«Китмир». Кружево для Марии

«Китмир». Кружево для Марии
Анна Милова

Жизнь великой княгини Марии Павловны Романовой (1890—1958) похожа на причудливое «божье кружево». Судьба человека из царской семьи России, на долю которого пришлись все трагедии XX века, потери Родины, близких людей, своего положения и состояния. Как же, несмотря ни на что, связать и продолжить свою жизнь и не запутаться в ней?

«Китмир». Кружево для Марии

Анна Милова

© Анна Милова, 2024

ISBN 978-5-0064-9037-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Услыхав в коридоре чьи-то шаги, она быстро убрала книгу под диванную подушку, боязливо вздрогнула и оглянулась. Главное сейчас не разозлить её гувернантку мадам Элен тем, что она читает, иначе сразу получит «на орехи» – «Эти романы не для вас!» Читать нужно, как и делать всё – тихо и никого не раздражая, особенно тётушку, иначе день будет испорчен выволочкой. Мари любит читать и особенно взрослые романы о любви, рыцарей и прекрасных дам, за ними она тайком пробирается в библиотеку дяди Сергея – обычно там никогда никого нет – великий князь не любит читать, а у тёти довольно других забот.

Её тётя Элла может часами наряжаться у себя в будуаре, перебирая каждую бусинку, завиток и ленточку на своих бесконечных платьях. Насладившись переодеванием, она спускается в сад, и шлейф её платья легко сбегает за ней по ковровой дорожке лестницы. Позавтракав с мужем в садовой беседке, она возвращается к своим обычным делам – пишет тонкие акварели или играет на рояле.

Мари тоже нравятся уроки рисования, сочный запах красок и свежих бумажных листков.

– Картину нужно сначала нарисовать головой, а уже после на листе красками, – объяснял им с братом учитель-художник месье Попов. Они втроём часто сидят с мольбертами на берегу Москвы-реки, рисуя живописную долину и вид усадьбы Ильинское, где они каждый год проводят лето; услышав это, Дмитрий громко рассмеялся и начал крутить головой кругами и в стороны, изображая рисование. Митя любит шутить и всех поддразнивать – прислугу, фрейлин тётушки, и даже адъютантов самого великого князя. Увидев это, строгий дядя Сергей сердится, хватает его за ухо, и грозиться лично выпороть перед людьми на конюшне – юному великому князю, а тем более внуку царя-освободителя Александра II не гоже зазнаваться перед ближними, и чтобы заслужить их любовь, нужно быть учтивым со всеми.

А Мари не может долго сидеть за одним занятием – ей хочется петь и прыгать, как балерина, вытягивая ногу в изящной туфельке, и играть, как дядя на его золотой тоненькой флейте, изображая целый оркестр музыкантов.

В жаркие дни они с Митей и дядей Сергеем ходят купаться на широкую реку и там он, переодетый в купальный костюм и уже совсем не похожий на великого князя дурачится с ними, как маленький, обсыпая их с братом брызгами воды. Потом он долго плавает, ныряет и даже переплывает на другой берег реки, где земля густо заросла мхом, стоят огромные ели и начинается похожий на страшную тёмную чащу лес, и машет им оттуда рукой. Вскоре, чтобы и самим побывать на том таинственном берегу, они с братом научились плавать и поплыли туда все вместе.

Привыкли они и к долгим прогулкам в лес за грибами и ягодами, там дядя разжигает на поляне большой костёр и они пекут в золе картошку, но больше всего ей нравится собирать не грибы, а чернику, и после того, как она набирает целую корзину ягод Митя долго смеётся над её «чернильными» руками.

Тётя Элла никогда не ходит с ними ни на озеро, ни в лес: она боится, что от жарких солнечных лучей покраснеет и обгорит её белая, нежная кожа и потому всегда выходит из дома с кружевным зонтом на плече, а Мари так нравится разглядывать себя в зеркале, когда кожа на её лице из бледной становится светло-коричневой.

С раннего детства она любила рассматривать тонкие руки тёти Эллы, когда та изредка держала её у себя на коленях – Мари помнила такое: как-то летним вечером, на веранде поместья тётя сидела в кресле-качалке, и она ещё крошечная и неуклюжая подбежала к ней, и тётя так легко подхватила её на руки и усадила к себе на колени и они стали покачиваться с ней вдвоём. Мари начала перебирать её тонкие, длинные пальцы с розовыми лепестками ногтей, но тётя почему-то сразу оттолкнула её руку.

