Отмеченная огнем. И остался только пепел

Тихий Лог не часто удостаивался чести встречать приезжих артистов, а своих тут не водилось, поэтому каждые такие гастроли становились для города всенародным гуляньем и собирали зрителей еще больше, чем казни. Впрочем, нужно признать, что и подобные специфические развлечения тут бывали не часто, это же не Вольмира. Столица славилась изощренными публичными наказаниями.

Жрец предполагал, что на сегодняшнюю молитву придут только самые истые веряне и на тяжелых лавках будет полно свободных мест. Он и сам не прочь был бы глянуть на выступления хотя бы одним глазом, да только жрецу не пристало ходить по таким гулянкам. Григ тосковал по столице, ведь там на любые проступки смотрели сквозь пальцы. Здесь же, в этом маленьком городке, все находились как на ладони.

Косые лучи вечернего солнца возвестили о том, что пора бы кому-то уже и появиться в храме. Однако внутри оказалось пусто и тихо. А вот это неожиданно. Ну хоть кто-то же должен прийти? Григ подкинул дров в жертвенные костры и уже стал терять терпение.

Запереть бы двери, когда-нибудь кому-то он все равно понадобится, а будет поздно! Но таким малодушным планам не суждено было осуществиться. Внутрь влетела Сэя с упитанным малышом на руках, он усердно копошился в пуговицах ее платья на груди, явно пытаясь добраться до маминого молока, но молодая женщина привычным жестом отвела мелкие ручонки в сторону. Мальчугану это не понравилось, и он тонко запищал.

– Господин жрец! Скорее! – она сделала еще несколько широких шагов и остановилась возле служителя, переводя дух. – Я не знала, к кому еще обратиться!

Григ непонимающе на нее уставился, но не спешил вставать с места.

– Да что случилось-то? Ты можешь нормально объяснить?

– Исху хотят сжечь!

Тут уж служитель вскочил, будто каменная скамья превратилась в раскаленную сковороду.

– Что ты имеешь в виду? – растерялся он.

Вопреки обыкновению, он целый день провел у себя в комнатушке, читая книги, и не слышал последних новостей.

– То и имею! Целая толпа идет к ее дому. С факелами!

Забыв о приличиях, та схватила служителя за руку и потащила к выходу.

– Да постой же ты! – уперся тот. – Объясни нормально, что случилось!

Но Сэя, не замечая сопротивления, ломовой лошадью тянула мужчину вдвое крупнее себя вперед.

– По дороге расскажу, – пообещала она, перекрикивая недовольный писк снова давшего о себе знать младенца.

Улицы будто вымерли. И дело вовсе не в сгущающихся сумерках, ведь в такое время Лог еще не спал. Обычно горожане спешили по домам, чтобы скорее поужинать, а торговцы сворачивали свои лотки, бросая друг другу короткие реплики о том, как прошел день. Только не сейчас. Иллюзию полного запустения разрушал разве что слепой и безногий нищий, просящий милостыню в одном из переулков. Но сегодня явно не его день.

– …И вот он взял ее за руку, – продолжала рассказ запыхавшаяся от быстрой ходьбы Сэя, – и повел на подмостки, эти скоморохи их сами и установили с утра перед выступлением. А она вышагивала ну точно княжна! Красивая девка такая, глаз не оторвать! Тут два шага оставалось до трона их этого деревянного, скоморох ее и отпустил. А она возьми и оступись. Вот на ровном месте просто! Будто… – женщина запнулась. – Будто колдовство какое-то. Равновесие не удержала и вниз полетела. А там камень острый лежал, она об него голову и проломила. Крови-и-и-ищи было, жуть!

Грига уже не нужно было тащить, он и сам с каждым словом все ускорял шаг.

– Исха сразу к ней подбежала, за голову взяла и над раной рукой водить принядлась. Долго что-то шептала, а потом поднялась, как чумная. На руки свои глядит, словно в первый раз видит. А девка та уже не дышит, бедная мать ее такой вой подняла! Мол, ты убила доченьку мою. Да только не верю я, что это она. Исха хорошая, никому зла не делала никогда. Хоть и говорят про нее и тебя, господин жрец, всякое…

– Что – «всякое»? – Григ уже почти бежал, Сэя заметно отстала. Он резко остановился, позволяя той нагнать себя.

– Ну…

– Сэя, быстрее, говори, сейчас не время для смущения!

Тяжело дыша и хватаясь за бок свободной рукой, она нагнала служителя.

– Будто околдовала она тебя.

Жрец высказал, что он об этом думает одной короткой фразой, которую люди его положения не должны даже знать. Он больше не ждал Сэю. Выбежав за городские ворота, пустился во весь дух по знакомой дорожке, ведущей к дому ведьмы. Нужно успеть, пока ее не схватили. Народная расправа сурова и беспощадна, а городского суда, похоже, никто ждать не собирался. Как он не догадался взять на постоялом дворе лошадь? Теперь уже поздно. Добраться можно только пешком. Вернее, бегом.

