Уезжаем завтра

Уезжаем завтра
Анна Май

Рассказ о том, как 8-летний Лешка и 5-летняя Саша узнают много для себя нового. И благодаря этому взрослеют.

«Папа приезжает!» – вместо «привет» выпалила Сашка. Ее лицо сияло такой неподдельной радостью, что Лешка решил не палить ехидными подколками в ответ. Хотя он был в этом мастер к своим 8 годам, а доводить до слез приехавшую на лето двоюродную сестру было одно удовольствие. За 3 жарких месяца волосы Сашки немного выгорели на солнце – когда ее привезли, были почти черные. Глаза кузины могли менять цвет от зеленого до серого-голубого, а их разрез был кошачьим. «Не наша порода», – вздыхая, шептались мать Лешки Надя и баба Лена. И верно: у них в роду все были рослые синеглазые блондины. А Сашкина мать Зоя (родом из соседней деревни) была совершенно азиатского вида – маленькая, смуглолицая, с узкими карими глазами. Однажды Лешка услышал, как его мать и бабушка в разговоре между собой назвали Зою «чалдонка» и засмеялись. Любопытный Лешка спросил у матери, что она имела в виду, но Надежда отмахнулась. Тогда Лешка полез в интернет и узнал, что чалдонами называют особую группу людей с очень противоречивым происхождением. Все источники были согласны в одном: чалдоны жили в Сибири очень давно, на века, если не тысячелетия дольше, чем российские переселенцы 19-20 веков вроде Соколовых. Дальше мнения расходились: одни уверяли, что чалдоны – потомки древних славян, другие – что они потомки славян, но не таких уж древних, хоть и переселившихся в Сибирь-матушку задолго до Ермака. Источники снова сходились в одном: современные чалдоны – плод смешения славян с монголоидными племенами охотников и рыболовов живущих в тех же местах бурятов, хакассов, эвенков и тофа.

Еще в интернете Лешка прочел, что чалдоны отличаются независимостью нрава, любовью к свободе, чистоте и природе. Хотя Сашка обычно соглашалась на все, что предлагал старший брат. А уж про чистоту Лешке вообще было смешно! Сеструха явно не любила убираться, хотя ее, как девочку, заставляли. Довольный Лешка (его – пацана и любимого сыночка – от этой повинности избавили) наблюдал и комментировал: «Еще тут не подмела!». Мог и нарочно мусора в уже чистый угол подбросить – знал, что Сашка терпеть не может уборку. Но вот про природу – у девчонки в самом деле были с тайгой особые отношения. Периодически они выбирались в лес по грибы и ягоды, а еще набрать целебной кедровой живицы себе и на продажу – местные предпочитали ее любым сладким импортным жвачкам. Еще японцы с китайцами неплохо платили за нежные ростки папоротника. Дети любили эти таежные вылазки, несмотря на облака назойливого гнуса и адски больно жалящих слепней, громадных, жужжащих как бомбовозы. Недавно Лешка решил похвастаться своим новым умением ориентироваться – прочел, что мох на деревьях растет с северной стороны. Поэтому теперь он никогда не заблудится! Объявил примерно за час до того, как сам почуял неладное. Сашка словно этого и ждала, или все поняла по его растерянному выражению лица: «Мы заблудились?». «Только не впадай в панику», – Лешка нарочно говорил тихо, хотя ему хотелось кричать от страха и злости на самого себя. Уже добрые полчаса он старался идти на север, ориентируясь по мху на деревьях. Только вот мох в отличие от написанного во всемирной паутине рос на деревьях со всех возможных сторон! И вот тут пятилетняя сестра его поразила. Сперва она подошла к одному из деревьев, обняла его и застыла. Лешке почудилось, она что-то шепчет. Потом Саша открыла глаза и сказала ему: «А теперь пошли». Он последовал за ней без вопросов. Хотя довольно быстро опомнился и разозлился: почему он послушно топает за городской малявкой? Что она знает об этих местах и о тайге вообще?! Он уже хотел наорать на Сашку, которая тащит их черт знает куда. И тут вдруг увидел кособокую, почерневшую от времени охотничью заимку. Огляделся – все, дальше он уже знал дорогу! Тут они с мамой и прочей родней уже не раз проходили.

– Как ты смогла? – выдохнул пацан с изумлением.

– Я попросила тайгу отпустить нас и показать дорогу домой. Потому что здесь красиво, но так много комаров и еще мы пить хотим.

