Тайна Шипки, или Загадка семьи следователя Железманова

– Позвольте представиться: статский советник Аркадий Сидорович Потапцев. Я вас провожу.

– Петр Андреевич Железманов, спасибо за помощь, но провожать не надо, в этом нет необходимости. Я не думаю, что со мной что-то произойдет еще, – стал отбиваться Железманов. Но новый знакомый оказался очень настойчивым, он взял под руки молодого человека, и пришлось идти к дому вместе. Около крыльца Петр Андреевич еще раз поблагодарил незнакомца, тот протянул руку и вдруг неожиданно произнес:

– Вот это да, надо же!

В сумерках было плохо видно, но понять, что именно стало причиной этого возгласа, было можно: оказалось, у пальто незнакомца оторвался накладной карман.

Что должен сделать вежливый человек в этой ситуации? Правильно: пригласить к себе, чтобы зашить:

– Идемте, моя домработница неплохо дружит с ниткой и иголкой. Она в два счета поправит прореху, – пригласил нового знакомого Железманов.

Мужчины поднялись на второй этаж и вошли в квартиру. Тут при свете лампы Железманов получил возможность как следует рассмотреть своего нового знакомого. Он был не молод, старше самого Петра в два раза, невысокий, крепенький, словно шарик ртути, лицо улыбалось открытой улыбкой. Прасковья получила поврежденное пальто и указание поправить прореху.

– Это мы мигом, сделаем сейчас, не извольте беспокоиться, – засуетилась Прасковья, услышав историю о нападении. – Но может пока отобедаете? У меня картошка горячая, солянка готова.

– Да, пожалуй, ты права, накрывай вначале на стол, а потом зашьешь, – кивнул головой Железманов. Не пригласить гостя к столу в этой ситуации было неудобно, тем более что и есть хочется не на шутку.

Мужчины прошли в столовую, там на ковре прямо на пути к столу сидел Тимофей. Он с деловым видом приводил в порядок свой гардероб: вылизывал бока и чесал за ухом.

– Рыжий, привет! – поздоровался Петр Андреевич.

Кот, увидев своего двуногого, поспешил встать на лапы и побежал навстречу, ожидая очередную порцию ласки. Он привык, что его двуногий всегда относится с любовью и потакает ему во многих вещах. Так же к нему относились и другие двуногие, бывающие в этом доме. То, что произошло потом, было непостижимо его пониманию: незнакомец шел к столу и, когда на его пути оказался рыжий клубок, попытался пнуть зверя ногой, произнеся классическое: «Брысь». Это поразило бедного Тимофея до глубины души! Нельзя сказать, что его больно ушибла нога незнакомца: кот успел отскочить, но его оскорбил сам факт подобного поведения. Как посмели с ним так поступить! Ну ладно, на улице он привык проявлять осторожность. Двуногие, между нами говоря, очень странные существа. То они начинают сюсюкать и тискать, причем в тот самый момент, когда надо бежать по срочным делам, то фыркают, говорят «брысь», а то и вообще могут бросить что-то. Но это на улице. Тут, на втором этаже дома на Малой Мещанской, он привык к всеобщему поклонению. Сам Железманов и все его гости обычно ласкали и любили Тимофея. Сложные, правда, отношения были у него с Прасковьей, но ради справедливости отметим, что не она тут хозяйка. Зверь развернулся спиной и обиженно пошел в спальню. Там он будет в безопасности.

– Обиделся, – грустно констатировал Петр Андреевич, но, повинуясь долгу гостеприимства, указал гостю на стол. Тот как ни в чем небывало уселся поближе к печке.

– Замерз, холодно на улице, – потирая руки, проговорил он. – А вы часто так поздно возвращаетесь?

– Это еще рано, бывает и за полночь возвращаюсь, – несколько сдержанно ответил Петр Андреевич. За Тимофея ему тоже было несколько обидно, но виду старался не подавать, ведь не все любят кошек, у некоторых от них буквально слезы на глазах выступают, вдруг и его новый знакомый страдает такой болезнью.

– Вы бы были поосторожнее, не следует так гулять поздно одному, это не разумно и опасно, мало ли кто может пристать, – наставительно произнес Аркадий Сидорович.

– К сожалению, моя служба не предполагает исключительно дневных прогулок, – пожал плечами Петр Андреевич.

– А кем вы служите?

– Следователем. А вы?

– Я военный в отставке. Полгода назад поселился в этом городке, теперь обычный касимовский обыватель. Живу тут недалеко на соседней улице.

– Ааа, поэтому вы так быстро справились с этим хулиганом. Есть опыт рукопашной борьбы?

– Да как же без него. А вот вас научить, я вижу, некому. Батюшка в детстве, наверное, за драку в угол ставил?

– Батюшка мой, к сожалению, умер очень рано.

– Извините, я не знал про вашего батюшку. А он кем был? Тоже служил по юридической части? – Аркадий Сидорович задавал вопросы беззаботным тоном, но почему-то Железманов не особо был расположен отвечать. Устал он сегодня и – что греха таить – перенервничал. Не каждый день на тебя прыгают с кастетом. Поэтому он пошел на кухню поторопить Прасковью, но она уже сама заходила в комнату, неся тарелки. Через пять минут мужчины ели ароматную солянку. Потом пришло время картошки с тушеным мясом и чая. Новый знакомый оказался очень разговорчивым человеком, он постоянно шутил, рассказывал сам, задавал различные вопросы. Не получив ответа про отца Петра Андреевича, он снова вернулся к этой теме:

– А как такие молодые обаятельные люди становятся следователями? Наверное, ваш батюшка служил по судейской части и завещал вам также быть юристом.

– Нет, это был мой самостоятельный выбор. Мой отец был военным, война на Балканах подорвала его здоровье, и, как я уже сказал, он рано умер.

– Бедняжка, вы росли без отца. Но знакомые, друзья вашего батюшки помогали вашей семье? Участвовали в вашем воспитании?

– У отца были друзья, с которым он воевал, одно время они бывали у нас в доме и бывали после его смерти, а потом…

– А что потом? Забыли?

– Нет, кто-то тоже ушел в мир иной, кто-то переехал в другой город.

– Ну а здесь у вас есть друзья? Вы же не совсем одиноки в этом провинциальном мире?

– Конечно, человек не может жить один, – Петр Андреевич не был склонен к откровенностям. Во-первых, служба уже приучила чисто интуитивно избегать откровенностей. Во-вторых, как уже было сказано, молодой человек устал, ему хотелось поесть и немного подремать, а потом можно будет почитать.

– Кстати, я тоже воевал на Балканах. Возможно, встречал там вашего батюшку? Он тоже Железманов? Андрей? – вопрос имел немое продолжение. Гость явно хотел узнать отчество отца Петра Андреевича.

– Петрович, – правильно понял вопрос хозяин дома. – Андрей Петрович Железманов.

– А воевал он где? Под Плевной?

– Нет, на Шипке.

– Да? – оживленно спросил Аркадий Сидорович. – Я вот под Плевной. Не поверите, императора Александра Николаевича лично своими глазами несколько раз видел! Он нас тогда 11 декабря приезжал поздравлять.

Потапцев был настроен и дальше обсуждать героическое прошлое страны, тем более что повод был как нельзя подходящим. Однако разговор явно не клеился. Наконец в дверях показалась Прасковья, неся в руках пальто. Это стало поводом для откровенной фразы:

– Знаете, я, честно говоря, сегодня очень устал, я очень признателен вам за помощь, вы меня и в самом деле очень выручили, но… – окончание фразы повисло в воздухе, однако суть была ясна, и дальше гостю ничего не осталось как попрощаться, поблагодарить в свою очередь за пришитый карман и удалиться.

После его ухода в комнату осторожно вошел Тимофей. Вид у него был обиженный. Он подошел к Петру и потерся о ноги.

– Обиделся? Ну, не серчай, – успокоил Железманов рыжего друга. – Ты пойми, не все котов любят. Не надо так ко всем приставать.

Прасковья в это время собирала со стола посуду и вдруг неожиданно произнесла:

– Вот ведь нелегкая принесла!

Петр удивился. Обычно Прасковья была относительно любезна с теми, кто приходил в дом. Она могла отчитать посыльного или унтер-офицера полиции, который являлся посреди ночи, чтобы поднять следователя с постели. Но когда гости приходили днем, она обычно изображала гостеприимство, несмотря на свой ворчливый характер. Такого резкого отзыва ранее от нее Петр не слышал.

– Ты чего это? Он, между прочим, меня от хулигана спас, – удивленно вскинул брови он.

– Ну не знаю, как он там спас, только взгляд у него недобрый, вон Тимофея обидел, держались бы вы от него подальше, – со звоном собирая тарелки, продолжала пыхтеть женщина.

Петр удивился еще больше: между Прасковьей и Тимофеем были отношения достаточно натянутые, а тут совершенно неожиданно она за него заступилась! Это было что-то новенькое!

* * *

Однако еще больше Петр Андреевич удивился, когда на следующий день увидел Прасковью у себя в кабинете. За все время проживания в Касимове такого не было ни разу! Вид у женщины был очень встревоженный и запыхавшийся, было видно, что путь к зданию мировых судей, где был кабинет судебного следователя, домработница проделал бегом.

– Прасковья, что случилось! На тебе лица нет! – всполошился Железманов, отчетливо понимая, что произошло что-то из ряда вон.