***

Исхе снова снился кошмар. На этот раз он ужасал новыми подробностями. Она сидела на полу своей избы, без сил привалившись к бревенчатой стене, у ведра с мутноватой водой. Кровь из-под ногтей так и не вымылась, успев намертво присохнуть. Где-то далеко слышались голоса. Много. Будто бушует толпа. Это было слишком необычно для глуши, в которой стоял ее дом, однако сейчас ведьма не обратила на этот звук никакого внимания. Она все смотрела на свои руки, словно на что-то чужое и далекое. Из забытья ее вывел крик незнакомого мужчины, заглянувшего в открытое окно:

– Здесь она! Давай!

Кто-то другой истерично закричал: «Сжечь ведьму!!!» Несколько нестройных голосов подхватили клич. Толпа одобрительно заворчала, как голодный хищный зверь, уже держащий свою добычу в зубах. В следующий миг в горницу влетел ярко горящий факел. За ним еще один – уже из другого окна. Первыми загорелись легкие занавески. Огонь стал старательно лизать оконный проем, поощряемый свежим воздухом. Почти сразу же загорелся большой, в полкомнаты, ковер. Ведьма вскрикнула, но не смогла даже пошевелиться. Этот сон преследует ее уже много лет. И каждый раз она цепенеет. Она даже не попыталась потушить огонь, хотя под рукой стояло целое ведро воды. Нашла силы лишь на то, чтобы отползти подальше от пламени и забиться в угол. Помещение быстро накалялось, Исха закашлялась от едкого черного дыма, которым почти полностью заволокло избу. На руку попал уголек, больно обжег кожу. Ведьма смахнула его и зажмурилась, пытаясь проснуться. Иногда это удавалось раньше, чем она умирала. Но внезапно женщина поняла: это никакой не сон. Все происходит наяву!

Вот теперь ее накрыла настоящая паника. Исха попыталась погасить пламя, вызвав силу, однако не произошло ничего. Вообще. Будто она самый обычный человек. Ведунья всхлипнула. К двери и окнам уже не подобраться, к погребу тоже… Легкие разрывались от кашля, в глазах начало темнеть. Или это просто дым? Нестерпимо горячо. Кажется, это конец.

В следующий момент произошло сразу несколько вещей. С грохотом, перекрывая рев огня, внутрь влетела входная дверь. Приток свежего воздуха вызвал еще один огромный клуб пламени и черного дыма. В проеме показался силуэт и тут же скрылся в дыму. Деревянная балка на потолке не выдержала и ухнула вниз, прямо на лежавшую на полу ведьму. Боль пронзила лицо. Исха вскрикнула в последний раз и отключилась.

***

От долгого и быстрого бега у непривычного к таким нагрузкам жреца во рту стоял привкус крови. Он тяжело дышал, пропихиваясь сквозь притихшую толпу. Казалось, здесь собралось никак не меньше половины Лога, если не весь. Люди облепили забор со всех сторон, самые смелые вошли во двор и смотрели «представление» в первых рядах. Григ опоздал. Они не стали хватать Исху. Не отвели даже к судье, чтобы он разобрался во всех обстоятельствах дела и вынес приговор. Они решили сжечь ее прямо здесь.

Из окон полыхал уже открытый огонь. Обычно, когда случался пожар, такие дома не пытались спасти, оставалось только заботиться о том, чтобы пламя не перекинулось на соседние строения. Но здесь не стояло соседних домов. С каким-то ледяным упрямством и даже спокойствием мужчина взял одеяло с широкого кресла-качалки. Опустил его в тяжелую дубовую бочку с дождевой водой, которой горожане подперли дверь. Ему никто не мешал.

– Помоги, – коротко приказал он стоящему ближе всех мужику. Что-то было в голосе жреца такое, что ослушаться человек не посмел. Вместе они отодвинули преграду. Григ запахнулся в мокрое одеяло с головой и одним резким движением ноги вбил открывающуюся наружу дверь внутрь. Она с громким щелчком развалилась на две части, аккуратно по трещине, которую недавно оставила ведьма. Из проема вырвалось пламенное облако, чуть не задев жреца. За его спиной дружно ахнули. От решимости лезть в это пекло почти не осталось и следа. Нужно смотреть правде в глаза: в доме уже нет никого живого.

Короткий вскрик подействовал на него, как ушат холодной воды. Сделав глубокий вдох, он вошел внутрь. Откуда исходил крик, понять он не успел, но хорошо помнил, что и как расположено в избе. Как-то совсем не к месту мелькнула мысль, что нормальный человек внутрь уже не полез бы. Крыша вот-вот рухнет.

