Восток/Запад

Я поднялась и медленно пошла по веранде, всматриваясь в заросли растений. Я крепко вцепилась в эма, уверенная в том, что разгадка уже близка.

Через некоторое время мне попалась на глаза могилка, сложенная из камней, украшенная табличкой с именем.

Я спустилась к могилке под раскидистой акацией. «Хаяcи Инари», гласила надгробная надпись.

Как мило.

Я принялась разбирать могилку по камням, осторожно откладывая их в сторону. Потом я разрыла мягкую, податливую землю и обнаружила белый пластиковый контейнер.

Дрожащими пальцами открыла его.

Внутри лежал мой смартфон.

Прижав контейнер к груди, я помчалась обратно в дом. Быстро помыла руки, и выхватила смартфон из коробки. Он работал, заряда осталось совсем немного.

Внезапно включилась видеосвязь, и появилось лицо незнакомого мне мужчины.

– Хаяcи Инари-сан, вы успешно прошли первый этап тестирования в соответствии с Протоколом по работе с персоналом. Ожидайте прибытия сотрудника Агентства Реставрации, приятного вам дня! Теперь вы можете получить доступ к вашим заархивированным воспоминаниям.

– Что за…

Я не успела закончить мысль, голову мою пронзило острой болью и я, вскрикнув, рухнула на пол, больно ударившись копчиком.

Наблюдение 8: Эти воспоминания сложно назвать приятными.

Синтоистское святилище с непроизносимым названием Камишикимикумано находилось неподалеку от города Такамори, в префектуре Кумамото. Андрей хотел отснять материал об этом живописном месте, добавить в фильм атмосферности. Мы оставили машину неподалеку и отправились в лес.

Святилище затерялось в глубине леса, в самой чаще; к нему вела тропинка, над которой высились ворота – тории. Мы ступили под своды леса, словно в готический храм. Среди высоких корабельных сосен разливался прохладный сумрак; туман клубился по подлеску – нити призрачной паутины. Между стволов прятались каменные фонарики, покрытые изумрудно-зеленым мхом.

Лес был полон звуков: шорохов, стрекотания, пения птиц и шелеста ветвей в сумрачной вышине.

Мы с Андреем медленно поднимались вверх по тропе. Андрей снимал на простую камеру: хотел сделать репортаж более живым, жизненным, старался добавить эффект присутствия. Мне было зябко; я куталась в свое худи и нервно озиралась по сторонам. Лес казался таким страшным и угнетающим…

И все же в глубине души я умирала от предвкушения. Здесь должно было случиться что-то, нечто сказочное и таинственное, под стать этому месту. В подобном лесу наверняка обитали духи и волшебные создания! Просто не могли не обитать!

Мое воображение населяло лес мистическими существами; среди деревьев я высматривала загадочные тени. Вдруг сказка оживет, легенды и мифы вдруг станут реальностью, и я увижу…

В мое последнее лето в Крыму мы с подругой всерьез тронулись рассудком: наше увлечение мистикой дошло до критической точки, и нам повсюду мерещилось что-нибудь страшное, таинственное и ужасно увлекательное. Мы смотрели японский «Звонок», а потом бежали на улицу, в ночь, в поисках приключений, в поисках адреналина, делавшего нашу обычную жизнь яркой и необыкновенной. Нам было семнадцать, ох, как же это было давно.

Я стала старше и опытнее, но в глубине души я по-прежнему верила в чудо.

Именно поэтому лес Камишикимикумано воспринимался удивительно остро; окружающая обстановка возвращала меня в то далекое лето, когда мы с подругой тряслись перед экраном телевизора, ожидая появления девочки из колодца.

С того момента прошла будто бы целая жизнь.

Мы поднялись к деревянным постройкам святилища. Утром, в будний день, здесь кроме нас никого не было. Пока Андрей снимал нужный материал, я шаталась поблизости, словно привидение, широко раскрытыми глазами вглядываясь в зеленый сумрак леса.

Я искала чудо.

Я искала знаний.

Эта жажда сжигала меня изнутри, я не находила себе места, испытывая странное возбуждение пополам со страхом. Лес сводил меня с ума, вытаскивал из моего подсознания самые странные и невероятные фантазии. Я искала тропу, знак, символ, да что угодно – нечто, способное привести меня к источнику магии.

Андрей окликнул меня: надо было возвращаться.

– Подожди, тут еще одна тропа, может проверим?

Андрей подошел ко мне, обнял за плечи. Я указала вперед, на почти незаметную тропку, которая терялась среди сосен. К дереву была прибита предостерегающая табличка: «Территория заповедника. Осторожно! Конец туристического маршрута».

– Выглядит жутко… Ты уверена?

Я кивнула.

Мы с Андреем ступили на тропу и зашагали вверх, прочь от основного святилища. Тишина сгущалась, сумрак – тоже.

– Ты слышишь? – Андрей вдруг удивленно уставился на меня, – барабаны играют?

– Ничего не слышу, – разочарованно отозвалась я, – или…

Я прислушалась, и вдруг тоже отчетливо различила звук барабанов. К нему присоединилась пронзительная трель флейты и медитативное ритмичное пение бивы.

По спине побежали мурашки; холодок начал растекаться от основания шеи, сползая вниз по позвоночнику.

– Идем! – не осознавая, что делаю, я схватила Андрея за руку.

Мы бежали через лес, очарованные звуком потусторонней мелодии. Вот оно, мое чудо, неужели, неужели я его все-таки нашла?!

Музыка околдовала нас. Мы не чувствовали, как ветки хлестали нас по щекам, как сгущался мрак и падала температура.

Мы выскочили на небольшую поляну. Вокруг клубился туман. Пар вырывался изо рта при дыхании. Холод был жуткий, но я не ощущала его – лицо мое горело.

На поляне, вокруг костра, танцевали огромные существа. Их тела покрывали черные перья, а крылья волочились по земле при каждом движении. У них были острые вороньи клювы; глаза мерцали всеми оттенками пламени.

Мы столкнулись с карасу тэнгу – вороньими тэнгу, которые спустились с гор и устроили в лесу свои пляски.

Нас с Андреем втянули в круг, мы стали танцевать, почти потеряв себя. Мелодия поглотила нас, мы плясали, околдованные ею, унесенные призраками, попавшие во власть вороньих тэнгу. Их перья касались нас, и с каждым касанием я словно забывала, кто я, и зачем я здесь.

Потом Андрей вдруг вцепился в мой рукав и потащил прочь из круга. Мы прислонились к дереву; Андрей включил камеру.

Он хотел запечатлеть момент, сохранить его для себя. Это доказательство: мы не безумны, чудеса существуют прямо в нашем мире и…

Кто-то резко ударил меня под колени, выбил камеру из рук Андрея.

Я упала, уткнувшись носом в покрытую росой траву.

Музыка смолкла, где-то рядом громко выругался Андрей. Я зажмурилась, потом снова открыла глаза. Тэнгу исчезли; в тот же момент Андрей испуганно вскрикнул.

Я подняла голову и увидела, что он на коленях. Позади него стояла угрюмая девочка лет тринадцати, в желтом дождевике и резиновых сапожках; белые колготки были заляпаны грязью. Она прижимала к горлу Андрея тонкий и ужасно острый на вид нож.