Мой ледяной принц

Я – не убийца и никогда ей не буду.

– Миша! – вдруг услышала я голос Фредрика.

Машинально обернувшись, я увидела моего парня: он сидел в своем «Мустанге», припаркованном прямо у стен колледжа.

– Садись, – сказал он.

У меня не было никакого желания разговаривать с ним после его вчерашнего преступления, но я переборола в себе это нежелание, помня о том, что сама ввела его в заблуждение. Фредрик был прав: он не единожды спросил меня, готова ли я была к охоте, и я солгала ему. Это я настояла на том, чтобы охота прошла именно вчера. Вины Фредрика здесь не было. Но все же, я чувствовала к нему неприязнь: он видел в убийствах только закон. Он был вампиром в полном смысле этого слова. Убийцей, не видящим в своих преступлениях ничего ужасного.

Но, пересилив себя, я села в машину. Фредрик потянулся ко мне, чтобы поцеловать, но я отвернула от него свое лицо.

– Зачем ты здесь? – спросила я, не отрывая взгляд от лобового стекла.

– Ты не ответила на звонок. Я волновался. – Он завел мотор.

– И только из-за этого ты притащился сюда?

– Я совершенно не узнаю тебя, – нахмурился Фредрик. – Ты вновь стала грубить.

– Да что ты, – мрачно улыбнулась я. – Куда мы едем?

– Домой. Как ты?

– Просто великолепно! – нервно ответила я. – Но, если ты хочешь поговорить о вчерашнем, то не стоит напрягаться: я уже все сказала.

– Я слышал твой замечательный монолог в колледже и очень обеспокоен твоими мыслями. Ты не должна не любить себя.

– Не любить? Мягко сказано! – вырвалось у меня.

– Послушай меня: жизнь людей подобна зажженным спичкам – они ярко вспыхивают, быстро горят и неизменно угасают. Они могут погаснуть в начале, на середине или в конце своего деревянного тела. А наша жизнь – это факел, вечный огонь, тихо тлеющий, но никогда не гаснущий. Ничто никогда не сможет погасить его. Даже мы сами. Это фатальная неизбежность, которую мы не можем изменить или разгадать. Это закон природы. Закон того, кто создал нас. И, если ты родились вампиром, значит, Бог создал тебя особенной. Именно тебя он выбрал на эту роль, чтобы ты горела, несмотря ни на что. И он дал тебе силы для этого. Многие смертные мечтают о бессмертии, но для них оно – несбыточная мечта, а ты владеешь мечтой этих миллионов в реальности. Мечтой миллиардов. Мы не выбираем, кем рождаемся, и не знаем, почему именно мы были избраны для вечной жизни вампиров. Но у нас, как и у смертных, есть долг: повиноваться нашему создателю. Мы не можем и не должны идти против его воли, – не глядя на меня, сказал Фредрик.

Но я лишь мрачно усмехнулась: какой же он все-таки философ.

– Я знаю, почему мы горим и не гаснем: мы пожираем жизни этих несчастных маленьких спичек, высасываем из них жизнь и силу. Мы – паразиты, вот, кто мы! Мы не можем жить самостоятельно: нам нужно постоянно воровать чью-то кровь, чью-то жизнь, потому что сами мы ничего не можем произвести, не можем ничего создать. Я уверена, что Бог создал нас и людей равноправными, но мы возомнили себя высшими, захотели быть богами на этой планете. Мы – самозванцы, а не избранные! Убивать других, чтобы продолжать свое существование, – это подлость! – процедила я сквозь зубы.

– Ты так и не можешь понять: для смертных смерть – естественная форма завершения жизни, – твердо сказал на это Фредрик.

– Да, если человек умирает от старости или болезни. Как Мэри. Но, если он был насильственно лишен жизни – это неестественно. Такая смерть безобразна и мучительна. И кто от нее страдает? Нет, не мертвец, потому что он уже ничего не чувствует, как пустой гроб, как пустая коробка, как сломавшийся холодильник. От этой смерти страдают родители, родные, друзья. Любимые. А вдруг тот парень любил кого-то? И теперь его семья и его любимая без ума от горя. Из-за нас с тобой. А что делаем мы? Мы и несем эту безобразную насильственную смерть! Мы пожинаем то, чего не сеяли! Пожинаем труды Бога!