Со временем Мари узнала, что у тёти и дяди почему-то нет общей спальни и они редко остаются наедине. И даже за обедом дядя Сергей больше разговаривает с детьми и глаза его при этом улыбаются, но, глядя на них с братом, тётя всегда хмурится.

Тем же вечером услышав из детской звуки рояля внизу, Мари выбежала на веранду – там, тяжело топая ногами по полу, танцевали незнакомые ей господа и дамы, а обеденный стол был уставлен бутылками с вином и бокалами. Мари, оробев, замерла на пороге: тётушка совсем не была серьёзной и строгой, как днём, она смеялась вместе со всеми и хлопала в ладоши в такт музыке. Никто из гостей не замечал маленькую княжну, но вдруг тётя повернула голову к двери и улыбка тотчас исчезла с её лица: – Что вы здесь делаете, Мари? – холодно спросила великая княгиня, – немедля ступайте в свою комнату! Она быстро убежала к себе и разревелась от тяжкой обиды, и только её горничная Таня, милая её Танюся утешала её, обнимая, гладила по голове, и убаюкивала её, как младенца.

Наверное, Танюся одна из всех людей, и даже из всей её семьи, кто любит её и Митю: для горничной её Машенька «ягодка» и «солнышко». Так не любит её даже их бабушка греческая королева Ольга, но Мари почти и не помнит её: в Греции, где родилась их покойная матушка, они с papan и братом гостили совсем маленькими, ездили туда с целой свитой: придворными и слугами, и бабушка весёлая и смешная называла их всех «цыганским табором» – они все вместе еле разместились на её небольшой вилле на берегу Средиземного моря. Но бабушка так далеко, а матушки, которая, Мари точно это знает, любила бы её больше всех на свете, у неё нет.

И она тоже любит Таню эту простую и добрую крестьянскую девушку, у которой нет своей семьи. Мари любит бывать в её комнатке, где стоит огромная, со сложенными друг на друга подушками, накрытыми белым кружевным покрывалом, кровать; и перебирать лежащие на комоде забавные вещички – статуэтки, баночки с одеколоном, костяные гребёнки.

В один воскресный день Таню не званно пришли навестить её подруги из деревни, но она сказала им, что сейчас ей и угостить-то их нечем, а кушанья господ брать нельзя – такова воля его высочества. Услыхав это, Мари побежала вниз на кухню, где строго велела повару подать ей яблок, варенья и самых лучших конфет. Слуга внёс на подносе целую гору всякой снеди, и они все вместе попили чай в комнате Тани, и все были так довольны, и даже плясали и пели песни. Потом мадам сделала Мари сцену и Танюся испугалась, что её выгонят со службы, но, крестясь, поклялась гувернантке, что сама взяла грех на душу, а дитя ни в чём не повинно. Мари призналась Тане, что если её прогонят, то и она уйдёт вместе с ней в её деревню и будет жить там с ней. Но к их с Танюсей общему счастью, сам великий князь Сергей Александрович, узнав об этой истории, утешил преданную горничную и прислал ей в подарок золотой рубль.

Великая княгиня никогда больше не брала на руки и не обнимала ни её, ни Митю. И даже запретила делать ей комплименты – однажды Мари, ещё маленькая, вырвавшись от своей няни-англичанки, вбежала в будуар великой княгини, где она в это время примеряла бальное платье в окружении трёх своих горничных и что-то радостно щебетала. Княжна замерла на пороге и воскликнула – Ах, тётя, в этом наряде Вы так похожи на сказочную волшебницу! Та тут же нахмурилась: – Нанни, прошу Вас, научите княжну не делать лишних замечаний, – приказала она подоспевшей вслед за ней няне.

– Мари, чем вы были заняты? – Высокая, худая дама в тёмном платье быстро раскрыла дверь её комнаты и грозно застыла на пороге.

– Ничем, – быстро поднявшись с дивана, залепетала она. То есть, я хотела учить уроки.

