Легендарный оборотень

Элони давится с большими и изумленными глазами. Еще один! Она и так уже в шоке была, когда впервые познакомилась с Оливьером, а теперь они еще и размножаются!

Она кашляет и бьет по груди, пока ей не становится легче. Успокоившись и приняв ситуацию какой она есть, Элони дружелюбно обращается к Кальмии:

–Приятно познакомится. Меня зовут Элони, и я отвечают за Академию Волков-Оборотней. Надеюсь, мы будем хорошо ладить.

Кальмия краснеет как девушка и только кивает в ответ. Все приступают к еде, но только шатен не притрагивается к своей рыбе и осторожно спрашивает:

–Преемник Дис Корда… Кто он такой?

Странно, что оно его не знает. Элони задумчиво доедает чизкейк и приступает к коктейлю. Она пялится на Оливьера, чтобы то само все объяснило. Оно важно кивает.

–Преемник Дис Корда, это оборотень, что унаследовал силу самого Дис Корда. Как выяснила Ситри, Глава гильдии Ангелов, – его взгляд отводится в сторону столика, где упомянутая личность, темноволосая девушка с грушевым цветом глаз, обедает, – Преемником была кузина Дис Корда, но это оказалось ошибкой. На самом деле это был Ринкорд Бефор и раньше являлся простым слабым учеником. Он помогал всем, и мне помог обрести собственную силу, – на его лице расплывается добрая, но печальная улыбка. – А когда он стал Сильнейшим, то очень изменился, но также приходил всем на помощь. Хотел бы я снова с ним увидеться. Жаль, что он погиб… – он запивает горе напитком. Кальмия еле дыша выслушивает его рассказ и воодушевленно выдает:

–Я тоже хотело бы с ним увидеться.

Элони перестает громко высасывать содержимое своего стаканчика и мгновенно уходит в себя. Она вспоминает письмо своей сестры-двойняшки.

Анку писала, как любит свою сестру и по этой причине хочет ее уберечь. Она предупредила, что Рин умрет и этого не изменить, а Главе гильдии Ангелов придется вести за собой выживших. И все произошло так, как и сообщала Анку. Элони иногда становится жутко от того, что ее сестра все знала еще до смерти, три месяца назад.

Ринкорду Бефору суждено было умереть.

-Ну что ж, пора освободить место, – Элони поднимается с удобного стула, берет кучу пакетов и относит поднос с грязной посудой. Помахав на прощанье рукой Оливьеру с Кальмией, она выходит из душного кафетерия, битком набитого болтающими и потеющими учениками, и дышит теплым воздухом коридорного отопления.

Пора возвращаться к Аарин.

Их поселили вместе, но даже если бы этого не сделали, то Элони наверняка бы ее часто посещала. Оставлять Аарин одну сейчас нельзя. Элони прекрасно понимает это опустошение, когда близкий тебе человек уходит из жизни – кажется, что одиночество навсегда заживет с тобой. В такие моменты очень важна поддержка и Элони готова помочь Аарин.

Подходя к длинной лестнице, Элони каменеет от страха и уже пятится от одного вида этих ступеней, притворяясь, что пропускает пару учеников вперед. Ей намного тяжелее спускаться, чем подниматься. С каждым спуском боль пробегается по всему телу и снова распределяется. Элони называет такое состояние <<Единая боль>>, когда все ощущения собираются в одном месте и разбиваются из-за толчка, расходясь всевозможными путями. Чувствительность не большая, но продолжительность этого состояния неприятно изводит. Инстинкт самосохранения заставляет бояться этого.

Элони нервно поджимает губы. Надо позвать на помощь. Но кого? Возникнет недопонимание, если она попросит кого-то из учеников ей помочь. Не все такие понимающие, могут пойти слухи, и авторитет Главы гильдии Ангелов пошатнется…

–Вы побледнели. Может вызвать медсестру?

Она оглядывается на девушку с тускло-бордовыми глазами и военной женской униформой в красно-черный цвет, с золотыми… Ай, да не важно! Этот местный блюститель – то, что нужно! Элони с надеждой вцепляется ей в предплечье и умоляет:

–Нет, медсестра не подойдет. Мне нужна ваша помощь!

Свободной рукой блюститель поправляет свою фуражку и делает серьезное личико.

–Чем могу помочь?

–Спустите меня по лестнице.

–Пфф…

Элони изумленно глядит на то, как блюститель еле сдерживается, чтобы не прыснуть. Серьезности как и не бывало. Прикрыв рот пальцами ладошки, девушка насмешливо бурчит:

–Как маленькую что ль?

–Да, – смиренно кивает светлой головой Элони. Ей очень стыдно, но раз уж это правда, то деваться некуда. Блюститель, продолжая хихикать и прикрывать рот для приличия, ведет бедную Элони по лестнице вниз.

–Хи-хи… Кто бы знал, что Глава гильдии Ангелов такая беспомощная?

–Ты меня знаешь?

–А кто тебя не знает? – весело усмехается блюститель, на манер всех лисов. Элони не может держаться за перилы, так как одна из рук занята пакетами. Спускаться оказывается еще сложнее, чем это ранее представлялось.

–Как же ты тут уживаешься, если не можешь даже спуститься?

–Ну, остальные лестницы не такие длинные, – неловко оправдывается Элони, крепко держась за предплечье девушки и чувствуя спокойствие вместо боли. Уже не хочется никого отпускать, но они уже почти спустились. И в два мгновения лестница заканчивается. Блюститель оборачивается, но дождаться освобождения руки все никак не может.

–Может тебя до комнаты проводить? – ухмыляется она. Элони в смятении, но отпускать ее пока не хочет:

–Как тебя зовут?

–Вельзевул. А тебя ведь Элони?

–Угу, спасибо за помощь, – Элони благополучно отпускает блюстительницу.

–Обращайся, – наклонив голову и придерживая фуражку, Вельзевул подмигивает ей и идет патрулировать дальше. Глава гильдии Ангелов смотрит ей вслед и негромко говорит сама с собой:

–Наверно, хочет еще раз посмеяться надо мной.

Немного неприятно, но ничего такого плохого не произошло. Элони обходит стоящих на пути учеников и проходит в левый коридор, в сторону общежития. Освещение все такое же яркое и ослепляющее. Температура приемлемая, не то, что в кафетерии. Стараясь не думать о болевых ощущениях, Элони прогулочным шагом идет к своей комнате и не может не думать о Аарин. Пакеты немного шуршат, напоминая о себе. Главное, чтобы парфе не растаяло, а яблочный пирог не остыл. Да и как бы чай не разлить…

Элони открывает дверь, заглядывает в темную комнату. Только здесь может быть так темно. Включена одна лампа на столе, видно, что Аарин сидит на кровати словно кукла, свесив ноги. А в руках ножницы – ножницы у горла.

Роняя пакеты, она с ужасом кидается на Аарин и кричит:

–Аарин, не надо!

Повалив ее на кровать, Элони слышит режущий звук ножниц и судорожно осматривает Аарин. Рыжие волосы раскиданы по всей постели, кожа на шее бела и чиста, глаза стеклянные от слез. Тонкая рука, с зажатыми в пальцах ножницами, покоится на ее лбу и закрывает растрепанную челку. