Отравленная жизнь

– Значит, будете писать об Иване. Здорово! Вы, главное, не пишите, что он был пьяница. И так о нем никто хорошего не скажет. Да разве в том беда, что он выпивал?

– А в чем? – Саша для вида вынула блокнот и ручку. – Скажите, а вы не замечали в нем никакого… надлома, что ли?

– Армия его сломала, – подтвердила Люся. – Он вернулся совсем другим. В первые дни я ничего не замечала. Ну, я тогда была занята собой, у меня как раз роман раскручивался… Мне казалось, он был такой, как всегда. Зато потом…

Женщина задумалась и сказала, что особенно ей запомнился один вечер. Это было вскоре после того, как Иван вернулся из армии. Квартира была еще коммунальной, и телефон висел в коридоре, на стене возле ванной комнаты. Он был приколочен намертво, а под ним стоял табурет. И эта система была очень неудобна – разговоры слышала вся квартира. Так что обычно уходили с телефонной трубкой в ванную и прикрывали за собой дверь. Закрыть ее плотнее не позволял провод, так что обрывки разговоров все равно было слышно.

– Я как раз хотела попасть в ванную, у меня свидание намечалось, нужно было голову помыть, – вспоминала Люся. – А Иван засел там с телефонной трубкой и говорит, говорит… Ну, я сперва посидела у себя в комнате, потом стала по коридору ходить. Наконец не выдержала, стукнула в дверь, приоткрыла ее и говорю: «Ваня, пусти меня, мне ванна нужна». Я, конечно, шепотом сказала, чтобы меня в трубке не услышали. Но, знаете… Он тоже меня не услышал. Сидит на скамеечке, трубку перед собой держит и не говорит, а просто молчит. И в трубке молчат, гудков нет. А Иван весь в слезах.

Люсе тогда было шестнадцать лет. Иван, вернувшийся из армии, представлялся ей таким взрослым и солидным, что она глазам своим не поверила. Как он мог плакать! Девочка выскочила в коридор и решила, что ей это привиделось. Но потом она услышала, как в раковине зашумела вода, и наконец парень вышел – весь красный, с припухшими глазами. Он как будто только сейчас ее увидел.

– Он мне сказал: «Как ты выросла, Люська!» – У женщины слегка сел голос, и вряд ли это было от простуды. – Так странно это сказал… Будто не знал, что я еще расту. А я ему ответила: чего же ты хотел, два года прошло! Он кивнул и ушел к себе. А через час, когда я уже собралась и вышла во двор, увидела его. Он сидел с алкашами на лавочке, курил, и глаза у него были мутные.

Женщина, не спрашивая разрешения, налила Саше еще стопку водки, а затем и себе. Она выпила, уже не вспоминая ни о какой профилактике от простуды, и сбросила с плеч платок. Девушка к водке не притронулась. Она помнила, как у нее болела голова с похмелья, и предпочитала простудиться.

– И что было потом? – спросила она, увидев, что Люся погрузилась в воспоминания.

– Потом? – встрепенулась та. – Потом он женился и уехал жить в другой район. Сюда приходил редко. И честно говоря, лучше бы вообще не приходил. Нет чтобы помочь родителям, наоборот! Еще и деньги у них занимал!

Она рассказала, что комнату, освободившуюся после Ивана, его родители умудрились сохранить за собой и сдавали ее. Эти деньги были для них большим подспорьем. Во всяком случае, они могли чем-то помочь сыну. А помощь ему требовалась постоянно.

– Вечно придет, попросит денег будто бы на краски и тут же все пропьет, – вздохнула Люся. – Я им уже говорила: «Тетя Наташа, дядя Андрей, хватит, вы же сами его спаиваете!» Ну, родители есть родители, им не втолкуешь. А потом Иван вообще перестал приходить. Только звонил иногда. Так что я больше ничего и не знаю.

– И его жены вы никогда не видели? – уточнила Саша.

– Никогда.

– А почему же говорите, что она «бог знает кто»?