– Значит, Вы всегда заняты ничем, так, Мари? То есть ничем не заняты? Мадам Элен не сводила с неё зловещего взгляда. Этого будто насквозь пронзающего её взгляда Мари боялась даже больше, чем её нотаций. – Так вы будете повторять урок русского языка?

– Простите меня, мадам, да, я сейчас же буду.

Она опустила голову и тут её взгляд отметил в руках мадам конверт с торчащим из него листком письма и краешком какой-то фотографической карточки. Мари осторожно вгляделась в снимок:

– О, кажется, там papan! – бестактно вскрикнула она. – Мадам, прошу Вас, позвольте мне взглянуть.

– Что за манеры, княжна? Зачем так кричать? Разумеется, я покажу вам papan и не только его, для того я к вам и пришла. Присядьте и выслушайте меня.

Она покорно уселась на диван.

– Сегодня Сергей Александрович получил от Павла Александровича важное письмо и её сиятельство поручила мне поговорить с вами. Великий князь сообщает, что уже давно любит одну женщину, и недавно они с ней обвенчались.

– Обвенчался? – ахнула Мари. Как же он мог?

– Почему же вас это удивляет? Ваш papan давно вдовец, и вот он встретил женщину, они полюбили друг друга и хотят быть вместе перед Богом и людьми.

– И кто же сия дама? Она принцесса, как и maman? Она красивая?

– Нет, она не принцесса, а простая, незнатная женщина. Но ведь любят не только принцесс, верно? Павел Александрович благородный человек и потом у них есть общие дети, – чуть смутившись, добавила мадам Элен.

– Дети? – Мари вздрогнула и поморщилась. Значит, теперь мы будем жить с papan, той дамой и их детьми?!

– Нет, Мари, Вы с братом, как и прежде будете жить с вашими дядей и тётей. И ещё хочу обрадовать Вас – скоро вы все вместе поедете во Францию и там встретитесь с papan, ведь вы так давно с ним не виделись.

– Но я не хочу оставаться здесь навсегда, я всё равно хочу жить с papan! – бормотала она, уже закипая тихим гневом.

– Успокойтесь, княжна, разве вам здесь плохо? И к тому же Вы должны понимать, что так повелел государь.

– Вот как? Значит, papan не может жить с нами потому что он женился на этой женщине?

– Да, Мари.

– Понятно! Во всём виновата та гадкая женщина, иначе он остался бы с нами. Выходит, мы с Дмитрием круглые сироты.

– Не говорите глупости, Мари, – возмутилась мадам, – и я запрещаю вам говорить такое о вашем отце и его жене и о взаимоотношениях взрослых людей. Вам всего лишь двенадцать лет, но когда-нибудь и вы встретите свою любовь и поймёте их. Papan очень любит вас с братом.

– Никогда я не выйду замуж, и всегда буду жить с дядей, тётей, с братом и с вами!

– Погодите, – Элен села рядом с ней на диван и начала вытирать платком её слёзы. Павел Александрович так ждёт встречи с вами, вы познакомитесь с его женой, вот прочтите, что он пишет, – она протянула Мари раскрытое письмо, – и вот взгляните на их фотокарточки…

– Познакомлюсь с ней?! Я ничего и слышать о них не хочу! – Она резко отбросила руку мадам Элен, и та чуть не выронила из рук увесистый конверт – И всё это из-за той женщины, гадкая женщина! – Мари вскочила и выбежала прочь из своей комнаты.

Закутанные в тёплые халаты, они вдвоём сидели в её будуаре перед дотлевающим камином. Это был один из тех немногих уютных вечеров ранней петербургской осени, когда Нева за окнами Зимнего дворца ещё не отливает свои мрачным свинцовым блеском.

– Решил всё таки жениться, и даже о детях не думает, похоже, что он с этой женщиной надолго, подумать только, какая ловкая бестия! – раздражённо говорила она.

– Ну, Аликс… – протянул он детским, капризным голосом. – В сущности ничего такого ужасного дядюшка не совершил, и к тому же он не претендент на трон. И к тому же у него с ней есть дети и у них должен быть законный отец.

– Возможно, ты и прав, – смягчаясь, сказала императрица, – Но ты слишком мягок, мой милый, и все этим пользуются, а если сейчас закрыть на это глаза, то скоро целая колония великих князей будет жить с незаконными жёнами за границей, а это безнравственно.