– Это наша работа. Работа, которую нам навязал он сам. Мы не сами придумали и создали эту систему.

– Работа? – Я нервно рассмеялась. – Но что, если я хочу уволиться?

– Ты не сможешь, и никто из нас не сможет. И откуда в твоей голове такие противоестественные мысли? Хотя, знаю откуда: это смертные так влияют на тебя.

– Нет, Фредрик, я сама это поняла. Я сама себя изменила.

– Ты не просто изменила себя: ты стала почти человеком. Современная культура, человеческое окружение и твое собственное желание просто убили в тебе все трезвые мысли, – мрачно сказал Фредрик.

– Я не хочу быть вампиром! Почему Бог не спросил меня, когда создавал, кем я хочу быть!? – с чувством сказала я.

– Ты несешь чушь.

– А если бы он спросил, я бы сказала ему прямо в лицо: я хочу быть человеком!

– Но ты не можешь им быть. И, в первую очередь, потому что не сможешь изменить свою природу. Чтобы жить, тебе нужно будет убивать. Тебе необходима кровь смертных.

– Я не хочу убивать, и не буду, – твердо сказала я.

– Тебя нужно лечить, – тяжело вздохнул Фредрик.

– Я выбрала свой путь: я не буду убивать людей. И пить их кровь тоже.

Фредрик что-то сказал по-шведски, но я поняла, что он выругался, и очень даже эмоционально. Но я и бровью не повела.

– Надеюсь, все это ты говоришь под влиянием вчерашней неудачной охоты, – тихо сказал он. – Миша, солнышко, только послушай, что ты несешь!

Но я промолчала. Он стал мне отвратителен.

Мы подъехали к дому, и, чтобы не слушать моральные наставления Фредрика, я быстро выскочила из машины, забежала в дом и закрылась в своей комнате.

Через несколько часов Фредрик позвонил мне на телефон.

– Мне нужно уехать в Лондон на три или четыре дня. Надеюсь, ты не наделаешь глупостей? – обеспокоенным тоном спросил он.

– Не волнуйся, – с сарказмом ответила ему я. – Я не такая дура, как ты считаешь.

– Я так не считаю, и ты это знаешь. Выйди ко мне, чтобы я поцеловал тебя на прощание. Мне это нужно, ты нужна мне.

– Не выйду. Уезжай. – Я отключила звонок, но подошла к окну, чтобы проводить Фредрика взглядом. Через минуту я увидела, как он сел в машину и уехал.

Отныне я осталась наедине со своими черными мыслями.

Не знаю зачем, но я поставила напротив большого зеркала стул, села на него и стала рассматривать свое отражение.

«Вот, кто я. Монстр. Ужасное существо, – с презрением к себе подумала я. – За этой красивой оболочкой скрывается чудовище, черви. Целый клубок червей и ядовитых гадких лягушек, требующих крови. Ненавижу!»

– Ненавижу тебя! – прошептала я своему отражению.

«И я ненавижу тебя!» – вдруг пронеслось в моей голове. Чья-то чужая мысль… Мой собственный голос, но чужая мысль…

«Мне это показалось? Как странно… Словно кто-то залез в мой мозг» – удивилась я и опять стала смотреть на свое отражение, но теперь очень пристально, ища в нем подвох. И вдруг Миша, смотрящая на меня из зеркала, улыбнулась мне клыкастой улыбкой.

Я с ужасом вскочила со стула. Внутри меня все похолодело: что со мной? Что это за бред? Мне это кажется? Но, смотря в зеркало, я не видела никого, кроме испуганной и расстроенной себя. У меня отлегло от сердца, но страх не проходил. Это было страшно – увидеть себя другую, с клыками.

«Это просто бред моего воображения. Я просто устала морально. Это – реакция на вчерашнюю ночь. Все, Миша, успокойся, успокойся!» – настраивала себя я.

В этот момент я безумно пожалела о том, что Фредрик уехал с иголками в сердце: он хотел поцеловать меня, а я даже не вышла к нему, чтобы попрощаться! Эгоистка! Стерва!