Катастрофа для байкера

– Вам должны были позвонить, что я приду. Я Марк Реутов, очень приятно, – у него аж желваки на челюстях перекатились, так ему было «приятно».

В следующий миг он перехватил ладонь ошарашенного Кузьмича, крепко сжал, и лицо того снова исказилось от боли.

– Ты… вы… ты… – я первый раз видела, чтобы он так проседал в напоре.

– Где тут можно поговорить? – спросил Марк деловито.

Кузьмич неловко кивнул в сторону подсобки. Его лицо темнело прямо на глазах.

Марк пошёл первым, Кузьмич за ним. Даже не пригрозил мне кулачищем, как часто делал. Я молча проводила их взглядом.

Из отдела мотосервиса выглянул наш механик. Сегодня была смена Потапыча, парня немногим старше меня.

– Я всё правильно расслышал? – спросил он у меня. – Марк Реутов? Рэй?

– Рэй? – мне это прозвище ничего не говорило. Хотя сейчас я вспомнила, что на визитке было напечатано золотыми буквами: «Ray». Я подумала тогда, это что-то вроде логотипа.

– Ну тот чувак, который сорвал куш на итальянских нелегалках три года назад. Пришёл чёрной лошадкой и взял призовой фонд в несколько сотен килобаксов. Он же наш был, из России. Марк Реутов. Ты чего, об этом вся тусовка столько болтала!

Я смотрела на него в странном ступоре. Рэй, Рэй… ну да, что-то слышала. Но какой-то там мотогонщик в Италии, пусть и ухитрившийся взять приз – всё это было так далеко, что фактически прошло мимо меня.

– Так это правда он сейчас приходил?

– Вот его визитка, – я выцепила из кармана прямоугольный кусочек. Так и есть, Марк Реутов. В углу золотое «Ray». И мельче, белыми выпуклыми буквами, почти незаметно, по-русски: «Рэй».

Но я всё ещё не могла поверить. Нет, он правда круто гонял. И его мотик, «дукати» – итальянская марка. Но чтобы взять приз на гонках, пусть даже нелегальных?

А вот величина приза на меня почему-то не оказала особого впечатления. Слишком большие цифры сложно осознать реальными.

– Офигеть, – Потапыч всё восторгался. Вертел в руках визитку, чуть не облизывал её.

– Ой, да ещё чёрт надвое сказал, что это тот же самый, – у меня испортилось настроение, и я отобрала у него визитку. Засунула в задний карман.

Почему-то мне не хотелось, чтобы Марк и впрямь оказался бы тем парнем. Это делало его не просто красавчиком и бабником, но красавчиком и бабником с большими деньгами. Такие не катают по ночным трассам, не подвозят выгнанных из дома девушек, а плавают на яхтах, окружённые моделями.

Но зачем он к нам-то припёрся? Любопытство мучило, но я занялась рабочими делами. Вынырнула из них, когда дверь подсобки открылась.

Первым вышел Марк, Кузьмич следом. Ловко обогнул его, жестом попросил подождать, позвал меня и Потапыча. Марк шагнул навстречу, когда мы, недоумевая, собрались.

С кислым видом Кузьмич заявил:

– Рад представить вам нового управляющего салоном, Марка Реутова.

Новый… что?!

Я переглянулась с Потапычем, и, мне кажется, на наших лицах были чисто противоположные эмоции. У него – неверие, восторг и блаженство, у меня – ужас, паника и армагеддон.

Наш новый босс? Реально?!

Марк пожал Потапычу руку. Тот восторженно схватил её обеими руками, затряс и выдал:

– А вы тот самый Марк Реутов, который взял приз под Миланом три года назад?

Я молча сделала фейспалм. Марк расплылся в улыбке:

– Не знал, что об этом так широко известно. Приятно.

Потапыч ещё что-то нёс, от восторга захлёбываясь словами. Марк послушал-послушал, похлопал по плечу, а потом подошёл ко мне:

– Какая встреча. Не думал, что ты так здесь и работаешь, дочка Лесника.

– А я не думала, что ты сегодня сюда заявишься, – я сложила руки на груди. Прищурилась: – Ещё и в качестве нового управляющего? Это что же, ты теперь вместо Кузьмича будешь?

Он оглянулся на упомянутого Кузьмича.

– Не вместо, а вместе, – улыбнулся мне чуть свысока. – Кузьмин останется, просто будет выполнять мои приказы.

Останется так останется. Я мысленно пожала плечами. Больше занимало другое.

Итак, Зуб наконец нашёл управляющего. Вот это новости. Но, блин, почему Реутов! Это ж каждый божий день придётся видеть его наглую рожу.

Хотя мне понравилось, как он справился с Кузьмичом. Тот привык, что никто не смеет ему возразить, в последнее время вконец распоясался. Лишь бы Реутов не потребовал от меня дефиле в купальнике, когда Кузьмич поделится с ним своими ценными маркетинговыми мыслями. Потому что что-то мне подсказывает: ему бы идея понравилась.

* * *

Остаток дня Марк почти не высовывался из подсобки. Сидел, разбирался с бумагами, расспрашивал Кузьмича обо всём, загонял его к чертям, тот даже и думать забыл ко мне цепляться (обычно Кузьмич, если не спал, только этим и занимался).

В очередной раз, когда он, вытирая пот, появился из подсобки, то подозвал меня:

– Эй, сбегай в кафе, кофе ему принеси. Вот деньги.

Я подавила внутренний протест: что я им, секретарша, что ли? Молча взяла купюры. Кузьмич сел на моё место за кассу.

Это меня немного повеселило. Сосланный из подсобки, он выглядел жалко, как бездомный. Так ему и надо, а то привык, что ему всё можно.

Какой нужен кофе, я не знала, купила простой чёрный американо. Взяла сливки в пластиковых контейнерах, две трубочки сахара. Пусть сам мешает, если хочет.

Когда зашла в подсобку, Марк весь зарылся в бумагах, даже не сразу приподнял голову. От его взгляда сердце застучало быстрее.

Симпатичный, чёрт драный. Слишком симпатичный, чтобы просиживать задницу в тёмных подсобках. Шёл бы себе на подиум или на яхте своей катался.

Разозлившись на себя, картонный стаканчик с кофе я поставила слишком резко, жидкость внутри ударилась о пластиковую крышку, капля набухла на дырочке в середине. Не успела я убрать руку, как Марк схватил меня за запястье.

Прикосновение обожгло. Недолго думая, я нервно вырвала руку. Застыла, прижимая её к груди и сверля Марка взглядом. Что ему надо?!

Он нахмурился. Встал – и я невольно запаниковала. Отступила к двери. Он быстро настиг меня и припёр к этой самой двери. Наполовину закатанные рукава джемпера обнажали мускулистые руки, упиравшиеся в дверь по обе стороны от меня, и от одного взгляда на них внутри вдруг томительно и сладко сжалось.

– Какого хрена ты дёргаешься постоянно, у тебя травма, что ли? Тебя, что, бил кто-то? – спросил Марк с напором.