Вальсингамские девы

На этом сестры расстались: Кристин отправилась на поле, а Кэтрин – к больной подруге. Что касается младшей Глоуфорд, та бегала с детьми по полям, где они играли в догонялки и жмурки.

Кэтрин посетила приболевшую Джин Уайт, живущую на другом конце деревни, посоветовала родителям девушки заваривать для дочери ромашку и кору дуба, и после направилась домой. Работа на поле на сегодня была забыта, ведь хозяйственная Кэтрин уже давно собиралась посвятить целый день уборке в доме и замене соломы в спальных тюфяках: старая стала совершенно непригодной для сна.

– Фу-ты, ну-ты! Кэтрин Глоуфорд! Ты что ли? – вдруг услышала она от проходящего мимо нее мужчины.

Кэтрин так глубоко задумалась о домашних делах, что даже вздрогнула от громкого и такого грубого приветствия. Очнувшись от своих мыслей, девушка с удивлением взглянула на прохожего: он не был вальсингамцем, ведь в деревне она его никогда раньше не видела.

– Прошу прощения, любезный? – вежливо осведомилась она, недоумевая, как смел этот незнакомец так фамильярно обратиться к ней. И откуда только этот хамоватый мужлан знает ее имя?

«Каков грубиян! И без слов понятно: он дурно воспитан и плохо знает Писание!» – с негодованием подумала она, бесцеремонно окинув незнакомца взглядом и остановив его на весьма новых крепких ботинках мужчины.

– Ну, чего нахмурилась? Это же я! Генри! Не узнала что ли? – весело воскликнул мужчина, подойдя к ней и встав рядом с ней.

Кэтрин пристально вгляделась в его лицо и широко улыбнулась: перед ней стоял соседский мальчишка, уехавший с родителями в один из городов, девятнадцать лет назад. Стоит сказать, семья Гус была единственной из вальсингамцев, что за все время существования Вальсингама покинула его.

– Генри! Генри Гус! Несносный мальчишка! – обрадованно воскликнула Кэтрин. – Господь свидетель – я уже не чаяла увидеть тебя!

Вдруг Генри с веселым смехом схватил ее в объятья и закружил в воздухе.

– Ну, ну, довольно! Так неловко! Что ты! – недовольно сказала ему Кэтрин.

Тот тут же мягко поставил ее на землю.

– А ты все такая же правильная! – рассмеялся Генри. – И все так же не снимаешь со своей хорошенькой головки эта уродливые куски ткани!

– Каждая добрая христианка должна носить чепец, – чопорно ответила на это Кэтрин, но все же была очень рада встрече со старым другом, с которым они с Кристин играли в детстве. Когда-то их связывала крепкая дружба.

– Ох, ну тебе виднее, Кейт Белый Носок! – со смехом отозвался Генри, удостоив Кэтрин детским прозвищем, которое досталось ей из-за особой любви к чепцам. – А я помню тебя совсем девочкой! Эх, как время пролетело-то!

– Генри, как я рада тебя видеть! Ты так вырос и возмужал! – воскликнула Кэтрин, ничуть не обидевшись на его колкость. – Какими судьбами ты здесь?

– Приехал навестить родню. Надо ведь в кои-то веки и показаться! Слышал, у вас новый пастор? А где же твой папаша?

– Он умер, – тихо ответила Кейт, опустив взгляд на землю.

– Прости, я не знал… – Парень понял, что оплошал и замялся. – Но что с ним случилось?

– Нашу церковь реставрировали, и на отца упала каменная плита, – коротко ответила девушка. – Поэтому теперь у нас новый пастор – мистер Литли. Он – замечательный человек, и тебе следует прийти сегодня на вечерню, послушать его проповедь.

– Ну, это успеется. Поведай лучше о себе. Небось, замужем и с кучей сопливых детишек?

– Ты ошибся: я не замужем.

– А Крис?

– Крис тоже. Помню, в детстве, она очень тебе нравилась, – заметила Кэтрин.

