Катастрофа для байкера

– Знаете, – я обернулась к ней, – а давайте я буду вам платить?

Вежливая улыбочка сползла с её губ, в глазах мелькнула растерянность. Я продолжила:

– Давайте я буду просто давать вам деньги за ночёвку, за использование вашей посуды, тепла, электричества, чем ещё я тут пользуюсь. Ну как в гостиницах платят, посуточно. Сколько вы хотите?

Меня несло. Мне было уже всё равно, согласится она или нет, запросит ли неимоверную сумму или обойдётся более скромными цифрами. Я просто не собиралась позволять им так со мной обращаться. Заставлять меня батрачить за всю их семью, как бессловесную Золушку.

Елена Петровна сразу пошла на попятную:

– Я же не поэтому, ты всё неправильно поняла. Оставь, я сама помою. Господи, и попросить нельзя.

Она запахнула халат на груди, уставилась в пространство, явно показывая, что делает мне одолжение.

Но я тоже не уступала:

– Нет, давайте я помою. Мне не сложно. За собой я всегда мою.

Очередной камешек в её огород она спустила. Молчание. Мы, как два боксёра, обменявшись ударами, временно разошлись, чтобы прикинуть следующие действия противника. Что она ответит? Примет моё предложение – и я получу эфемерное право продолжать жить здесь, будем относиться друг к другу с холодной вежливостью.

Или встанет в позу, скажет, что сделает всё сама – значит, мне пора отсюда уматывать.

– Ну, смотри сама, я тебя не заставляю, – она выбрала первый вариант. – Только не шуми потом в душе, пожалуйста, – повторила на этот раз уже куда мягче.

– Не буду, Елена Петровна. Ещё раз спасибо, что приютили.

– Ничего… людям надо помогать, – выплюнув эту ханжескую мораль, она некоторое время продолжала стоять, наблюдая, как я включаю воду. Потом протяжно вздохнула и ушла.

Я повела плечами. Фух. Стало легче дышать.

С местом жительства надо что-то решать. Скоро вторая неделя пойдёт, как я здесь приземлилась, Елену Петровну тоже можно понять, ей надоело терпеть дома чужую девчонку. А мне надоело подстраиваться под здешние правила и чувствовать себя приживалкой.

Но куда деваться? Мимоза съехалась со Славкой, у них фактически медовый месяц. Сама Мимоза, может, и не стала бы возражать, но в однокомнатной квартире накрывшись одеялом слушать, как они нежничают… Не очень.

Хоть в самом деле к тому парню просись. К Марку.

Стоило произнести это имя, пусть даже про себя, как внутри разлилось тепло. Всего на одну секунду, в следующую я уже разозлилась. А от мысли, что он сейчас, наверное, трахается с той блондинкой, вообще захотелось запустить только что вымытую тарелку в стену.

Ненавижу бабников.

Ненавижу этого дурацкого Марка. Хоть бы вообще никогда больше его не встретить.

* * *

– Спасибо за покупку, заходите ещё! – я заулыбалась, провожая покупателя.

Тот, вихрастый парень лет двадцати с чем-то, тоже улыбнувшись, слегка смущённо помахал и вышел.

Кузьмич, словно только этого и ждал, тут же появился из своей подсобки и, набычившись, зашагал ко мне. Ну что опять ему надо?

– Я тебе в чём сказал вчера приходить? – он навис надо мной. – В юбке. А это что?

Потная жирная ручища ущипнула меня за обтянутое чёрными джинсами бедро. Не больно, но противно. Я хотела было ударить по ней, но рука сразу же убралась.

Кузьмич, козёл старый, и правда говорил так вчера. Естественно, я и не подумала подчиниться.

