Девять дней

Надеюсь, они не повторялись в отъезде.

К дому Хьюс я прибыл на повозке к одиннадцати часам. Дверь открыла горничная. Она проводила меня в гостиную, где мне пришлось ждать мисс Мари полчаса.

– Доктор Филдс, я прошу прощения за столь длительное ожидание, – сказала она и радостно раскрыла руки для объятий, – мне так неловко, что вам пришлось ждать. И я так рада вашему визиту.

Я обнял ее, но не стал долго сжимать в объятиях, как бы мне этого не хотелось. Все же приличия никто не отменял.

– Я тоже рад. Как поездка? – спросил я, сев на диван, но только после того, как это сделала мисс Мари. Она погрустнела и опустила голову.

– О, доктор, – она прикусила пухлую нижнюю губу, – на корабле был припадок, и я едва не задохнулась. К счастью, среди пассажиров был врач. Его имя… – она приподняла голову, показавшись мне загорелей, чем обычно, но столь же красивой и нежной, – доктор Миррер, кажется, или Миррей… – задумалась она.

– Миррер, вероятно, – сказал я серьезно, – я знаю его, он толковый врач. Вам повезло.

Она смущенно улыбнулась, и щеки ее налились румянцем.

– Как он помог вам? – доктор Миррер лучший специалист в области психиатрии.

Он написал трактат о самовнушении, а сейчас ведет лекции в одном из университетов Англии. Я посещал его курсы семь дней. Он показался мне не только хорошим врачом, но и добрейшим человеком.

Мисс Мари смутилась еще больше.

– Он… кажется поцеловал меня, – щеки ее запылали, и она кашлянула.

Я не сдержал смеха, она посмотрела на меня слегка обиженным и возмущенным взглядом.

– О, милая мисс Хьюс, то был не поцелуй, а искусственное дыхание. Он просто, как бы… – трудно было объяснить суть этой процедуры, – протолкнул воздух в ваши легкие, – закончил я. Мисс Мари выпрямилась, как будто все встало на свои места.

– И как быстро это помогло? – спросил я, сделав серьезный вид, чтобы не смущать ее. Мисс Мари пожала плечами, а к ее лицу стала возвращаться присущая ей бледность.

– А что вызвало припадок? – я смотрел на ее красивое лицо, на тяжелые густые ресницы и ярко-розовые пухлые губы. Это, наверное, писать не стоило.

– Чайка, сэр, – сказала она и усмехнулась. Я усмехнулся в ответ.

– Чайка?

– Она вдруг упала прямо на палубу, когда я прогуливалась. Резко свалилась мне под ноги. Так резко и сильно, что ее голову расплющило, и подол моего платья забрызгало кровью. Но потом еще одна, а потом другая. Я даже не знаю сколько их было, я слышала, как люди вскрикивают, а тушки несчастных падают. А потом меня затрясло, и я стала задыхаться.

– Птицы просто так стали падать? – не знаю, почему спросил я. Вероятно, потому что не совсем поверил ей. Но она закивала, как ребенок.

– Хм, – я задумался, – наверное, больная стая, – что ж, я рад, что припадок был только однажды, – я встал и протянул руку.

Мисс Мари тоже вскочила и вложила в мою ладонь свою. Я поцеловал ее руку, намеренно задержав губы на ее нежной коже. Она снова покраснела.

– Если я понадоблюсь, пошлите за мной, – я, наконец, выпустил ее руку и поспешил удалиться.

К своему несчастью, прямо на выходе столкнулся с мистером Хьюсом, братом Мари. Он посмотрел на меня изумленно. Я лишь приветственно кивнул и покинул дом.

Письмо отца Флеккера (продолжение)

Прочитав им записи Ричарда от второго сентября, я окинул всех взглядом. По их встречным взглядам я понял, теперь что-то в их головах прояснилось. Один священник поднял руку, как в школе ученик, и спросил.

– Падающие птицы? Не намекаете ли, отец Флеккер, что мисс Хьюс стала свидетелем знамения? Ибо все это пустые слова, так как нет ни слова в Откровениях о падающих замертво птицах. Это все выдумки и вздор мистификаторов.

Если честно меня захватил азарт. Не судите меня, милая Мари, но я почувствовал себя ведущим большой игры-викторины или головоломки, где игроки пытаются сложить один огромный и туманный пазл воедино. Я заметил, что улыбался только тогда, когда один из священников уставился на меня, вперив осуждающий взгляд.

– Позвольте зачитать вам дальнейшие записи, – сказал я, сделав серьезное выражение лица. Теперь не приходилось ждать их реакции, они были крайне заинтересованы.

Записи доктора Ричарда Филдса (продолжение)

2 сентября

Снова все записываю, едва успокоившись. Срочно нужно написать доктору Мирреру. Он, судя по словам мисс Мари, прибыл к нам на том же корабле, что и она. О, бедная юная женщина! Сколько мучений она перенесла сегодня. Я уже не говорю о безысходном чувстве страха, первобытного страха перед смертью.

