Убить время

Одуревшей от ужаса девушке казалось, что она чувствует исходящий от преследователя запах адреналина. От страха она никак не могла найти стойку и беспомощно кружила по залу, лишь сокращая расстояние между собой и Погромщиком. Мозг отказывался подчиняться, ее кружение привлекло внимание других пассажиров, стали раздаваться удивленные и возмущенные окрики. В бреду в голове вспыхнуло: «Нельзя за флажки!»

Перед глазами мелькали цифры: двадцать, двадцать один, двадцать два, двадцать три, двадцать четыре… Куда?! Куда бежать?! Некуда бежать?! Нельзя за флажки?!

Погромщик бежал по второму этажу, вызывая проклятья людей. «Куда прешь?! Идиот!» – раздавалось повсюду. Он нетерпеливо расталкивал попадавшихся на пути детей, женщин, мужчин, видя цель. Немигающий взгляд вспыхивал экраном калькулятора – отсчитывал расстояние до жертвы.

«Двадцать пять!» – вспышка памяти ослепила Анну. Вытряхивая из кармана посадочный талон вместе с подкладкой, теряя старые чеки, она рванулась к выходу на рейс, посадка на который вот-вот должна была закончиться. Уже нетерпеливо оглядывал зал сотрудник в форме у выхода, хотел выключить компьютер. Уже проползла в автобус вереница пассажиров. До выхода на посадку Анне оставалось преодолеть всего чуть-чуть.

Ослепленный почти настигнутой добычей, Погромщик энергичнее заработал худыми мускулистыми локтями. В глазах словно загорались цифры. Двадцать метров до цели… пятнадцать… десять…

В момент, когда казалось, что остается протянуть руку и схватить девушку, он ощутил, как нога съезжает куда-то в сторону, словно на колесиках. Колесики действительно везли его ногу. Черные колеса скейтборда, запущенного маленьким белокурым ангелом в красной курточке, радушно приняли на себя Погромщика. Сесть в красивом шпагате ему не удалось. Кривясь и рыча от боли, он рухнул, некрасиво распялив подвернутые ноги и со всего размаху стукнувшись затылком о мраморный холодный пол.

Тяжело дыша, Анна остудила пылающий лоб о ледяную поверхность стеклянной двери. Оскаленно глянув на лежащего на полу Погромщика по другую сторону стекла, она зачерпнула горсть снега и закинула в рот. Отметила крупный рисунок на обнажившейся при падении руке усатого. Мерзость. Затем зашла в автобус, немедленно закрывшего двери и медленно потащившего удивленных произошедшим пассажиров к ожидавшему лайнеру.

– Разрешите… Позвольте… Можно пройти?.. – Невозмутимо прошла в заднюю часть салона. Разместила чемодан. Сняла куртку. Утомленно глянула вокруг. Надо почитать книгу и поспать. Впереди долгий утомительный перелет. И новая неизвестная жизнь…

Но в памяти всплыла картина разбитой головы Погромщика, которому не хватило каких-то сантиметров… И на его месте оказалась бы она… За что, почему?..

Рейсы в Париж сопровождались дегустациями французских сыров и белых вин. Авиакомпания не скупилась на угощения. Надегустировавшиеся пассажиры с удовольствием выбирали попробованные яства из каталога и покупали их прямо на борту самолета.

Анна безучастно отпила из бокала и закусила маленьким кусочком сыра. Прикрыла глаза в ожидании удовольствия от божественного вкуса. Фантазия нарисовала не менее приятную картину: серый поджарый кот с седыми усами, распластанный на закрывшейся перед его мордой стеклянной двери.

С облегчением сняв надоевший серый свитер в катышках, сложила его на коленях. Поколебавшись, аккуратно вынула из небольшой сумки сложенный вчетверо лист бумаги. Посмотрев на соседей и убедившись, что до нее по-прежнему никому нет дела, осторожно развернула письмо…

«Дорогая моя девочка!

Сейчас ты читаешь это письмо, значит, на пороге смертельная опасность. Меня нет в живых, твоей мамы тоже. Наш уход не был случаен. Нет возможности и времени объяснить тебе все подробно. Скажу лишь одно: мы особенные, мы Телохранители».