– Кто тебя этому научил? Та родня?

– Нет. Никто. Но они живые и все понимают!

– Кто?

– Деревья. Лес.

– Кого ты попросила? Дерево? Дух?! Деревья прямо все понимают?! Здравствуй, дерево! – Лешка начал привычно прикалываться. Но быстро угомонился – они оба устали, и Сашка, в конце концов, вывела их из тайги, полной кровожадного гнуса. Лешка слышал истории про то, как беглых заключенных находили полностью обескровленными, погибшими не от хищных зверей, а от полчищ комаров, мошки и слепней. Местные старались не ходить в тайгу без наглухо задраенной одежды и специальных шлемов из сетки на голове. Дышать и видеть в таком трудно… А в связанной бабушкой шапке под сеткой слышишь хуже, на что и сослался Лешка, когда напоролся на материнский крик. Увлеченные своим разговором баба Лена и Надежда хватились детей совсем недавно и решили, что те отошли недалеко. Потому ребят не ругали. Зато дома женщины, глядя на Сашку без спортивных штанов и кофты заметно встревожились: руки и ноги девочки оказались покрыты огромными красными шишками. Малышка жаловалась на боль, у нее сильно поднялась температура. Баба Лена и Надя на кухне пререкались, кто будет отвечать перед Сережкой, если его дочка заболеет всерьез – или, не приведи господь… И почему это случилось, когда Саша оказалась в гостях у них, а не у той бабки?! Свою дочь Сергей и Зоя отправляли гостить к обеим бабушкам по очереди. Но этой весной Зоина мать заболела, стало не до ухода и присмотра за шустрой девчонкой. Все это лето Сашка провела у Соколовых. Лешка слышал, как мать и бабушка вздыхали, что если бы не Сережка, не стали б они взваливать на себя такую обузу. В няньки они к Сережкиной шмакодявке не нанимались, да еще на целое лето! Тем более что девка – лентяйка и грязнуха. Только если бы они не согласились, сын бы и дорогу к матери забыл! Сам-то он как в город уехал, так и носа почти не кажет (на этих словах баба Лена неизменно начинала утирать слезы, хотя в целом была крайне скупа на проявления эмоций). Надежда в ответ, как могла, утешала старуху: скоро приедет, повидаетесь наконец! «А потом опять почти цельный год не увижу!» – продолжала растравлять себя Елена. «Мама, не накручивай себя! Опять давление подымется». – «И то верно».

Утром Саше стало заметно лучше, температура тоже спала. Лешку вдруг осенила мысль, что если бы у сестры в самом деле была связь с лесом и умение с ним говорить, фиг бы ее так покусали! А еще Сашка сказала, никаких голосов она не слышала – шла туда, куда ей самой казалось правильным. То есть все эти ее россказни про душу леса и деревьев – просто выдумки детсадовской фантазерки. Но если Сашка вывела их, полагаясь только лишь на свое чутье – это значит, у нее есть интуиция! Лешка сам мечтал обрести это качество, потому что великому сыщику без него никуда. Он пытался его развить, делая упражнения, вычитанные из интернета. Но загадочная интуиция что-то не очень-то развивалась. А теперь, получается, у его младшей сестры она есть. Завидно и обидно. И, в то же время, любопытно до ужаса. Его кузина – особенная!

К приезду Сергея красные шишки укусов на теле его дочери исчезли. Мужчина тепло обнял мать и сестру, взлохматил племяшке волосы и вручил подарок – игрушечную машинку. Достал платок для матери и нарядную кофточку для Нади. «А где мне подарок?» – сгорая от нетерпения, поинтересовалась Сашка. «А тебе ничего!» – рассмеялся Сергей. Потом нахмурился: «Я что, обязан дарить подарки просто так? Я не Рокфеллер! У тебя день рождения только через неделю. Радоваться надо, что папка приехал!». «Я рада», – растерянно ответила девочка. И не выдержала: «А почему ты тогда всем привез подарки просто так?». «Потому что они тебя кормили и терпели аж три месяца!» – рассердился Сергей. Плечи Сашки поникли.