Во-первых, юбок у меня почти не было, только парочка самых любимых. Хорошо ещё, пару дней назад мне, в компании Мимозы и её Славика, удалось вынести из дома самые нужные вещи. Маман мы не застали, повезло, обошлось без скандала – а вот отчим оказался дома. Но против Славиковой полторы сажени в плечах и слова не вымолвил, запёрся на кухне и сидел там тихо, как мышь. Но, в общем, на данный момент у меня были определённые жилищные проблемы, и много унести всё равно не вышло. Самые необходимые вещи я отвезла к Ваньке, остальное, включая летний и зимний гардеробы, отдала Мимозе на хранение.

Мать потом звонила и требовала, чтобы я вернула вещи. Дескать, я её обокрала. Сказала, что сменила ключи, так что больше вынести у меня ничего не получится. Даже сейчас, вспоминая об этом, я почувствовала, как похолодела слюна во рту, свело скулы. Почему у некоторых нормальные матери, а у некоторых – вот такое вот?

Во-вторых, Кузьмича я не послушалась ещё и потому, что холодно пока в юбках ходить, хоть и конец апреля. В салоне двери постоянно нараспашку, не погреешься. Он сам-то сидит у себя в подсобке с включённым обогревателем, потеет, а мы тут мёрзнем. Ну а в-третьих – я ему что, грид-гёрл? Я своими ногами ему должна прибыль поднимать?

Нет, ну летом-то столько угодно, я и в купальнике могу показаться – но это должно быть моё собственное желание, а не дурацкий приказ сверху.

– Если завтра придёшь не в юбке, уволю на хрен. Поняла?

Грудь словно свинцом залили. Я с ненавистью взглянула на потное лицо. Пусть только попробует уволить, позвоню Зубченко и всё ему выскажу. Хотя я и так уже устала высказывать, а он только и знает, что твердить: «Да, в курсе, разберусь».

Тут за окнами салона мелькнул смутно знакомый силуэт, и я на миг отвлеклась от Кузьмича с его проповедью. Сердце почему-то подпрыгнуло.

В следующую секунду в салон зашёл Марк. Улыбочка на губах совершенно не наша, вся такая американско-дружелюбная, так бы и дала по роже.

Припёрся всё-таки. Что ему надо? Деталей для «дукати» у нас точно нету.

Тут он наткнулся взглядом на меня – и улыбка сползла с лица. Марк вытаращил глаза. Я не выдержала и усмехнулась.

Кузьмич обернулся, потом, похоже, решив, что это обычный зевака из тех, кто только смотрит и спрашивает, но никогда не покупает, снова посмотрел на меня:

– На фига ты мне сдалась тут, ничего не делаешь, только и знаешь, что глазки строить, безрукая идиотка! Думаешь, Зуб за тебя заступится? Да он таких, как ты, сотнями под откос пускает!

Марк отошёл к стеллажу, стал рассматривать товар. Блин, как же неприятно, что Кузьмич меня песочит при нём. Аж щёки загорелись от стыда и злости. Чего доброго, поверит, что я реально такая.

– Я тут побольше, чем вы, делаю вообще-то, – не сдержалась я. – Уж точно не дрыхну целыми днями в подсобке.

Марк обернулся. Расплылся в ехидной улыбке, гадина.

Кузьмич мгновенно рассвирепел:

– Ах ты шваль подзаборная, ты ещё тявкать на меня будешь! Да я тебя прямо сейчас отсюда выкину! – он попытался было схватить меня за плечи и тряхануть, но я, как угорь из рук рыбака, выскользнула из его лап и отпрыгнула в сторону.

Кузьмич попёр на меня, я отбежала за мотоцикл, хотела было закричать. Тут Марк качнулся от стеллажа вбок, как-то мягко и ласково поймал Кузьмича за руку и заломил, заставив взреветь от боли.

Не дожидаясь, пока он начнёт сыпать матом, негромко предупредил:

– Ещё раз тронешь её – и вылетишь отсюда ты.

Отпустил его – Кузьмич, ошеломлённый, ничего не понимающий, развернулся и набычился.

Марк сунул ему прямоугольник своей визитки. Взгляд у него был ледяной, у меня аж мурашки по коже пошли.