Оценить:
 Рейтинг: 0

Пять сигарет Машимона

Жанр
Год написания книги
2022
Теги
<< 1 2 3 4 5 >>
На страницу:
3 из 5
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Да мне плевать, старуха – интересно тебе было или нет. Запомни, что со мной тебе лучше больше не играть, а то и без торбы останешься, – надменно ответил Хуан, распихивая по карманам свой выигрыш.

Салана улыбнулась. На Хуана она уже не смотрела, дело было сделано. Она поправила на плечах шаль, одернула смявшиеся юбки.

Хуан не унимался. Сделав очередной глоток текилы, он брезгливо сморщился, и тут же выплюнул все на пол.

– Что за дьявольское пойло у тебя, Маркус? Ты всех тут травишь этой кислятиной?

Маркус ухмыльнулся одним уголком рта, кивнул.

Для Маркуса самодовольные идиоты были похожи друг на друга как близнецы. Сперва приходят в бар с поджатым хвостом и просящим видом. После выигрыша из каждого лезет спесь.

– Прощай, Хуан. Мы с тобой больше не увидимся, теперь тебя поить будут в других местах, – подколол Маркус, подмигнув при этом Салане.

Салана подошла к стойке, протянула Маркусу маленький черный мешочек. Это была ее плата за приглашение в бар. В мешочке лежало золотое кольцо с жемчужной каплей.

Маркус присвистнул: «Дорогая вещь. Интересно, с кого она сняла это кольцо?». Но он не был брезглив и считал, что мертвым лишнее не нужно.

Он представил, как довольно расплывется лицо его пухлой жены и ему будет обеспечено спокойствие на несколько дней. Пилить за выпивку она его не станет. Маркус кивнул в знак благодарности, но Саланы уже перед ним не было.

Тут и Хуан как угорелый вылетел на улицу. Он стал нервно вертеть головой по сторонам, пытаясь вычислить, где дом его царицы Марго.

Наконец в синем мареве он разглядел очертания крыш ее квартала и побежал. Жара усилилась, на улице не было ни души, исчезли звуки, но это его не насторожило. Изо всех сил он торопился, по спине лился пот, кололо в правом боку. В нос лез запах мусорных баков и мочи из подворотен и закутков.

Свернув направо в узкий проход между домами, он еще раз оглянулся. Там оставалась залитая солнцем улица. Он шагнул в темноту.

Бедные кварталы всегда испещрены узкими закоулками, подчас настолько малыми, что двое прохожих едва разойдутся.

По пути Хуан перешагивал через пустые пивные ящики. Его брючины предательски цеплялись за торчащие ржавые гвозди, ткань трещала. «Да черт с ними, куплю дюжину новых!» – успокаивал себя Хуан, вжав голову в плечи и протискиваясь вперед.

Проход становился все уже и уже, и ему пришлось пробираться боком. В голове сверлила одна мысль: «Вперед, быстрее, туда…»

Но тут он остановился, когда понял, что застрял между двумя облупленными стенами. Не было ни малейшей возможности продвинуться дальше. Хуан решил сдать назад, но ничего не вышло. С трудом он повернул голову в одну и другую сторону и увидел, что стены были абсолютно глухими. У них не было ни одного дверного или оконного проема. Стены тянулись бесконечно далеко. Посмотреть вверх он тоже не смог: стена подперла затылок.

Он открыл рот, чтобы позвать на помощь. Но сделать глубокий вдох не получилось. Из горла Хуана вылетел булькающий звук. Стены как типографский пресс начали давить на грудь, живот, ляжки. Лицо расплющилось, губы съехали на бок. Как будто его сжимал проказник фокусник, который на забаву детишкам вертит смешных лошадок или осликов из воздушного шарика, вспучивая голову и ноги.

Этим фокусником была Салана. Она уселась в тени под широколапым фикусом, ее глаза были закрыты. Салана поднесла ко рту шарик и принялась его надувать. Затем она обхватила ладонями шарик посередине и надавила.

Одновременно с ее действиями на другом конце квартала Хуан превращался в кровавый шар. С треском лопнул жирный живот. Раздался треск ребер. Грудина своим сломанным краем пропорола кожу. Послышался свист воздуха из продырявленной плевры. Глаза Хуана в болевом шоке вращались из стороны в сторону, по ногам потекла теплая струя мочи.

Хуан отчетливо чувствовал, как старческие пальцы этой проклятой ведьмы перебирали ребро за ребром, ломая по одному.