Анна в который раз перечитывала загадочные строки, написанные мелким старомодным почерком. Однако слова убегали вниз, торопясь перебраться на следующую строчку. Возможно, бабушка писала в крайней спешке. Или в опасности. Воспоминания о Погромщиках тяжелой волной смыли наступивший было покой. Она сгорбилась над письмом:

«Раз ты читаешь это письмо, значит, уже столкнулась с нашими врагами – Погромщиками. Война с ними идет с самого начала времен. Но сейчас не об этом. Дорогая моя девочка! Лишь желание уберечь тебя от смерти заставило меня напомнить тебе о чемодане, в котором ты и нашла это письмо. Здесь же ты найдешь адрес…»

Кроме адреса, Анна обнаружила в укромном кармане подкладки солидную пачку денег. Их, слава богу, хватило, чтобы выполнить последние бабушкины указания – бежать в Париж. Испытав поначалу ужас от того, что нет ни загранпаспорта, ни визы для побега, она увидела, что бабушка позаботилась и об этом:

«Обратись к Д. А. Сошлись на меня, и он поможет тебе. Он мой должник. Как можно скорее купи билет… И если я правильно рассчитала, то там тебе помогут и вскоре ты обо всем узнаешь сама. Крепко обнимаю тебя, моя дорогая Аня, целую. Да поможет тебе Бог!»

Девушка сложила письмо, полное заботы и нежности вперемежку с торопливыми, но четкими инструкциями. Мысли елозили в голове. Словно боль в ухе, стрелял вопрос, над которым так не хотелось задумываться: а что дальше?

Она прильнула к стеклу иллюминатора. «Время покажет… Хотя странная это штука – „время“. Только что чуть не погибла. Но уже сколько времени я здесь. Попробовала сыр, вино… Лечу в Париж. Скажи мне еще день назад про Париж… М-да… Еще час назад на грани смерти, а теперь лечу в новую жизнь… Что дальше? Ну да…»

Анна вздохнула: «Время покажет».

Глава 2

«И у этой девицы тоже тату. Гадость какая… Чувство, что руки у нее грязные».

Она выудила из сумочки одноразовую влажную салфетку и тщательно вытерла холеные ладони. Небрежно бросила смятую салфетку на стол. «Интересно, а умом им не хочется выделяться? Или они и правда, как дикари или зеки, друг друга по наколкам различают?»

Вытянула обе руки вдоль стола, не кладя кисти на поверхность. Вдохнула тонкий запах кофе. Вспомнила свой приезд в Париж.

* * *

Под изящные переливы аккордеона Анна прошла в зал прибытия знаменитого аэропорта Шарля де Голля. Вдоль лент для выдачи багажа стояли и сидели пассажиры: молодые и пожилые, стройные и очень стройные, элегантные в своей простоте и скромные в повседневной элегантности, – зал наполняли французы. Подтянутые ухоженные женщины, спортивные насмешливые мужчины, их свободолюбивые отпрыски шумно переговаривались, поглядывая на сонные черные полоски с забытыми чемоданами. Витал аромат духов, чистоты и кофе. Мягко мурлыкал в динамики кафе в соседнем зале Азнавур.

– О, pardon, mademoiselle! – Худой черноглазый парень в черной рубашке с закатанными рукавами и бежевых брюках шутовски приподнял красную кепку. Тут же нахлобучил ее на черные вихры слегка набок и прищурился.

Анна готова была поклясться, что в его образе все продумано до мелочей. Даже волосы казались тщательно уложенными, но, разумеется, так, чтобы это не бросалось в глаза. Дескать, просто проснулся, расчесался и отправился по делам, насвистывая песенку Ива Монтана.

Парень сложил трубочкой губы и округлил глаза.

– Adieu! – Лениво растворился в толпе пассажиров.

Анна успела послать ему застенчивую улыбку и направилась к экспрессу, который повезет ее в центр Парижа. В поезде она устроилась у окошка и, подперев голову ладонью, разглядывала мелькающие за стеклом пригороды. Мелодичный приятный женский голос напомнил: «Вы прибыли в самый красивый и веселый город мира – Париж».