«Ладно, Сереженька, пойдем за стол», – примирительно засуетилась мать, обняла его и за спиной у сына сделала дочери и внучке страшные глаза: молчите, мол, обо всем плохом, что было за это лето! Про Сашкину недавнюю температуру и про то, что она в июне переболела ветрянкой вместе со всей окрестной детворой (Лешка один не заразился каким-то чудом). И как маленькую гостью ругали, когда она не хотела делать то и это… Но никто не хотел расстраивать Сергея – все они так ждали приезда дорогого гостя. Мать не могла на него наглядеться, а сестра наговориться. Выходили только на кухню – принести новые угощения. Или посылали Сашку. Но негодная девчонка уронила очередную тарелку с пирожками (слишком тяжелую для пятилетки). «Ничего, ничего!» – подавляя раздражение при сыне, запричитали Елена и Надя, – «ребенок же». «Как это ничего? Сколько вкуснятины угробила! Денег и чужой труд не ценишь! Вот сейчас она сама всю грязь в наказание уберет», – возмутился Сергей. Девочка и не думала протестовать – ей было до боли стыдно перед бабушкой и тетей, которые так старались, и перед любимым папой. Подметя и вымыв пол, она вновь подошла к отцу, сидящему за столом. Но тот, занятый разговором с пришедшими друзьями детства, не обращал на нее внимания. Девчушка с восхищением и радостью, а потом с все нарастающей растерянностью смотрела на папу, стоя рядом с его коленом – но для Сергея Сашки словно бы не существовало. Лешке, который тренировался в выработке собственной интуиции, а потому с любопытством наблюдал за ними со стороны, даже стало ее жаль. Интересно, почему Сашка хвалилась все лето, что ее папа – самый лучший в Сибири, в России и даже на Земле? Дядя Сергей, конечно, видный, решительный и не дурак – сумел из их жопы мира в большой город перебраться. Но Сашка отзывчивая и добрая, а ее отец явно не особенно. Тогда почему он лучший?

«Пап!» – Саша ласково погладила отца по руке. Но мужчина даже не заметил легкого, словно ветерок, прикосновения. «Пап!» – Сашка дернула отца за рукав уже сильнее. «Ты что, не видишь – взрослые разговаривают?! – снова рассердился Сергей. – Ты как вчера из леса вылезла. Будто мы тебя не воспитывали! Стыдоба! Ты всё убрала?» – «Да». «Руки потом помыла? Покажи». Саша послушно протянула ладошки. «Ногти черные, отвратительно! А еще девочка! Иди и драй эту мерзоту, пока все не вычистишь. И в таком виде больше к отцу не приближайся!» – Сашка не могла смотреть на отца, вновь сгорая со стыда. Она сгорбилась и под хохот поддатых приятелей Сергея юркнула во двор, где был прибит ржавый рукомойник.

Лешка нашел сестру усердно оттирающей руки. Ее губы были закушены – так сильно терла, до боли? Или это была другая боль? Когда девчонка подняла на него глаза, Лешка на миг подумал, что лучше бы она плакала. В свои восемь лет с не самым лучшим образованием в школе и семье он не слишком хорошо умел формулировать мысли. Но в душе понимал, что сестре сейчас очень плохо. Что ее обидели и унизили, причем при чужих. Слишком сильно для ее «проступков». «Не переживай, – он неловко, неумело погладил кузину по предплечью, не решившись обнять (да и с чего вдруг). – Дядь Сережа просто давно всех не видел, соскучился». «Я тоже соскучилась по папе. Очень сильно», – голос Сашки задрожал, но она сумела сдержать слезы. «Да ладно! Было бы из-за чего переживать. Вы ж теперь вместе будете. Надоест еще!» – Лешка старался, как мог, подбодрить сестренку. Вдруг подумал, что он тоже будет по ней скучать. И, чтобы самому не впасть в хандру, предложил пойти играть к соседским ребятам. Все равно Сергею сейчас явно не до них! Сашка, по своему обыкновению, согласилась. Даже с облегчением, что бабушка и тетка не успели пристегнуть ее к очередной долгой готовке и помывке посуды, и она сегодня больше ничего не разобьет и не опозорится.