«Чертова старуха, оставь меня в покое, иначе сверну тебе шею, Богом клянусь. Отстань, тварь!» – кричал в пустоту Хуан. Спустя несколько секунд иссякли все проклятия. Горло заполнилось вкусом отвратной жижи.

Салана сжала шарик еще сильнее. Раздался громкий хлопок, шарик лопнул, сквозь пальцы потекла теплая кровь.

Хуан был мертв.

Стены начали свой обратный ход. Его грузное тело мешком свалилось на грязную мостовую. Он лежал лицом вниз, комично вывернув правую руку поверх корпуса. Фигура напоминала толстого тряпичного клоуна, мягкого и податливого.

Некоторое время Салана смотрела, как кровь капает с ее пальцев на землю, впитывается в пыль. Она с трудом поднялась на ноги, стряхивая пыль с колен. Достала из торбы стеклянную колбу с притертой пробковой крышкой. Зубами выдернула крышку, из горлышка колбы стал поступать дымок, послышался свист. Она указала пальцем в сторону, где лежал Хуан. Ветерок понес этот черный дым туда, куда указала Салана.

Она опустила указательный палец вниз и стала совершать круговые движения. Достигнув тела Хуана, плотность дымового облака усилилась, появилась воронка, закрутилась вдоль тела. Из глаз, ушей, рта, лопнувшего живота потекла черная жижа, пополз смрадный запах. Салана брезгливо сморщила нос от того, какой оказалась душа этого идиота Хуана. Торнадо всасывало в себя душу, тело трясло, как при судорожном припадке. Еще миг – тело Хуана снова упало на землю, торнадо превратилось в черное облачко и устремилось назад, к колбе, которую держала в вытянутой руке Салана. Ладонью она его подсобрала и направила назад в горлышко колбы. После с довольным лицом, по-хозяйски заткнула пробку.

Раздался первый звук. Птица чирикнула в ветвях пальмы, открылась скрипучая дверь. Из подворотни выбежала всклокоченная дворняга. Резко остановилась, повела носом в сторону тела, поджала хвост, и припустила прочь.

Спустя время возле Хуана остановились двое грязных мужиков с огромными торбами алюминиевых банок за плечами. Некоторое время они молча рассматривали его, один даже ткнул его палкой в бок. Когда никакого движения в ответ не последовало, и труп оказался трупом, мужики бросились чистить карманы Хуана, дружно стащили с его ног кожаные сапоги. К их сожалению, денег у мертвого не было, только перетянутая банковской резинкой пачка купонов на скидку в магазине дешевой косметики.

Так и пролежал он без сапог, в жиже собственной мочи и крови, до наступления ночи. Ветер кружил разбросанные мародерами купоны. Вечерний полицейский патруль при обходе Богом забытого района наткнулся на мертвеца Хуана, затрещали рации. Приехали люди в обшарпанном пикапе, сфотографировали тело. Несколько крепких мужиков поднатужились, враскачку закинули беднягу в багажник. На большой палец ноги прицепили клеенчатую бирку с номером «320». Нужно соблюдать порядок. Через несколько дней на тесно захороненном кладбище, заваленном истлевшими венками, старыми носилками и пожухлыми цветами появился маленький невзрачный столбик с номером 320, но и его вскоре сбили могильщики, когда копали новую могилу.

***

А что же Салана? Она была в большой прибыли, и самое вкусное ее ожидало впереди. В резной шкатулке ведьмы Кьяры, что досталась после их битвы, лежал серебряный браслет. Для ведьмы позарез нужно получить душу хозяйки браслета. Если охота не завершалась удачей, она стремительно дряхлела, дух смерти скреб когтями ступени ее дома. Она все отчетливо слышала, она боялась. Таким было проклятье Машимона за убийство ведьмы Кьяры. «Не поешь – не проживешь» – кхыкал тогда Машимон.

Душ вокруг много, вон как расплодились. Но большая часть подпорчена и гнилая. Через одну разило затхлостью от алчности. Кислятиной воняли завистливые, а от жадных исходил тухлый запах. Салана не считала себя падальщицей и не желала питаться этой поганью. Зато они пришлись по вкусу ее трофейным духам, когда-то служившим Кьяре. Порченные души она им скармливала, выливала их, как помои свиньям.

Энергия молодых женщин наполняла ее силой, и если охота случалась чаще, то лицо Саланы разглаживалось, кожа принимала живой вид, становилось легче дышать и двигаться. Некоторое время после трапезы она смотрела на окружающий мир глазами своих женщин, в жестах появлялось что-то от них.