На деле прибытие в «самый красивый и веселый город мира» оказалось куда более прозаическим и вовсе не таким романтичным, как нарисовало воображение. Ни аккордеона, ни черноглазого красавчика, ни Монтана с Азнавуром. Ошалело продравшись сквозь толпу арабов в бурнусах, Анна обрадовалась, что не надо ждать, пока неторопливая лента примет выплюнутый из недр аэропорта багаж. Едва сориентировавшись по указателям, девушка пошла к выходу из терминала, поминутно задевая серым чемоданчиком чужие ноги. Казалось, здесь собрались путешественники со всей Европы. Пахло маслами, парфюмом и жареной едой. Шумели и кричали на всех языках мира. От дикой какофонии звуков и запахов у Анны закружилась голова, и она налетела на толстяка в бесформенной гавайской рубахе и не очень чистых брюках. Неуклюже извинившись, девушка попыталась обойти его, но толстяк двумя пальцами придержал ее за плечо и закартавил с немыслимой скоростью. Когда он перевел дух, Анна робко улыбнулась. Это вызвало лишь раздражение. Узкий лоб толстяка покрылся испариной, а маленькие глазки налились гневом. Он опять затараторил, периодически вставляя «Vous comprenez?» и брызгая слюной.

Наконец он махнул рукой и отвернулся. Сгорбившись, Анна поплелась в сторону надписи «Exit». Вытащив из кармана сумки заветный листок с адресом, она озадаченно оглянулась. Тут же подлетел невысокий пухлый чернокожий в джинсовом костюме и выхватил бумажку.

– Avenue Gambetta, mais oui, venez, venez, mademoiselle!

Он подвел ничего не понимающую девушку к серому маленькому Renault и в услужливом поклоне распахнул дверцу багажника.

– Mais… Merci… Mais… Combien? – Осторожность вернулась к Анне. Она не спешила усаживаться в теплую, булькающую музыкой машину.

Чернокожий одновременно повыкидывал пальцы на обеих руках и быстро нацарапал на стекле автомобиля белым маркером: «30€».

Анна с облегчением кивнула и положила чемоданчик в пустой, не очень чистый багажник. Усевшись наискосок от таксиста, она порадовалась, что все так легко решилось с такси. Водитель быстро стер нацарапанное на стекле рукавом куртки, сплюнул мимо урны и плюхнулся за руль.

Стало накрапывать. Сначала импрессионистскими мелкими мазками, а потом широкими плакатными движениями дождь заливал обзор. Анна огорчилась, что не видит даже очертаний волшебного города. Страх, погоня в Пулково, перелет в конце концов утомили измученную путницу – она уснула.

Трясясь от холода под ливнем, она непонимающе смотрела на разъяренного чернокожего. Таксист требовал заплатить тысячу евро – или он вызовет полицию, это единственное, что девушка четко осознала из скороговорки. Периодически водитель угрожающе махал руками у нее перед носом, отчего в вечернем тусклом свете фонарей становилось совсем не по себе. От холода и негодования у Анны тряслись руки. Однако она прекрасно понимала, что абсолютно одна в чужой стране, встретившей слишком неприветливо и сразу же указавшей ее место. Иностранка. Она испуганно огляделась. Справа теснились высокие и наверняка красивые при дневном свете дома. Слева чернели густо посаженные деревья. Вроде леса. Меж деревьев виднелись высокие будки, точно вертикальные гробы.

– Месье, – робко начала она.

Таксист на секунду остановился. Поняв, что продолжения не последует, грубо схватил Анну за руку и зашипел ей в лицо. «Сейчас убьет!»

Девушка опасливо глянула по сторонам. Уж что-что, а убегать она научилась лучше всего. Но на этот раз вариантов не было. «Господи, убьет и тут же закопает. Под дубом». Она инстинктивно зажмурилась.

– Eh toi!

Резкий, каркающий окрик остановил мужчину. Выхватив из кармана какой-то предмет, он, угрожающе рыча, двинулся на объект раздражения. Путь ему преградило маленькое темное существо. Вновь замаячила возможность побега. «Отвлечется на эту бомжиху! Слава богу!»

Таксист замер, выставив вперед руку. В ночной мгле на него двигалась неясно очерченная фигура в надвинутом капюшоне. Анна приросла к месту, не в силах шевельнуться. В голове метались мысли: «Не двигаться… Может, не заметит».

Она не дышала.

«Господи… Чего он молчит-то?.. Убьют сейчас обоих…»

* * *