Ребята вернулись домой к ужину. На столе в честь приезда долгожданного гостя была постелена скатерть вместо привычной старой клеенки. Баба Лена достала из старинной горки свой фарфоровый сервиз – дети не помнили, когда еще она разрешала им пользоваться и вообще притрагиваться к этим чашкам и тарелкам. Пыль на своей единственной драгоценности она удаляла исключительно сама. «Мам, ну когда уже?» – нетерпеливо вопрошал Лешка. «Подождешь!» – сердито отвечала Надя. Но чувство голода нарастало, тем более что из кухни дразняще пахло вкусностями. Сашка страдальчески молчала, а вот Лешка канючил все чаще и жалобней. Надя, которая также давно проголодалась, не выдержала: «Мама, ну сколько можно ждать? Второй час уже пошел! Дети голодные» – конечно, она беспокоилась о любимом сыне. Тем более что Лешка в первые два года своей жизни умудрился трижды переболеть воспалением легких. И хотя с тех пор больше не болел, как «ребенок со слабым здоровьем» обычно избегал тяжелых сумок, которые нужно было ежедневно тащить из магазина. Сашка пробовала протестовать – мол, Леша мальчик, сильнее и старше, а его не нагружают! А у нее потом всё болит. Но тетя Надя сердито шипела в ответ, что у Лешеньки слабое здоровье, а сейчас дождь и ветер ледяные. «И тебе ведь все равно целыми днями делать нечего – помогла бы бабушке, бессовестная!». Лешка также был раз и навсегда избавлен от ежедневной работы на огороде. А дурочка Сашка вызвалась помогать с этим добровольно! Конечно, она была еще слишком мала для большой лейки – та была почти с нее ростом, но бойко сновала от ведер с водой к грядкам с ковшиком. Не отказывалась и от нудной прополки – даже следила за чистотой грядок сама.

Когда дети жадно застучали вилками и ложками по тарелкам, женщины не выдержали и тоже сели за стол с пустующим местом во главе. «Девятый час уже. Где его носит? Тем более что им уезжать до рассвета, в четыре», – нервничала Надя. «Ничего, успеют!» – баба Лена втайне обрадовалась, что сынок, глядишь, задержится у нее хоть еще на один день. «Мам, самолет ждать не будет! И туда знаешь какие билеты дорогие? Сережка со своими дружками совсем головы лишился… Леша! Знаешь, где дядя Петя живет? Вот туда бегите и ведите Серегу домой». «А если он не пойдет?» – на всякий случай поинтересовался мальчик. «Сделайте так, чтобы пришел! Умоляйте, слезу пустите. Напомните про билеты – денег сколько пропадет!».

Ребята послушно сорвались с места. Школьный кореш Сергея Петруха жил довольно далеко: нужно было идти через несколько улиц, потом через огромный пустырь, заросший дикой коноплей, крапивой и репейником – эти джунгли были выше рослого Лешки. После дождя глина на пустыре размякала, образуя засасывающую трясину. Утонуть в ней целиком, по счастью, было невозможно – но вытаскивать ноги, вязнущие выше щиколотки, было трудно, детям особенно. Порой в глине оставалась обувь, приходилось искать ее на ощупь. А еще мокрая глина была страшно скользкой. Даже хуже мокрого льда, более непредсказуемой. Не удивительно, что Сашка несколько раз упала, более ловкий Лешка тоже. Потом они искали потерянный в коричневой грязи Сашин сандалик – наконец, нашли, еще больше перемазавшись. «Я больше не могу идти», – малышка подняла на брата измученные глаза. «Совсем немного осталось, – подбодрил он ее, и, заодно, себя. – Помнишь – это очень важно!». Девочка послушно поплелась за ним дальше. Оглянувшись и увидев на перемазанном глиной лице сестры светлые дорожки от слез, Лешка замедлил шаг. «Давай руку», – со вздохом сказал он. Лешка устал ничуть не меньше, но все-таки он был старше и сильнее! А она мелкая городская девчонка.

