На своем месте, или Новые приключения следователя Железманова

Выяснив все что можно в табачной лавке, следователь пошел вверх по Соборной. Благо присутственное время уже истекло. Дошел до дома Салазкиных, свернул на Сенную, а там до своей квартиры два шага. Дома ждал обед. Прасковья, конечно, иногда утомляла своей ворчливостью, но в тоже время Железманов мог быть уверен, что все бытовые вопросы будут решены не просто своевременно, но и качественно. В частности, к его приходу свежий и вкусный обед будет на столе. И сегодня его ждала солянка, жаркое из курицы, пирог с яблоками. После обеда Петр Андреевич удобно устроился на диване в кабинете и стал обдумывать первые результаты по расследованию этого необычного дела. Компаньоном в размышлениях стал верный Тимофей. Он устроился на коленях хозяина, с удовольствием наслаждаясь поглаживаем человеческой руки. Петр Андреевич старался выстроить логически все факты в единую систему.

«Дело необычное. Что мы имеем? Два преступника грабят путников. Уже имеется три эпизода. Один в нашем уезде, два в соседних. Грабят необычно, с выдумкой. Одеваются в балахоны белого цвета и нападают. Расчет на страх, что путник в темноте примет белые одеяния за приведения. При этом действуют уверенно, даже нагло. Что можно сказать про преступников?

Первое. Их двое. Оба сильные и рослые мужчины. Это следует не только из показаний Уварова. Он может и преувеличивать, не зря говорят, что у страха глаза велики. А вот следы – это свидетельство объективное. Они явно оставлены крупными высокими мужчинами.

Второе. Преступников следует искать не в самом низшем слое. Конечно, логично было, если бы грабежами занимались вчерашние крестьяне, пришедшие в город на заработки. Далеко не всем им удается устроиться в городе, многие пополняют криминальную среду. Но в такой среде курят другое курево, чаще даже не папиросы, а самокрутки.

Третье. Возможно, что преступники имеют некоторое образование. Может, несколько классов гимназии или училище».

В этом месте Тимофей зашевелился и повернул рыжую морду к хозяину.

– Ты что, сомневаешься в том, что они образованные? – спросил зверя Железманов.

Кот показал своим видом, что он готов согласиться с двуногим, но ему нужны аргументы.

– Ладно, слушай, – начал объяснять Петр. – Вот они грабят, облачившись в белые балахоны. Зачем? Не знаешь? А я тебе объясню. Они сильные и рослые мужчины, в принципе им не обязательно использовать психологические приемы. Им и без этого отобрать все не составит труда. А они все равно в эти балахоны облачаются. Значит, им важен творческий подход в деле, они таким образом самоутверждаются. Вот типа, какие мы ловкие и умные. А стремление к творчеству вырабатывается в результате получения образования. Вообще, фантазия – это продолжение образования. Понял, рыжий?

Рыжий, вроде понял. Он перевернулся на спинку, откинул голову, всем видом давая понять, что не возражает, если двуногой погладит его по животику. Петр Андреевич намек понял, стал поглаживать любимца по рыжему пузу и продолжил свои рассуждения-объяснения:

– Еще один важный момент. Во время ограбления злоумышленники между собой не разговаривают. И также ни слова не говорят и своим жертвам. По крайне мере, нашему потерпевшему Уварову не сказали ни слова. О чем это говорит? Во-первых, они давно знакомы. Их действия слажены, не нуждаются в словах. А это значит, что они знают друг друга хорошо. Во-вторых, можно предположить, что они избегают слов, поскольку понимают, что это может быть уликой против них. Может, один из них заикается или не выговаривает какую-либо букву? Тоже может быть.

Кот мурлыкнул, соглашаясь, что да, может. А Железманов продолжал:

– Итак, надо искать двух физически крепких мужчин, один курящий, другой некурящий, принадлежат не к самым низшим слоям общества, получили образование, и у одного лошадь плохо подкована. Надо связаться со следователями, которые работают в соседнем уезде, узнать, какие факты у них. Лучше объединить усилия.