– Да потому, что эта цаца даже не соизволила познакомиться с его родителями! – зло сказала Люся. – Вы можете такое представить! Ну, ладно бы, молодые жили в Сочи, а родители в Норильске! И то люди как-то знакомятся! А тут – один город, на метро бы денег хватило! И она ни разу, ни разу, понимаете, сюда не пришла! Она же в глаза этим старикам плюнула!

И Люся немедленно налила себе еще стопочку и выпила. Она ни разу не закусила, но следов опьянения не было заметно. Разве что разгорающийся на щеках румянец да излишняя быстрота речи. Саша попыталась ей возразить:

– А у меня другие сведения. Родственница Кати мне сказала, что это сам Иван не хотел знакомить жену со своими родителями.

– Соврала эта родственница, – резко бросила Люся. – Иван никогда бы так себя не повел! Надо было знать этого парня! Валите с больной головы на здоровую!

Тут она спохватилась и уже мягче сказала:

– Извините, мы с вами слишком многое разворошили, я что-то разгорячилась… Ведь его родители мне были как родственники. Я в раннем детстве вообще думала, что соседи – тоже члены нашей семьи. Потом только мне объяснили, что они нам не родные. Представляете теперь, какие тут были отношения? В коммуналках это редкость, но бывало и такое.

– А почему они уехали отсюда? – поинтересовалась Саша.

– Потому что нам с мужем повезло, – охотно пояснила женщина.

Она рассказала, что, после того как вышла замуж, осталась жить в этой квартире. В их семье было теперь пять человек – бабушка, отец, мать, сама Люся и ее муж. Через год прибавился шестой член семьи. Через два года – еще один ребенок.

– В одной комнате жили старики, в другой – мы с мужем и детьми, – с каким-то веселым ужасом рассказывала она. – Что тут было! Содом и Гоморра! Я как-то заболела пневмонией, так мне из больницы не хотелось уходить! По сравнению с домом там было так тихо, так чисто!

Семья стояла в очереди на расширение жилплощади, но дело никак не двигалось. Надо было сунуть взятку, а лишних денег не водилось. И тут умерла бабушка Люсиного мужа и завещала внуку однокомнатную квартиру.

– Мы предложили тете Наташе и дяде Андрею разменяться. Зачем им две комнаты, они все равно жили в одной. И они согласились. Уехали в ту квартиру и сейчас там живут.

Люся охотно дала гостье адрес стариков Корзухиных. И попросила передать им привет:

– Проклятье какое-то! Так замоталась, что нет времени к ним в гости заехать. Бабушка моя сейчас совсем не встает, она в соседней комнате лежит. Родители еще работают. Да еще эта шавка, ее ведь тоже не бросишь, бабушка сама ее даже из квартиры выпустить не сможет. Ну, куда я из дома выйду?

Напоследок Саша попросила показать картины, которые, по словам Люси, ей дарил Корзухин. Она с замиранием сердца ждала, что увидит желанный пейзаж. Ведь картины явно были написаны до армии… Люся провела ее в другую комнату и показала небольшой картон, заключенный в рамочку. На рисунке был изображен букет полевых цветов в глиняном кувшине.

– Я их нарвала на даче, а Иван нарисовал, – пояснила Люся.

– На какой даче? – стремительно повернулась к ней Саша.

– Я уже не помню, – задумалась женщина. – Ездили куда-то в гости… Я с подружками, Иван с друзьями. Куда же это мы такой компанией отправились?

Женщине удалось вспомнить одно – у кого-то из девчонок был день рождения. Она хотела пригласить очень много народу, и родители предложили отметить праздник на своей даче. Молодежь охотно согласилась. Но где находилась та дача, как они туда добирались – этого Люся вспомнить не могла.

– Мне было лет тринадцать-четырнадцать, – извиняющимся тоном произнесла она. – Столько впечатлений… О дороге я как-то и не думала, за меня думали старшие. Но если вам так нужно, я могу у подружек узнать. Может, кто-то помнит?