…Они так и не поняли, что там за сабантуй: народу было много, несколько столов вынесены во двор и сдвинуты вместе, но вроде не свадьба – во главе застолья не было жениха и невесты. Там восседал почетный гость – Серега. Видимо, гулянье было организовано специально ради него. Судя по почти опустошенным мискам с картошкой, мясом, пирогами и шаньгами и обилию пустых бутылок, праздновали встречу давно, но расходиться не спешили. Занятый разговором Сергей не замечал дочь. Дети знали, что перебивать взрослых нельзя: надо подождать, пока в разговоре настанет пауза, и только тогда обратиться. Но ведь уже почти стемнело, а идти обратно все через тот же коварный пустырь. В полной темноте – это будет просто ад! «Папа, папочка! – не выдержав, отчаянно позвала Сашка. – Пойдем домой!». Она боялась, что отец сделает ей новый выговор за то, что посмела перебить разговор старших – но еще больше надеялась, что любимый родитель подхватит ее на свои сильные руки и понесет до дома. Или хотя бы через эту ужасную, бесконечную засасывающую глиняную трясину. Увидев дочь, Сергей изменился в лице и даже вскочил: «Ты на что похожа?! Господи, ты же колготки угробила! И платье новое! И обувь! И куртку». Сашка бросилась было к отцу, но то брезгливым жестом остановил ее: «Не подходи! Перемазалась хуже поросенка. Стыдно людям в глаза смотреть! Вечно ты отца позоришь… Стой, не двигайся!» – он поднял с земли резиновый шланг, попросил Петра открыть воду. Когда струя воды ледяными иглами ударила ей в лицо, Сашка закричала от боли. Сделала попытку отбежать, но рассвирепевший Сергей с матом велел дочери стоять на месте, иначе весь двор будет в грязи. Сашка, прикрывая руками лицо, покорно остановилась, трясясь под ледяным душем от холода и стыда. Отец поливал ее с головы до пят, по лицу Сашки стекала вода, и теперь никто не увидел бы ее слез. Срывающимся от отчаяния и ужаса голоском девчушка умоляюще повторяла: «Папочка, нам уезжать завтра! Очень рано! Пожалуйста, пойдем домой!» – «Заткнись! Заткнись, я сказал! Мала еще батьку учить! Когда решу, тогда и приду! – рычал Сергей, заводя сам себя всё больше. – Повернись! Чушка ты. Даже хуже, чем свинья! Стыдно перед людьми, что у меня такая дочь». Поддатые гости смотрели на неожиданное развлечение осоловелыми глазами. Некоторые посмеивались, пока одна из женщин неожиданно не вырвала у Сергея шланг: «Холодина на улице! Ты что, не видишь – малышка вся дрожит? Простудишь ребенка!». «Она одежду испортила! И меня опозорила» – выдохнул Сергей. «Ты сам себя позоришь. Ничего, все можно постирать». «Куртку не постираешь! А грязь эта засохнет. А ну, отдай!» – Сергей сделал попытку отнять шланг, но женщина направила струю ледяной воды на него самого. Гости снова засмеялись, теперь оживленней и громче: смотреть, как здоровенный детина пытается увернуться, ойкает и мельтешит руками в тщетной попытке прикрыться в самом деле было забавно. На Земле существует весьма распространенная порода хамов-чистоплюев, для которых очень важно общественное мнение и собственное реноме в глазах публики. Холодная вода дополнительно отрезвила Сергея. Он был не дурак и сделал вид, что все это в самом деле смешно и он просто хотел развлечь уважаемое собрание. Поднял руки, примирительно уговаривая амазонку со шлангом: «Ладно-ладно, сдаюсь!». Все могло закончится мирно – но перешло, как это часто бывает с гуляниями на Руси, да еще в глубинке, в мордобой. Мужу женщины показалось, что Петруха, забравший поливочный шланг, вырвал его у защитницы Сашки из рук слишком грубо, да еще толкнул локтем, да еще в грудь! Да небось нарочно?!

– Твоя баба мне весь двор залила! Кто теперь убирать будет? За ущерб платить?

– Не она же начала! А дружок твой гребанный.

– А вот друга моего не трожь! Он тебе не друг? Что приперся тогда? Выпить и пожрать на халяву?!

– Это ты меня халявщиком назвал?!

Мужика и Петруху попытались урезонить, но их перебранка не утихала. К ней быстро подключились удерживающие спорщиков гости. Слово за слово, и вот чей-то кулак первым выстреливает по чужому лицу! Дети завороженно смотрели, как разгорается драка взрослых. Лешка пытался запомнить, какой удар самый больнучий – потом здорово пригодиться. Он перевел взгляд на сестренку – ее лицо побелело, а глаза расширились от ужаса. Спустя пару секунд Лешка осознал, как теперь плохо видно Сашино лицо в тусклом свете пары фонарей во дворе, как паршиво будет возвращаться в полной тьме домой и что им устроят мама с бабушкой, узнав, что их миссия провалена. Впрочем, было еще не поздно – только их собственных силенок было явно маловато. «Саша, пойдем, – прошептал он сестре, стараясь не привлекать к ним внимания. Мальчик знал по опыту, что пьяные хуже сумасшедших, могут среагировать как психи на любой невинный пустяк. «Мы не можем уйти без папы!» – «Нас сейчас вообще тут пришибут! И даже не заметят. Пошли, мама с бабушкой что-нибудь придумают!» – он схватил ее за руку и потянул за собой. Вовремя: уже скрывшись за воротами, они услышали яростный рев Сергея: «Где Сашка?! Из-за нее всё! Найду – убью!». Лешка сочувственно посмотрел на сестру, но во тьме вокруг было уже почти ничего не видно…