После обеда ко мне прибежал мальчик, я дал ему денег. Он кричал, что письмо следует читать сейчас же. Прочитав его, я ужаснулся. Мисс Мари стало плохо и ее бьют судороги, мистер Хьюс просит срочно прибыть. Я – в чем был, – поймал повозку и отправился в поместье Хьюсов, терзаемый мыслями, что могу не успеть. Не передать словами, как сердце мое колотилось, пытаясь вырваться наружу, но я закрыл глаза и медленно досчитал до десяти, дыша ровно и спокойно. Всегда помогает.

Меня ждали уже у ворот. Горничная стояла, нервно теребя фартук. Заметив меня, она радостно воскликнула и побежала в дом. Я за ней. В комнате мисс Мари было темно и холодно, окно раскрыто. Она лежала на полу и билась в конвульсиях, жадно пытаясь вдохнуть воздух. Грудь ее вздымалась. Это значило одно – воздух проходит в легкие, но не выходит оттуда. Она не может не вдыхать, а выдыхать. Ее удерживал старший брат, придавив к полу, чтобы она не поранила себя. На ее шее виднелись порезы от ногтей. Мари выгнулась в неестественной позе, выпятив вверх живот и грудь, отклонив голову максимально назад. Она дергала руками и ногами, но ее брат сидел сверху, прижав собой ноги, а руки он крепко придавил к полу параллельно телу.

– Рич, заклинаю тебя всем, чем только можно, сделай что-нибудь! – воскликнул ее брат, как только я вбежал в комнату.

– Мисс Мари! – я обхватил ее лицо руками, чтобы сфокусировать взгляд на себе, но было поздно. Глаза ее закатились вверх, меня она не видела и, вероятнее всего, уже не слышала.

– Коньяк! Принеси коньяк! – крикнул я горничной, которая всхлипывала, чем еще более нагнетала обстановку. К счастью, она быстро среагировала, и уже через пару минут я смазывал бледные губы мисс Хьюс горьким алкоголем. Но она не реагировала. Грудь ее поднялась еще выше, и я понял, что это конец.

– Мисс Мари, послушайте, вы можете дышать! – сказал я, склонившись и прижавшись ртом к ее уху.

Но она не слушала. Я разорвал шнурки на корсете, чтобы облегчить ей дыхание. Ее брат при этом возмущенно охнул. Делать было нечего, и я сильно, но не так, как мог бы, ударил мисс Мари по ее прекрасному юному лицо ладонью. Ее брат снова охнул, горничная зарыдала сильней. Я ударил еще раз, ненавидя себя за это. Глаза ее пришли в обычное состояние, она уставилась на меня с нескрываемым страхом смерти, грудь ее опустилась. Она больше не могла бороться. Я дал ей понюхать коньяка.

– Мисс Мари, вы можете выдохнуть. Сейчас. Просто сделайте выдох, – и я продемонстрировал ей, как это делается.

Мисс Мари вдруг резко выдохнула, а потом снова вдохнула и задержала дыхание. Я снова выдохнул резко и протяжно, она повторила. В итоге ее дыхание становилось спокойней, и она расслабила руки и ноги. Глаза ее прояснились, и она закрыла их от облегчения, осознавая, что в этот раз она снова победила Смерть. Я потер лоб рукой, сев на пол и облегченно вздохнув. Брат мисс Мари, Роберт отпустил ее и тоже сел на пол, все еще испуганно дыша. Горничная протянула ему бутылку коньяка, и он выпил прямо из горла.

Я уложил мисс Мари в постель. Говорить с ней не стал, она выглядела уставшей, измотанной и сонной. Даже пилюли давать не пришлось. Я сказал, что зайду завтра и ушел. На выходе обернулся, так как она позвала меня тихим и слабым голосом.

– Я хотела бы, чтобы это был ты, – сказала она с закрытыми глазами.

– Простите? – так же тихо спросил я.

– Там на корабле, я бы хотела, чтобы вы делали мне искусственное дыхание.

Я улыбнулся. Она тоже, хоть и не смотрела на меня, а лежала с закрытыми глазами.

– Поспите, как следует, – сказал я и ушел, стараясь не встречаться с ее братом. К счастью, он разговаривал на кухне с горничной, распоряжаясь, чтобы та не закрывала дверь спальни мисс Мари всю ночь. Я проскользнул мимо них в гостиную. Услышал свое имя, но выпрыгнул на улицу, как будто не заметил, что кто-то окликнул меня.

Не знаю, что именно провоцирует приступы у мисс Хьюс. Обычно это испуг или нервное потрясения, но что могло случиться сегодня дома, в ее комнате, ума не приложу. Завтра расспрошу ее подробнее. С утра отправлю телеграмму в порт, чтобы узнать, не высадился ли доктор Миррер. Он сможет дать дельный совет. А пока попробую уснуть, я устал, ног не чувствую. Но чтобы успокоиться, выпью бокал бургундского вина.

Записи доктора Ричарда Филдса

3 сентября