было. Теперь она сама убедилась в том, что ее обманули.

– Она врет, что блуждала по лесу. – Алла вошла в большую комнату и включила свет – муж любил смотреть телевизор в темноте.

Виктор удивленно обернулся:

– Что, обет молчания нарушен?

– Прекрати иронизировать. Я говорю, когда хочу. Ни в каком лесу она не была. Я видела ее одежду и обувь. Ничего там нет – ни грязи, ни травы. Ничего! А если они спали на земле и четыре дня блуждали по лесу… Ты хоть обратил внимание на ее кроссовки? Они абсолютно чистые! Она все это время была где-то в городе.

Тот вздохнул и встал:

– Ну, ты ведь женщина, больше в этом разбираешься. А я не заметил. Что теперь делать? Брать ее за горло? Тебе самой ее не жаль?

– Больше всех мне жаль себя. – Алла опустилась в кресло и бессмысленно уставилась в телевизор. – Все вы сговорились меня обманывать. Хотела бы я знать зачем.

– Я обманут точно так же.

– Прекрати. Тебе на нее наплевать. Я вообще подозреваю, что тебе всегда было на нее плевать. Ты скажешь, наконец, почему ты ее покрывал?

Он смолчал, но Алла видела – ему очень хочется что-то сказать. Виктор выглянул в коридор, погасил там свет, вернулся в комнату и плотно прикрыл дверь. Ему было не по себе, он явно боролся с каким-то тягостным чувством. И наконец не выдержал:

– Ладно. Я очень не хотел тебе говорить, но раз ты так ставишь вопрос… Да, я все знал и молчал. А у меня не было выхода!

Алла вопросительно смотрела на мужа. Тот шагал по комнате, то и дело заслоняя собой экран телевизора, и затравленно объяснял, что Ольга шантажировала его. И добилась успеха.

– Кто же знал, что она такая наглая?! – тихо, чтобы его не услышали в другой комнате, говорил Виктор.

– Я расспросил ее в тот же день, когда ученица все мне рассказала. Сказал, что мне все известно – в театре она не появляется, роль ей не дали. В таком случае – где она пропадает? Знаешь, что мне ответила твоя дочка?

Он впервые употребил это выражение. Раньше Виктор всегда говорил «моя дочь», «наша дочь». И хотя Алла только что сама обвиняла его в том, что ему наплевать на Ольгу, сейчас в ее глазах рушился целый мир. Мир, который она построила на иллюзиях. Что чужой человек может стать отцом ее старшей дочери. Что никаких различий между девочками нет. Отвратительное слово «отчим», унизительное – «падчерица» – как она боялась этих слов, как сторонилась от них всю жизнь!

– Оля сказала, чтобы я не лез не в свое дело, – рассказывал Виктор. – Она впервые говорила со мной таким тоном. А смотрела… Я, знаешь ли, не думал, что она меня так ненавидит!

– Ну что ты… – попыталась возразить Алла, но он остановился прямо перед ней и склонился над креслом. Ее обдало знакомым запахом дешевого дезодоранта. Теперь он говорил совсем тихо:

– И еще она заявила, что если я все тебе расскажу, то она тебе тоже кое-что расскажет. Скажет, в частности, что я ее… Что я с ней… Нет, не могу!

Он выпрямился и отвернулся. Алла вцепилась в подлокотники. Ее трясло мелкой, противной дрожью – будто в самолете, который вот-вот оторвется от взлетной полосы.

– Не может быть, – сипло сказала она.

– Она сказала именно это, – не оборачиваясь, отрезал муж.

– Но ведь… Этого же не было?!

Он взглянул на нее через плечо:

– Ага, так я и знал! Ты уже задаешь этот вопрос?! А если бы она тебе это сказала?! Она, а не я?! Черт, она-то знала, чем заткнуть мне рот! Беспроигрышный вариант! Любая мать встревожится! Кому бы ты поверила – ей или мне?!

Алла сама не знала. Она не знала даже того, верит ли мужу сейчас. Но что-то в ней кричало – Ольга не могла такого сказать! Откуда взялась эта мерзость?! Где она нашла такие слова?!

– Ты понимаешь, почему я молчал?

Она склонила голову. Виктор принял это за подтверждение и немного смягчился:

– Ну в таком случае и говорить больше не о чем. Я молчал, а что я мог сделать? Решил – пусть она живет своей жизнью. Подумал, что она наверняка встречается с каким-то парнем и только прикрывается театром. Ладно, думал я, пусть встречается. Она совершеннолетняя. Кстати…

Он мучительно поморщился – видно, какая-то деталь не давала ему покоя.

– Оля тогда сказала еще кое-что, только я не принял всерьез… Мне уже и так хватило по горло. Видно, девчонка поняла, что ей удалось меня напугать, и тогда она решила закрепить успех. Короче, она сказала, что в состоянии платить мне за молчание.