Домой добрались на автопилоте. Даже почти не падали. «Дядь Сережа пьяный и злой, наорал. Там большая драка», – Лешка благоразумно умолчал о том, что послужило поводом. Но теперь их почти не ругали за грязь – были явно рады, что вернулись. Живые. Отмываясь на кухне в тазу с нагретой водой, Лешка слышал, как за стеной баба Лена отчитывает Надежду:

– Я говорила тебе – дети с выпившим мужиком не справятся! Да еще через пустырь! Да еще в потемках! Там же бичи* (*бомжи) ночуют и черт знает кто еще! Дура ты – додумалась! Что – самой лень было?

– Да я о тебе беспокоилась – о спине твоей и давлении! Вон посуды было сколько… Ладно, пойду сама схожу. Где фонарик?

– Вместе пойдем. Мать послушает!

– Мама, да ты что? Это же через пустырь! И с твоими ногами!

Но Елена была непреклонна – услышав про драку (где могут пустить в ход бутылки и ножи), она ринулась спасать ненаглядного сына.

Вымотавшийся Лешка был голоден как волк и довольно подумал, что сейчас налопается оставшихся пирожков – но уснул, едва присев на диванчик. Проснулся от того, что его расталкивает мать: «где Саша?». Сонный мальчишка с трудом понимал, что от него хотят. Потом до него дошло: малявка пропала! Сон тут же как рукой сняло, а живот словно пробило молнией. Бабушка, мать и еще какие-то полузнакомые и незнакомые дядьки и тетки продолжали выпытывать у него, где девочка может быть и когда ушла. Может, приходил кто? Но Лешка понятия не имел. Взрослые начали обсуждать план действий: кто на какие улицы пойдет. Бабушки и тети пропавшей не было два часа – даже если Саша убежала сразу же после них, вряд ли далеко ушла. Но что, если ее кто-то увез? И что, если она зачем-то пошла через пустырь? А ведь могла! Снова звать отца. Кстати, Наде с Еленой удалось вернуть блудного сына и брата: добрые люди, которые теперь кинулись искать Сашу, помогли довести Сергея до дома. Но он был так пьян, что даже вести о пропавшей дочери не доходили до сознания горе-папаши: он мычал что-то нечленораздельное и снова проваливался в тяжелый сон. Его утробный храп разрывал стены комнаток скромного материного дома.

Лешка знал, что хорошие люди есть, но плохих тоже немало. Есть даже такие извращенцы, что специально охотятся на маленьких девочек! А еще как-то в новостях была жуткая история про пожилую семейную пару людоедов, те тоже предпочитали малышей: дескать, мясо у них вкуснее и заманить к себе легче. А Сашка такая доверчивая!

Усилием воли мальчик попытался унять усиливавшуюся панику. Вспомнил, что великие сыщики, его кумиры, никогда не тратили понапрасну время и силы. Сначала он решил применить дедукцию своего любимого Шерлока Холмса – но, как назло, от исчезнувшей малышки и ее возможных похитителей не осталось никаких следов. То есть следы-то были – во дворе и перед оградой целая мешанина после тех, кто сегодня приходил к ним в дом. И поди тут разбери, найди отпечатки сандаликов легкой Сашки! Нет, невозможно – они скрыты под тяжелыми оттисками огромных резиновых сапожищ, что предпочитают местные.

Еще никогда Лешка не чувствовал себя таким потерянным – даже тогда в лесу. Стоп, но Сашка сумела их вывести. Как? Доверилась своей интуиции. Сестра говорила, надо отключить все мысли и идти туда, куда чувствуешь, что надо. Но как чувствуешь? Где? Эх, почему он подробно не распросил! По дурацкой привычке, только посмеялся.

Может, это как в холодно-горячо? Только играешь с судьбой на чужую жизнь! И причем не на чужую – а своей маленькой сестры! Ладно, просто попробую. Чтобы не думать, что с Сашкой может быть. Лучше – где она может быть. На пустыре? Ничего не ощущается. Нет, как будто сгустился холод. Саша на их улице? Странное чувство, что вроде бы да – а еще стало теплее. Или это только кажется? Она выходила за ворота? Снова повеяло холодом. Она в доме? Уже не тепло и не холодно – но ощущение, что нет. Тогда где?