Саша попросила обязательно это сделать. Попутно она выяснила, что у родителей Ивана дачи никогда не было. Девушка оставила Люсе свой телефон и попросила позвонить, как только та вспомнит что-то, относящееся к тому давнему празднику. Она поблагодарила женщину и попрощалась с нею.

Когда девушка вышла на улицу, было уже темно. Она вымоталась, замерзла и очень хотела есть. Возле метро Саша купила себе булочку с сосиской и проглотила ее тут же, стоя под навесом палатки, который совсем не спасал от пронизывающего ветра. «Куда теперь? – Саша достала носовой платок и вытерла пальцы. Ей очень мешал рулон с картиной, который то и дело приходилось перекладывать из руки в руку. – Ехать к его родителям? Если кто-то и знает, где он сейчас находится, то только они… Но почему же Катя не обратилась к ним? Даже если они не были знакомы? Ведь ее муж пропал! А она даже не пыталась его найти, не заявила в милицию. А если он в самом деле погиб? Если потерял документы, если труп не опознали? Неужели ей не приходило в голову хотя бы то, что ему нужна помощь? Меня, постороннего человека, это волнует, а ее – не волновало?»

Девушка отыскала таксофон и попробовала дозвониться до родителей Ивана. Телефон ей дала Люся. Номер был занят. Саша побродила по подземному переходу, рассмотрела все киоски, опять позвонила. Тот же эффект. Наконец девушка решилась ехать без предупреждения. Она больше не могла ждать.

Дорогу Саша знала только приблизительно. Выйдя из отдаленной станции метро, она долго блуждала, умудрилась сесть не на тот автобус, потом полчаса дожидалась другого, чтобы вернуться на исходную позицию и начать все сначала… Нужный дом нашла только спустя два часа. В транспорте ее изрядно помяли, девушка замерзла и уже ничего не соображала. Она, как автомат, шла к намеченной цели и даже думать боялась о том, что родителей Корзухина не будет дома или они давно переехали.

Но они были дома. Саша позвонила в дверь, а когда мужской голос спросил, кто там, измученно повторила свою версию о журналистке, разыскивающей художника. Ей открыли не сразу. За дверью несколько минут перешептывались, и наконец женский голос испуганно спросил, кто именно ее сюда направил. Саша назвала имя Люси, и дверь тут же распахнулась:

– Так вы сейчас были в Подколокольном? – взволнованно спросила пожилая женщина в теплом спортивном костюме. – Проходите, пожалуйста. Как вас зовут? Меня – Наталья Семеновна.

Хозяева сразу увидели – девушка замерзла настолько, что ей трудно говорить. Сашу пригласили в единственную комнату, усадили за стол и через пять минут вручили большую чашку горячего чая. Девушка сделала два глотка и поняла, что засыпает. У нее не было сил начинать уже привычное вранье, и она спросила прямо, как можно найти самого Ивана?

– Если бы мы знали! – всплеснула руками женщина. – Он в очередном путешествии.

– Но его нет уже полгода. Не слишком ли долго длится путешествие? – Саша сделала еще один глоток и с трудом разлепила слипающиеся глаза. – Вы не пытались его искать?

– Пытались, – вступил мужчина, который представился как Андрей Викторович. – Подали заявление в милицию и даже по телевизору его фотографию показывали. Чего нам это стоило! Оказывается, столько людей пропадает. Чтобы показать их фотографии, стоит огромная очередь…

– Но никто нам не звонил, – упавшим голосом сообщила женщина. – Я так надеялась на телевидение…

– А в милиции сказали – если бы это был ребенок! А то – взрослый мужчина, да еще часто куда-то уезжал. Сказали – мы ищем, а вы ждите. Может, сам вернется. Мы и ждем.

Саша поставила на стол пустую чашку:

– Я так надеялась, что вам что-то известно. Но вы хотя бы знаете, что две недели назад погибли его жена и сын?

Женщина взглянула на нее так, словно Саша дурно пошутила: