Западня

– Истощена, как будто из концлагеря вырвалась. Правда, ест с аппетитом, а муж присматривает, чтобы не объелась… Дело-то не в этом. Я боюсь другого…

– Венерических? – догадалась Вера. Увидев, как потемнело лицо подруги, пожала плечами: – Ладно, не умирай раньше смерти. Просто нужно сделать анализы. И на СПИД заодно.

– Разве она согласится? Не могу же я насильно взять у нее кровь…

Вера возмутилась:

– А она может неделю где-то шляться? И хоть бы разок матери позвонила, артистка такая! Ты же сама на себя не похожа – выглядишь лет на пятьдесят! Ну и хабалка же твоя Ольга!

Вера всегда была несдержанна на язык, резала правду-матку и могла бы нажить множество врагов… Если бы не отличалась невероятной отзывчивостью. Она часто приходила на помощь прежде, чем ее об этом просили. Именно поэтому Алла и пожаловалась именно ей.

– Ну вот что, – решительно заявила Вера. – Ты ее приведи сюда, якобы в гости, а я уж затащу ее на анализы. У меня не вырвется! – И она показала крепкую короткопалую руку. – Пусть знает, что за свои поступки надо отвечать.

Алла согласилась, что провериться дочери необходимо. Но какие условия она могла ей ставить? Женщина и сама себе не признавалась, что начинает бояться Ольги. Это было невероятно – бояться собственной дочери – старшей, любимой… И все-таки у нее не исчезало ощущение, что в доме поселилась незнакомка. Из головы не выходило вчерашнее признание мужа. Этот бесстыдный шантаж… Может, Виктор и не смог стать ей настоящим отцом. Но такого оскорбления, во всяком случае, не заслужил.

Вечером Алла снова попробовала нажать на дочь. Она буквально загнала Ольгу в угол – та опять сидела на своей постели, заткнув уши наушниками, грызла яблоко. Алла вошла в комнату и закрыла за собой дверь.

– Выключи музыку. – Она сопроводила свои слова пояснительным жестом.

Ольга поняла и вынула наушники:

– Что, мам?

– Ты должна показаться врачу.

Та смотрела на нее непонимающе, потом нахмурилась:

– Я здорова. Подумаешь, похудела.

– Не заговаривай мне зубы. Где ты так похудела? Что – Москва на осадном положении? С хлебом проблемы? Деньги у тебя при себе были?

– Были, – согласилась дочь. – Но в лесу булочных пока не построили. А если ты боишься энцефалита, то я тебе клянусь – клещи ко мне не цеплялись!

– Ни в каком лесу ты не была!

И мать выложила дочери все, что угадала по ее одежде. В заключение добавила:

– Боюсь, к тебе цеплялся кто-то покрупнее клеща!

Она и сама не думала, что решится на такой прямой намек. Ольга, казалось, ушам своим не поверила. Она смотрела на мать расширенными, изумленными глазами. Этот горестный взгляд – взгляд несправедливо обиженного ребенка – так часто выбивал оружие из рук Аллы! И всегда, сколько ей помнилось, Ольге удавалось избежать наказания, что бы она ни сотворила. Милену, случалось, шлепал отец – но та и не умела делать такие святые глаза. А кто бы решился бить Ольгу? Виктору вовсе не улыбалась роль жестокого отчима, и получалось, что с родной дочерью он бывал куда строже, чем с приемной.

– Завтра ты пойдешь со мной в больницу и сдашь все анализы, – жестко сказала Алла.

– Нет, – просто ответила дочь.

– Я сказала…

Но Ольга не дала ей договорить. Она вскочила и отшвырнула недоеденное яблоко:

– Я тоже все сказала! Не позволю, чтобы на мне ставили опыты, я не кролик!

– Дрянь!

Она впервые ударила дочь. Рука сама поднялась и со звоном отлетела от Ольгиной щеки. Девушка покачнулась и медленно подняла ладонь, будто защищаясь. Щека у нее мгновенно покраснела.

– Ты скажешь правду? – сипло спросила Алла.

Дочь молчала. Наконец, опустив руку, рассчитанно-медленно произнесла:

– Ну вот, лиха беда начало. Теперь ты будешь меня бить.

В тот вечер они больше не разговаривали. Ольга сидела у себя в комнате и даже к ужину не вышла. Виктор сообщил жене, что весь день не спускал с Ольги глаз. Конечно, ему приходилось сидеть у себя с учениками, но он перенес телефон в большую комнату и уверен – Ольга даже не звонила никому. Зато он сам позвонил в милицию и попросил больше не искать падчерицу.

– Так что дело закрыто.

Алла кивнула. Она и слушала, и не слышала. Ее рука до сих пор горела от удара – ладонь даже слегка вспухла. «Господи, как хорошо, что Милена всего этого не видит! – думала она. – Радуется, что сестра вернулась… А как и что – не знает. Но что же мне теперь делать? Не могу же я поселить их в одной комнате! Милена – еще ребенок, а эта… Эта…» Слово, которое мелькнуло у нее в голове, испугало ее. Так она никогда о дочери не думала.

На другой день, в субботу, Алла работала до часу. У нее пропало всякое желание ходить на работу – впервые в жизни. Сегодня все, будто сговорились, стали вытягивать из нее подробности. И никто не верил истории, которую она передавала со слов дочери. Правда, вслух никто своих сомнений не высказывал, но это и так было видно. Только подруга выразилась без обиняков.

– Заблудились в лесу?! – удивилась Вера. – Торчали там пять дней?! Да ты что, милая моя?! Веришь в эти байки? И твоя Оля даже не простудилась? Да по ночам в области был ноль, даже снег один раз пошел! Они бы сдохли – с кострами или без! Да я уверена – все было не так!

Алла попросту сбежала, отговорившись тем, что ее ждет пациент, которому нужно ставить магниты.

По пути с работы она заехала к матери. Та, едва отворив дверь, всплеснула руками:

– А Милена сбежала!

– Куда?! – У Аллы подкосились ноги, и она без сил опустилась на галошницу. Правда, мать успокоила ее – Милена отправилась всего-навсего домой.

– Только что позвонила мне и сказала, что из школы поедет к вам. Что соскучилась по всем, а больше всех – по сестре. Ну и дочки у тебя! Одна другой лучше! Обе своевольные, будто козы, и в кого такие?! Вроде не в тебя, да и отцы этим не отличаются… Езжай домой, она уже должна быть там!

Так и было – когда Алла вернулась, Милена уже распаковывала в «детской» комнате свой рюкзачок. Алла только мельком заглянула к дочерям и успела заметить, что они только что о чем-то оживленно беседовали. Как только она показалась в дверях, обе замолчали. «Уже и у Милены тайны, – с досадой подумала она. – Ну, теперь нужно переживать за обеих. А я-то всем хвасталась – беспроблемные дети, беспроблемные дети…»

Обедали все вместе. Даже у Виктора выдалось окно между двумя занятиями. Это случалось редко, поэтому в доме садились за стол в разное время. Милена вертелась, заглядывала в лицо сестре и была похожа на счастливую собачонку, которую только что приласкал хозяин. Ольга ела много, но уже без особой жадности. А может, сдерживалась, чтобы не пугать сестру. Щека, на которую пришелся удар, приняла свой обычный цвет, только казалась чуть припухшей. Но Алла все равно не решалась взглянуть на старшую дочь.

– Оля, я все хотел тебя спросить, – неожиданно заговорил Виктор. – Почему твой велосипед оказался в парке?

Та, ни секунды не медля, ответила, что велосипеду нее украли. Как раз в день спектакля. Родители подружки не разрешили поставить его в коридоре – там было слишком тесно. Пришлось оставить его в тамбуре. А замок там ненадежный, так что, наверное, мальчишки вытащили велик и угнали его в парк. Накатались и бросили.

Алла уже и не пыталась понять, где тут правда, где ложь. Она даже старалась не слушать. Девочки первые покончили с обедом и ушли к себе в комнату. Она взглянула на мужа.

– Ты хоть сколько-нибудь ей веришь? – тихо спросила она.

Тот покачал головой:

– Нет. Но я рад, что ты веришь мне. Если бы не это, я бы не выдержал.

– Что будем делать дальше? – Алла отодвинула тарелку. Сегодня ей кусок в горло не лез. – Не можем же мы вечно ее караулить. Ей придется выйти из дома, не сегодня, так завтра. А мы так и не добились правды.