Машинально, секундами выключаясь от недосыпа и усталости, Лешка медленно брел, сам себе не отдавая отчет, куда. И оказался за домом и поленницей, возле заброшенного хлева. Когда-то там держали корову, потом коз, потом превратили в склад старья, которое когда-нибудь может понадобиться. Лешка сам не верил своим догадкам, то есть всей этой всплывающей откуда-то хренотени, но все же толкнул дверь. Она не поддавалась. Ну вот, нифига не сработало. Сарай заперт, а Сашка бог знает где. Он толкнул дверь еще раз, просто для очистки совести. И вдруг понял, что она не заперта на замок, а чем-то подперта изнутри. То есть там точно кто-то есть! «Сашка! Саша!» – выкрикнул он. «Ты один?» – глухо послышалось оттуда. Это был голос его сестры! Слава богу – живая! «Я один. Но тебя все ищут». За дверью послышался шум, от нее что-то отодвигали. И еще. Потом усталый голосок Сашки сказал, что у нее нет сил открыть дверь с ее стороны. Лешка толкнул деревянную ручку и вошел внутрь. Там было темно, пыльно и затхло. «Закрой!» – Сашка в луче его фонарика выглядела перепуганной. Ее страх тут же передался ему, а радость от того, что сестренка нашлась, как-то улетучилась. «Что случилось? Ты кого-то боишься? Ты тут прячешься? От кого?» – он заметил, что она дрожит. Сашка была все в той же одежде, грязной и мокрой. Должна быть реально серьезная причина, чтобы уставшая, голодная и замерзшая пятилетняя девочка просидела здесь несколько часов!

– Ты не помнишь? Он же обещал меня убить!

– Кто?

– Инопланетянин. Этот Чужой, который вселился в папу.

Лешка все же сумел сдержать смешок – потому что очень устал. «Да он просто пьяный, – объяснил он. – Пошли, тебе надо в сухую одежду». Но девчонка помотала головой: «Не пойду. Принеси мне. Пожалуйста!». Она сильно дрожала, но не плакала. Хотя при свете фонарика видно, что раньше ревела, и долго: глаза все красные. Лешка еще никогда не видел такого потерянного лица. Разве что у бабушки на дедушкиных похоронах. Неожиданно даже для себя Лешка обнял Сашку, совсем позабыв, что это девчачьи-телячьи нежности: «Пойдем домой, сестренка. Батя твой спит уже. Ничего не бойся – мы все будем с тобой. Никто не даст тебя в обиду».

…Во дворе их заметили сразу же, окружили, запричитали. Сашку повели греть и мыться. Лешка сам не заметил, как уснул с довольной улыбкой на лице. Именно он нашел сестру, именно он стал ее спасителем! У него тоже есть интуиция! Сто пудов быть ему великим сыщиком.

Лешка снова проснулся, когда Сергею приспичило отлить и, спотыкаясь и чертыхаясь, пьяный начал задевать стены и мебель. Что-то несколько раз с грохотом упало, что-то разбилось. Мать помогла сыну найти дорогу во двор, разрешив облегчиться с крыльца прямо на свои любимые гладиолусы. Лешка услышал, как за тонкой стеной Сашка испуганно спрашивает: «А он точно меня не накажет?». «Да за что тебя наказывать? Спи, наконец!» – ответил голос его матери. Баба Лена помогла Сергею добраться до кровати. Он сразу же отрубился и снова раскатисто захрапел.

– Как она? – мать и дочь обе пришли на кухню глотнуть воды.

– Плохо, – сообщила Надежда.

– Что, температура? Столько провела в грязище да в холодище!

– Да не в этом дело. То есть, явно не только в этом. Сашку до сих пор трясет, и она как бредит – повторяет, что папу подменили!

– Вроде не припадочная? Была. Или это от температуры? – озабоченно заметила баба Лена.

– Мама, ты лучше иди поспи. Отдохни хоть немного. Мы все здорово вымотались, но я о тебе переживаю. Я сама с маленькой посижу.

– Как знаешь. Только баловство это! Ты бы ее не отвлекала, она бы и уснула, – сердито заметила бабка.