Но просто так сожрать душу очередной мало грешившей молодухи она не могла, только через договор с другим, кто отважится погубить невинного человека.

Такие клиенты водились везде: от дорогих вилл до замызганного бара Маркуса. Он с удовольствием брал на себя роль посредника, оповещал Салану и назначал день сделки. Бывали случаи, когда у редких идиотов просыпалась совесть. После игры они приходили в себя от ужаса сделанного, бежали в злополучный бар. Кидали Маркусу деньги, требовали встречи с ведьмой. Деньги уже не были деньгами: в разные стороны летели карточки – рекламки, купоны, обертки от конфет. Маркус с ложным сожалением разводил руки в стороны: Салана ничего назад не возвращала.

Такие, как Хуан, были ей по вкусу, ведь они точно знали, чего хотят. В итоге хлопот меньше и дело чище.

Вот и сейчас, когда она направлялась в метро навстречу Карине, в голову снова пришла мысль о том, что сила этого гадкого мира, в котором она застряла, намного больше, чем ее колдовство. Ну почему она должна жить здесь, перебирать день за днем людской мусор, выискивая продажную гнилую душонку.

Таков замысел Машимона, его кара. Он захлопнул дверь в страну ее магии.

Салана нетерпеливо прохаживалась по перрону, прокручивала воспоминания о другой, прежней жизни: ее любви, звездах, свободе, запахе полыни и костра. Прозорливый Машимон оставил ей на утешение ночи: пялься на свои звезды, когда скучно станет.

Поезд задерживался. Из шахты доносился гулкий звук колес, но свет фар не появлялся.

Внезапно в душу пришла тревога. Замерло время, пассажиры вокруг застыли. Было легкое движение газеты в руках мужчины, он вперился в одно слово – «мир».

Под ногами Саланы возникло легкое движение. Из-под подола ее юбок стали выползать мохнатые мокрицы. Они заползали на сандалии, ноги чувствовали прикосновение их лапок. Салана нервно пыталась сбросить хотя бы пару самых жирных, но те цепко держались за ее кожу. Мокрицы – первая свита Господина. За спиной послышалось жужжание роя мух, затем покряхтывание. Она закрыла глаза, и стала глубоко дышать.

– Открой глаза, дура. Вернее, правый, ведь левым ты все равно не видишь. Моя Кьяра тебе его так метко подправила, – проскрипел Он, незаметно оказавшись уже перед ней.

Салана выполнила приказ. Господин стоял как всегда в цветных галстуках, и черной шляпе. Он курил, дымок от сигареты закручивался в зигзаги и кольца. Машимон вперился в Салану, спустя долгую минуту он первым начал разговор: «Удачная охота у тебя сегодня была, девочка», – голос Машимона звучал как стук молоточка. – «Какого вкусного толстяка раздавила. Хлоп, и кишки по стенам. Как я хохотал. Ой, как мне это нравится, как нравится. Хвалю, дочка. Хлоп! А что мне подаришь? Я люблю подарки». Деревянный Бог начал раскачиваться из стороны в сторону, зазвучала музыка шарманки.

Страх обрушился на Салану, под его тяжестью она рухнула на колени. Она судорожно стала искать в торбе свою колбу, наконец рука нащупала холодное стекло: «Сейчас, сейчас, мой Господин. Я всегда ношу с собой подарки для тебя. Думаю, что тебе понравится. Я их откормила, они стали жирные, как поросятки».

Не поднимая глаз, Салана протянула колбу Машимону. Через секунду она услышала, как откупорилась крышка, засвистели голоса. Машимон принялся всасывать содержимое, жевать, раздавливать между зубами, глотать с жадностью, захлебываясь. Сущности из колбы пищали, визжали, пытались выбраться из деревянной пасти. Но Машимон запихивал их пальцами назад и снова принимался жевать.

Прошло еще немного времени, чавканье прекратилось. Салана продолжала стоять посреди перрона на коленях. Рядом с ней покачивалась из стороны в сторону опустошенная колба. Машимона уже не было.

Он снова оставил ей жизнь. Голова трещала с такой силой, что Салана пропустила два состава. В мозгу загорелась тройка. Три, три, три курицы, три чашки. Это значит, что девчонка будет в третьем поезде, третьем вагоне.

***
<< 1 2 3 4 5 >>
На страницу:
3 из 5