На следующий день следователь Железманов составил письмо своему коллеге из соседнего уезда, в котором попросил поделиться информацией о двух эпизодах, также подробно изложил свои соображения, по каким приметам следует искать злоумышленников. Затем Петр Андреевич отправился в полицейский участок с тем, чтобы подключить к поискам полицейских. Надежда была на работу с населением.

«Верно мне когда-то говорил Зазнаев, что в розыске преступника надо обязательно опираться на сведущих лиц. Всегда есть такие, кто все про всех знает. Вот только одна у меня беда: судя по всему, этот криминальный дуэт очень мобильный. Он может быть из какой угодно деревни. Тут одних моих связей может не хватить. Хорошо, если эта информация пойдет всем полицейским чинам и кто-то из них на местах сможет на своей территории обнаружить людей, подходящих под эти характеристики. К сожалению, далеко не всегда в полиции добросовестно относятся к своим обязанностям. Некоторые совсем не обращают внимание на то, что у них происходит. Вот уж точно, как никогда нужны специальные сотрудники, которые сыском только и занимаются. Летом закон о сыскных отделениях приняли. А вот когда реально эти отделения не только откроются, но и их сотрудники сумеют создать свою агентурную сеть – вот это вопрос сложный», – рассуждал Петр Андреевич по дороге в полицейский участок.

В участке он собрал становых приставов и обрисовал задачу:

– Надо сообщить всем урядникам эти приметы, пусть они присматриваются к людям. Особое внимание – к тем, у кого не очень ясен источник дохода, то есть живет человек неплохо, а с чего, с какого дела – не понятно. Также важной приметой является отсутствие по месту проживания в те дни, когда были совершены эти нападения.

Приставы слушали внимательно, не перебивали, вопросов не задавали. Но как раз именно это и не вселяло оптимизма в следователя. Конечно, никто откровенно спорить со следователем не будет. По закону чины полиции обязаны оказывать соответствующее содействие следствию. Однако на самом деле поручениям следователей внимание уделялось в самую последнюю очередь. Следователь – он ведь из другого ведомства, а тут свое начальство есть, оно тоже не скупится на разные указания и поручения. Да больно мудро этот Железманов рассуждает. По нему выходит, что злодеи образованные, небедные. Что это за приметы? И как таких искать? Вот так сообщишь про кого-нибудь, что он часто в отлучках бывает, а потом тебе самому и достанется.

После этого Петр Андреевич вернулся к текущим делам. Он вернулся к делам Кокунина и, наконец, допросил унтер-офицера Рыбникова. Служивый давал показания свободно, обстоятельно. Его показания подтвердили слова Михайлова.

– Да, я видел, как на санях Кокунин проследовал. Странно так ехал.

– В чем странность?

– Так он не по дороге ехал, а огородами.

– Но на санях точно был Кокунин?

– Точно, я его хорошо разглядел.

Вот только для поиска самого Кокунина эти показания ничего не дали. «Ловкий малый – этот Кокунин, ловкий и умный, а может, даже в особом плане талантливый», – думал Железманов, подводя итоги первых допросов.

Настало время допросить Цилю Каплан. Неожиданно для себя следователь решил сделать это не у себя в кабинете, а нее дома. Ему показалось, что в домашней обстановке потерпевшая будет не просто свободнее давать показания, а самое главное – более детально вспомнит все обстоятельства. Женщину Петр Андреевич застал на кухне, она потрошила курицу. Рядом вился пятнистый черно-белый кот. Он терся об ноги хозяйки, время от времени мяукал сварливым голосом, давая понять, что ему тоже положена своя доля удовольствия хотя бы в виде потрохов несчастной птички. Однако сегодня был не его день – Циля Абрамовна ногой отодвинула скандальное животное и обронила:

– Ша, разговора не будет!

Недовольный кот, ворча, пошел вон из кухни. Увидев молодого человека, женщина спросила:

– Я извиняюсь, шо вы здесь делаете? Вы кто?

– Я следователь, меня зовут Петр Андреевич Железманов. Ваш муж приходил ко мне и сделал заявление, что вас обманул Федор Кокунин. Я должен обо всем случившимся услышать от вас и вашего сына Абрама.

– Вы желаете узнать за этого жлоба?

– Жлоба? – переспросил Петр Андреевич, а потом вспомнил, что в Одессе когда-то так называли рабочих в порту. Руководство этим строительством было возложено на англичан, которые постоянно напоминали работникам «job, job», что обозначает «работа, работа», а точнее «работать, работать», но потом значение слова несколько трансформировалось. Так как многие рабочие порта не отличались высоким уровнем образования и культурой поведения, то постепенно жлобами стали называть некультурных людей, хамов.

– Ну, если вы называет жлобом Федора Кокунина, то за него. Расскажите, что произошло восемнадцатого ноября.

– Этот гоныф[14 - Гоныф – одесское слово, обозначает «бандит».] пришел сюда и стал меня уверять, что мой Абрамчик делает с ним базар. Шо наш Абрамчик купил у этого жлоба дров на сорок рублей. Как вам это нравится?

– Так вы дали деньги Кокунину?

– Дала, шоб ему разориться, шоб к нему кредиторов стояло в очередь отсюда до самой базарной площади. Шоб они за ним бегали с оглоблями и вилами, а он не знал, на какую улочку свернуть и где спрятаться!

– А почему вы хотя бы сына не подождали и не уточнили, покупал ли он дрова у этого человека или нет?

– Он так раздувал щеки, шо я ему поверила! Он таки же сумел сделать нужную морду, шоб я его поганые слова приняла за правду!

Циля Абрамовна долго возмущалась коварством Кокунина. Железманов сел писать протокол, записывая показания женщины попутно переводя с одесского на общепринятый русский. Когда документ был готов и подписан, неожиданно в дверях появился сам Каплан. Вид у него был встревоженный и взволнованный. Увидев следователя, он обрадовался:

– Господин следователь, слушайте сюда! Я сейчас встретил мещанина Федорова. Месяц назад я занял ему восемьдесят рублей.

– И он отказывается их отдавать? – не понял Петр Андреевич.

– Таки дело не в этом. Я Федорову занял восемьдесят рублей. Я! Я, а не этот жлоб Кокунин.

– А при чем тут опять Кокунин?!

– Таки он пришел к Федорову и начал гнать, шо я велел у него эти деньги получить обратно. Конечно, у этого Федорова голова всегда беременная, у него много детей, а денег нет. Вот он и соображает только на полголовы. Местами он совсем не думает. Таки он взял и отдал эти деньги Кокунину!

– То есть Кокунин обманул Федорова, убедив его отдать деньги, взятые у вас в долг, ему? – уточнил следователь.

– Да, этот жлоб взял моду жить за мой счет, – несчастный еврей расстроенно взмахнул руками и опустился на табурет.

– А когда это произошло? Вы мне точную дату назвать можете, когда Федоров отдал деньги этому Кокунину?

– Неделю назад, а сегодня я встречаю этого Федорова и решил спросить за долг, а он кинул брови на лоб и начинает разбухать, с какой это стати я взял манеру дважды один долг требовать. Я поначалу ничего не понял, но он стал настаивать, шо уже отдал деньги мне, но не мне самому, а этому гоныфу. Я хотел бежать до вас, но прежде зашел домой, а вы тута. Помогите, господин судебный следователь.

«Да, это талант особого рода. За несколько дней совершить несколько преступных действий, а одного человека облапошить дважды – это надо суметь! Пожалуй, мне ранее такие артисты в криминальном деле еще не попадались. Вопрос только, как его найти и как собрать доказательственную базу. Ведь скорее всего, как бы сказал Каплан, он сделал ноги. Ищи-свищи его теперь», – рассуждал Железманов, оформляя новые показания Каплан, затем допрашивая Абрама Каплана, который, впрочем, только подтвердил, что никаких сделок с Кокуниным не совершал.

– Я знаю за этого Кокунина, что он разный товар торгует. Он мне летом сено для козы предлагал, но я не стал с ним базар делать, – рассказывал Абрам на допросе.