– Да, да. Готов биться об заклад, Крис выросла настоящей красавицей. Да и ты тоже прехорошенькая, Кейт, – улыбнулся Генри. – Я тоже холост, детей не имею, свободен, как птица в небе. Работаю. Да и рано еще семьей обзаводиться.

– Но куда же ты тогда пропал? И какой же город тебя пленил?

– Самый, что ни есть, огромный. Лондон! Ох, красотища там какая! Куча людей! Яблоку негде упасть!

– Знаешь, тебе нужно обязательно зайти к нам: Крис будет рада увидеть тебя! – вдруг заявила Кэтрин.

– Я слыхал, Крис стала местной красоткой, и теперь за ней бегают все вальсингамские парни. А я, помнится, обещал ей, что, как надумаю жениться, приеду и женюсь только на ней, – задумчиво сказал парень.

– Смотри не опоздай: за ней уже бегает один настойчивый ухажер, – улыбнулась Кэтрин и краем глаза увидела бегущую к ним Кэсси. – Кэсси! Милая! – обернувшись к сестре, крикнула она ей.

Запыхавшись от долгого бега, Кэсси подбежала к сестре, обняла ее, бросила испуганный и в то же время любопытный взгляд на Генри, и парень заулыбался, увидев такую красивую девушку.

– А кто этот кудрявый ангелочек? – ласково спросил он у Кэтрин.

– Это Кэсси – наша младшая, – объяснила ему она и, глубоко вздохнув, обратилась к сестре. – И где твой чепец? Только не говори, что опять потеряла!

Но та не ответила ей, а молча смотрела на Генри и глубоко дышала.

– Привет, Кэсси! – приветливо сказал ей Генри.

Но девушка сильно смутилась и спрятала лицо на груди сестры.

– Я что-то не то сказал? – сконфузился парень, бросив взгляд на Кэтрин.

– Не принимай близко к сердцу. Потом тебе объясню, – тихо ответила ему Кэтрин. – Заходи к нам сегодня вечером. Крис как раз вернется с поля.

– С поля? Вижу, жизнь здесь не изменилась, – с легкой неприязнью к тамошним порядкам, заметил Генри. – А вы все так же живете в своей халупе?

– Да, все там же. Приходи к нам, мы будем ждать тебя.

– Приду.

– Помнишь, как добраться до нас?

– Помню, помню! Я до сих пор помню каждую тропку и каждый камень. Но мне нужно идти: меня ждет тетка по отцу. До вечера!

– До вечера!

Генри бодрым шагом продолжил свой путь, а Глоуфорды продолжили свой.

– Кто это был? Такой смешной, и одежда у него странная! – поинтересовалась Кэсси, когда сестры направились домой.

– Мой добрый друг, – ответила ей Кэтрин. – Но ты так и не ответила: где твой чепец? Он был почти новый!

Кэсси хихикнула в ответ и запела песню про курочек, а Кэтрин была так рассеяна, что даже не заставила ее прекратить напевать «эту богохульную чушь».

Глава 21

К вечеру, даже до возвращения вальсингамцев с поля, вся деревня уже гудела, как улей пчел, о неожиданном приезде Генри Гуса. Однако Кристин, усталая и обозленная на Джона Тайли, вновь надоедавшего ей, была не осведомлена о том, что друг ее детства вдруг посетил Вальсингам. Оказавшись дома, Кристин умылась, наскоро расчесала волосы деревянным жестким гребнем, завязала их в тугой пучок на затылке, переоделась в старое домашнее платье, и с шитьем в руках присела на сундук с одеждой. Кэсси видела дурное расположение сестры и хотела обнять ее, чтобы утешить, но не решилась – слишком строгим и непроницаемым было лицо Кристин. Поэтому Кэсси ограничилась тем, что приветливо поздоровалась с ней, отдала ей оставшиеся с утра яблоки (Кэсси так и не съела их), а после села на свой тюфяк, в котором Кэтрин заменила старую солому на свежую, и занялась новой куклой, которую, тоже из соломы, сделала для нее старшая сестра.