Он подождал реакции жены. Алла не произнесла ни слова, казалось, она даже не расслышала, о чем речь. Тогда он добавил:

– Конечно, я отказался.

Она больше не слушала его. Женщина скорчилась в кресле и закрыла лицо руками.

Глава 4

Виктор сам разложил диван, постелил белье. Впрочем, он часто это делал, если жена уставала на работе. Алла работала в больнице, медсестрой при кабинете физиотерапии. Несмотря на низкую зарплату, она так и не перешла на две ставки, как сделали многие другие медики. Иначе женщина не управилась бы с хозяйством и двумя детьми. И тем не менее особо надрываться по дому ей не приходилось – муж добровольно брал часть работы на себя. Беспрекословно мыл посуду, мог пропылесосить квартиру, чуть не каждый день чистил обувь – тут у него был пунктик, любил, чтобы все туфли и ботинки стояли ровненьким рядком и сияли. Коллеги в больнице завидовали Алле: «У тебя же просто золотой мужик! Да еще и заработать умеет!» Она и сама понимала, что жаловаться ей не на что, что это просто глупо, что никто ее не поймет… Никто, кроме матери. Та всегда прохладно относилась ко второму зятю. «Он слишком уж тебя забивает, – говаривала мать. – Погоди, он еще покажет когти!»

Сегодня днем Алла плакала, рассказывая матери, как обманул ее Виктор. Теперь слез не было. И кому бы она стала жаловаться? Маме? А на кого? На Ольгу? Та и слушать не будет – сразу встанет на сторону любимой внучки. Ей до сих пор казалось, что Ольга маленькая, беззащитная, безгрешная… Мама сразу закричит, что девочка врать не станет, что Виктор совратил ребенка, что она давно ждала от него чего-то в этом роде… Алла содрогнулась, представив себе эту сцену. Она не знала, чему теперь верить и что делать. И все-таки чувствовала, что муж рассказал ей правду.

– Ты спать собираешься? – спросил Виктор, включая ночник над постелью. – У меня завтра ученик придет в десять утра.

Она машинально разделась, бросая вещи куда попало. Забралась под толстое одеяло, повернулась лицом к стене. Виктор улегся рядом – под его тяжестью застонали продавленные пружины. Он потрогал жену за плечо:

– Ну ладно, не убивайся так. Мы вытянем из нее правду.

– Не хочу я правды, – еле слышно ответила она. – Витя, что я сделала не так? Ты же знаешь – я была бы не против, если бы она познакомилась с порядочным парнем. Я никогда не была против! Я бы пригласила его в гости, я бы хоть в лицо его хотела увидеть! Ну, неужели я такая мегера, что ей нужно было убегать из дома на неделю?!

Она разволновалась и резко повернулась к нему:

– Я знаю, что ей девятнадцать, что многие в ее возрасте уже замужем! Но она же сама, сама никем не интересовалась! Я и то уже начала удивляться!

– Перестань. – Он положил ей на плечо тяжелую горячую руку. – В конце концов, ничего страшного не случилось. Она жива, здорова, она дома.

Алла не ответила. Ее будто булавкой укололи его слова «жива-здорова»… «А вдруг все-таки наркотики? – мелькнуло у нее в голове. – Или… Еще что-нибудь? Она ведь не скажет. Отмахнется. Нет, я совсем ее не знаю».

– Я не выпушу ее из дома, – пообещал муж, протягивая руку и гася ночник. – Теперь все будет по-другому. Не волнуйся. И знаешь… Ты молодец, что не взяла с собой Милену. Не надо ей быть при этом. В одной комнате с…

Он замолчал. Женщина лежала с открытыми глазами, слушая тишину. Через несколько минут дыхание мужа изменилось, стало размеренным и глубоким. Он всегда засыпал быстро, и она завидовала ему. В комнате дочерей тоже было тихо. Но Алла почему-то чувствовала, что дочь не спит.

* * *

На другой день ей пришлось идти на работу, как обычно. Во время рабочего дня она несколько раз звонила домой. Трубку каждый раз брал муж. Он отчитывался в одних и тех же словах: «Оля спит, ест, никуда выходить не собирается. Сонная, тихая. Мало разговаривает». Алла звонила из регистратуры, вокруг было много любопытных глаз и ушей – вся больница была в курсе того, что у нее пропала дочь. А теперь вот нашлась. Ее поздравляли, но она чувствовала, что у всех на языке вертится вопрос: «А где же была твоя дочка целую неделю?» Что она могла им ответить? Повторить Ольгину ложь? Единственным человеком, с которым она могла пооткровенничать, была ее давняя подруга – медсестра из хирургического, Вера. Именно с ней она и поделилась сомнениями насчет здоровья дочери: