Искра в жерле вулкана

Проснулась, оттого что приятель трепал ее за плечо. Еле разлепила глаза: легли поздно и вставать не хотелось.

– Рассвело, красавица, – сообщил Герт ласково. – Отдавай кольцо.

Тряхнула головой, уселась на лапнике и полезла в кошелек на поясе. Достала перстень и, стараясь смотреть на мужчину, а не на камень, протянула вещицу.

– Еще раз прости, – пожала плечами, скорчив рожицу. – Не хотела, чтобы так вышло.

Спутник взял кольцо и, проворно надев его на палец, схватил Эллу за руку. Посмотрел в глаза и осторожно погладил по щеке.

– Ты такая красивая…

Девушка прикрыла глаза: отчего-то сейчас прикосновение Герта оказалось удивительно приятным. Он уже не походил на вчерашнего недалекого оболтуса, напротив, Элла поняла вдруг, что перед ней надежный добряк, которого вполне можно взять в путешествие. Одернула себя. Внезапный интерес к ней по меньшей мере странен. Удивленно приподняла бровь.

– Я должна клюнуть на это?

– На других действует, – обезоруживающе улыбнулся Герт, снова демонстрируя озорные ямочки на щеках.

Элла рассмеялась и покачала головой.

– Тебе надо поискать невесту моложе. Таких, как я, надо брать на жалость, в крайнем случае давить на чувство вины, а петь о внезапной любви бесполезно.… Но мне ты нравишься.

Герт покраснел и облизнулся. Элла обняла его за шею и ловко чмокнула в губы. Мужчина удержал ее и вернул поцелуй. Прежде чем она успела моргнуть, мир вокруг стал мелькать и увеличиваться, пока Элла не оказалась в темных зарослях, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Пахло прелой землей и чем-то сладковатым. Трава вокруг казалась огромной и непроходимой. Солнца почти не было. Сердце сжалось от ужаса, и девушка попыталась закрыть глаза, но ей не удалось, сколько она ни старалась, мир вокруг не исчезал.

Герт нагнулся и поднял из травы фарфоровую статуэтку ярко-рыжей лисицы с изумрудными глазами. Ухмыльнулся. Попалась девчонка!

– Я уж думал, этого никогда не случится, – раздался за спиной несостоявшегося ухажера вкрадчивый голос.

– Это ты, колдун? – Герт неторопливо обернулся.

Перед ним стоял мужчина в темно-зеленом балахоне: долговязый и крепкий, бородатый, с седыми волосами, собранными в конский хвост. Он строго посмотрел на Герта и процедил сквозь зубы:

– Ты теряешь хватку. Стареешь, наверное. Обычно у тебя на таких уходит гораздо меньше времени.

– Это твое заклинание, Кнут, стало хуже работать, – Герт с вызовом посмотрел на новоприбывшего.

– Все может быть, – примиряюще ответил колдун. – Давай ее сюда.

– Сначала деньги, – Герт обиделся. С него всегда был только обращающий поцелуй, желание целоваться у девушки появлялось из-за заклинания Кнута. А то, что в этот раз поцелуя ждали так долго, целиком на совести старика. Сам небось ошибся, а его обвиняет не пойми в чем.

Рукой, испещренной знаками порабощенных сущностей, колдун протянул Герту полотняный мешочек. Мужчина взвесил его на ладони, затем запустил внутрь руку, вынул наугад несколько золотых монет, проверил на зуб и, убедившись в их подлинности, отдал статуэтку. Колдун бережно положил лисицу в карман и довольно улыбнулся:

– Теперь мы потолкуем с твоим папашей!

– Что, прости? – не понял собеседник.

– Это не тебе, – отмахнулся Кнут. – До встречи.

Колдун исчез так же внезапно, как и появился. Герт остался стоять около лежанки из лапника. Кинул беглый взгляд на руки. «Проклятье, плутовка опять умыкнула перстень!», – пронеслось у него в голове. В траве что-то сверкнуло. Наклонился и поднял прозрачный кристалл на кожаном ремешке. Повертел, рассматривая находку в лучах солнца. Хоть что-то… Можно будет продать, чтобы хоть немного компенсировать потерю перстня. Лучше так, чем опять идти к Кнуту на поклон.

Глава четвертая

Солнце давно заняло положенное ему место на небе, песок нагрелся достаточно, чтобы запечь в нем яйцо, волны несмелыми руками ласкали берег, но колдун не обращал внимания на эти мелочи. Твердыми шагами он шел вдоль берега к своему жилищу. Остался позади исполинских размеров камень, отмечающий границу беспокойной маленькой бухты, где притаился дом Кнута. При виде хозяина в бурлящей заводи засуетились рыбы, тревожась, в хорошем ли настроении пришел господин. Колдун взмахнул рукой, будто погладил по голове невидимого великана, – жест, с юности сопровождающий всякое более-менее значимое заклинание. Помощь рук давно не требовалась, силы хватало и без лишних движений, но от привычки избавиться не удалось. Вода в бурлящей заводи успокоилась, песок осел на дно, а рыбы угомонились: повелитель в отличном расположении духа, значит, визит хищниц им сегодня не грозит.

Недалеко от берега, отступая ровно столько, сколько требуется, чтобы море не смогло достать его, стоял дом: деревянная двухэтажная постройка, старая, но добротная. Кнут напоследок втянул носом запах моря и водорослей и толкнул дверь. Он никогда не запирал вход: защитное заклинание охраняло лучше любых замков. Дверь послушно подалась, и старик вошел внутрь. В доме было прохладно и темно, пахло можжевельником. Хозяин еще раз погладил рукой невидимого великана, разрешая солнечным лучам проникать через окна и, усевшись в кресле, достал из кармана статуэтку лисицы.

Книги говорили, лучшее время для его похода – летнее солнцестояние, и по-хорошему следовало бы оставить Эллу заколдованной до этого срока. Старик, однако, понятия не имел, что будет с девчонкой, проведи она столь долгий срок в таком состоянии, и решил не рисковать. Мертвой от нее не будет никакого толку. Повертел статуэтку в руках, затем поставил ее на столик напротив кресла и, закрыв глаза, попытался расплести заклинание, наложенное поцелуем Герта.

Все-таки странное было у парня проклятие. На каждую поцелованную им девицу Герт накладывал колдовство, которое хоть и обездвиживало всех одинаково, но со стороны Искусства каждый раз было уникальным. В этот раз старик тоже долго рассматривал узор, и только потом мысленно поддернул крючком нить, окутывающую фарфоровую лисицу, и с силой потянул ее, напевая что-то на древнем языке. Статуэтка забегала волчком на деревянной поверхности стола, чуть подпрыгнула, а затем, издав оглушительное «дзинь», шлепнулась на каменный пол. Песнь на древнем языке прервалась ругательством, менее древним, но не менее выразительным.

Кнут нагнулся и вернул статуэтку на стол. Совершенно ясно, они с Гертом перестарались, девчонка долго не поддавалась, и понадобилось приложить чуть больше усилий. Придется смириться, что и расколдовать ее будет не так просто. Старик снова закрыл глаза и, представив на сей раз канат вместо нити, что есть мочи потянул его. Сил на заклинание почти не осталось, но тем не менее колдун снова запел свою песнь. Интересно, получится ли? А если нет? Способы, конечно, есть разные, но девчонка нужна живой, иначе все зря. Колдун вспомнил заколдованную чародейку, которую так и не сумели вернуть к жизни, и громко вздохнул.

Статуэтка начала прогулку по столу. Вращаясь вокруг своей оси и время от времени подпрыгивая, она напоминала лягушку, которая пытается найти свой хвост, напрочь забыв о том, что она уже давно не головастик. Пение Кнута становилось громче, прыжки лисицы все больше походили на заячьи, и в конце концов случилось неизбежное: статуэтка еще раз упала со стола на пол и разбилась вдребезги.

Колдун открыл глаза и снова выругался. Не должен был этот кусок фарфора скакать как заведенный. Старик встал с кресла и, присев на корточки, занялся осколками. Собирал кусочки кропотливо и бережно, а когда труд завершился, аккуратно высыпал их на стол в надежде собрать статуэтку заново. Только б девчонке хватило энергии пережить это падение. Хотя та чародейка тоже была не из слабых…

Слева зашевелился воздух. Кнут настороженно огляделся по сторонам. В кресле сидела Элла и разглядывала его широко раскрытыми глазами. Побелевшими пальцами она душила торбу. Старик смерил гостью суровым взглядом. Проклятье! С этой девчонкой еще ни одно заклинание не сработало, как положено.

– Кто ты? И как я здесь оказалась? – Элла нашла в себе силы ослабить хватку, и торба, вероятно, вздохнула с облегчением.

Колдун процедил буднично:

– Люди называют меня Кнут. Я принес тебя сюда в своем кармане.

– Спасибо, – Элла кивнула, но по всему было видно, ответ ее озадачил. – Я, пожалуй, пойду.

Девушка направилась к выходу, но колдун схватил ее за руку и усадил обратно.

– Ты не в гостях, – он криво улыбнулся. – И не уйдешь отсюда, пока я этого не захочу.

Элла кивнула и снова обняла торбу. Колдун подмигнул.

– Я буду твоим учителем. Тэон нанял меня. Не всякий имеющий плоть – человек, и не всякий дух не имеет плоти.

Девушка прищурилась: картинка не складывалась, что-то здесь было нечисто.

– Зачем было похищать меня? Разве Отал стал бы возражать присланному отцом магу?

Сильнее сжала торбу. Понятное дело, при желании молодчики Отала взяли бы колдуна количеством, но попусту никто с обладающими силой не ссорился. Незачем наживать себе могущественного врага.

– Я бы не поставил на это свою жизнь, – отрезал Кнут. Ошпарил злым взглядом. – Ты задаешь слишком много вопросов.

Элла поежилась, почесала нос, запах можжевельника с непривычки немного раздражал. Надо поговорить с отцом, чтобы он нашел другого учителя, этот уж больно неприятный. Одни глаза чего стоят: бешеные, ледяные, полные звериного огня. Похоже, учитель – недовольный жизнью деспот, не меньше.

– Отец не сказал, когда навестит меня? – поинтересовалась вкрадчиво.

– К солнцестоянию мы пойдем к нему в гости. Так что надо подготовиться, – колдун погладил жидкую бороду, – хотя бы разобраться, что к чему, – покачал головой и снова прошил взглядом. – Я строгий учитель. Дисциплина – главное в изучении Искусства. Ты не будешь исключением. Вокруг дома защитное заклинание, дальше большого камня одной не выйти. Все понятно?

– Да, – вздохнула Элла. Куда уж понятнее? Отчего-то стало страшно: тюрьма у колдуна похуже, чем заточение у отчима. Там хотя бы была надежда выбраться… А здесь все безнадежно. С магией связываться себе дороже.