А что если и вправду околдовала?

Жрец буквально споткнулся о женщину, потому что рассмотреть что-то в одеяле сквозь дым и огонь было просто невозможно. Обжигая ладони, он сбросил с ее безвольного тела отвалившийся кусок балки и взял на руки. Рядом рухнуло что-то еще. Григ непроизвольно пригнулся. Несколько шагов, и все будет кончено. Но как он их преодолел, да еще с ношей на руках, служитель не помнил…

***

Последней к горевшему дому добралась Сэя. Это только кажется, что младенцы легкие. Попробуй пронести его хотя бы пару верст, и руки, кажется, отваливаются. Она наткнулась на стену тишины, какая только может быть при большом скоплении народа. Ярко полыхала изба. Громко треща, умирал в пламени дом. Жрец стоял посреди двора, не выпуская из рук девичью фигурку в местами обгоревшей грязной длинной рубахе. Вдруг все услышали топот копыт. Люди поспешно расступились, пропуская в раскрытые ворота повозку, запряженную одной пегой кобылой.

– Скорее, сюда! – крикнул жрецу грузный седой мужчина, в котором многие признали местного торговца Статруна. Григ еще раз обвел всех тяжелым взглядом, от которого почти все отводили или опускали глаза. И в полном безмолвии понес ведьму к повозке.

Исха была мертва.

Глава 6

Столица прощалась с еще одним днем. Вопреки дождливому лету, осень стояла теплая и сухая. Некоторые деревья, обманутые погодой, распускали цветы второй раз за год. Из распахнутого окна в покои княжеского десницы волнами легкого ветра вливался сладкий аромат яблони, которая сейчас как раз и плодоносила, и цвела.

Десница князя оторвался от многочисленных свитков, в беспорядке раскиданных по его дубовому письменному столу, и устало следил, как за горизонт быстро прячется краешек пыльного красного солнца. Он отложил остро заточенное гусиное перо. Сдвинул в сторону несколько бумажных черновиков, под которыми обнаружился совсем свежий труп желтого кенара. Еще несколько лучин тому птица заливалась трелями. Но так нужно, иногда без жертв не обойтись. Веренир заботливо положил малютку в небольшой деревянный короб – она ему еще понадобится. К сожалению, долго хранить свои «проекты» он не мог из-за запаха, который появлялся очень быстро. Магу, работающему со смертью, пора бы уже притерпеться к нему, но обоняние Веренира всегда было довольно острым и не хотело мириться с трупной вонью. Тем не менее день-другой мертвая птица ему еще послужит. Короб отправился в ящик стола.

Скоро придет Эйла. Она хорошая девица, но уж больно любопытная, а он не любил, когда посторонние знали о его делах больше, чем того требовали обстоятельства. Он держал все свои эксперименты в строгом секрете, о котором не следует знать простой служанке, даже если она иногда согревает ему холодную постель. Мужчина приоткрыл дверцу металлической клети с частыми прутьями, которая стояла здесь же, на столе, и кинул сидящей внутри серой крысе несколько кусков хлеба, мяса и сыра – все, что осталось от его трапезы. Тварь зашипела и попятилась, но, почуяв запах еды, принялась внимательно принюхиваться к угощению, медленно к нему подползая. И пускай дни пленницы сочтены. Не сегодня-завтра она отправится вслед за птицей, чтобы помочь магу исследовать и развивать свои возможности. Но, по крайней мере, он мог обеспечить ей комфорт. Животному незачем страдать от голода. Иногда он был жестким, неприятели могли бы сказать – жестоким. Что ж, возможно, доля истины в этом и есть. Но большая политика не приемлет слабости. Ввязался – иди до конца. Оступишься – рухнешь вниз. А маг слишком высоко забрался, чтобы пережить падение.

Веренир накрыл клетку куском грубой пеньковой ткани. Крысу Эйле тоже лучше не видеть. Конечно, что ей стоит поднять ткань? Но она всегда была понятливой, а потому не станет тут рыскать даже во время уборки. К тому же сегодня ему от нее нужно вовсе не наведение чистоты. Скорее даже нечто совсем противоположное.

Мужчина подошел к тазу с водой. Ополоснул лицо и с наслаждением подставил его вечерней прохладе, которой уже ощутимо веяло с улицы. Дневное светило давно скрылось за горизонт. Вокруг Веренира растекся приятный уставшим глазам полумрак. В дверь легко постучали и, не дожидаясь ответа, приоткрыли ее.

– Иди сюда, – тихо сказал Веренир, не оборачиваясь. Служанка беззвучно проскользнула в комнату. Еще через мгновение он почувствовал, как она всем телом прижалась к нему. Девичьи руки скользнули по его поясу, на грудь и вернулись вниз.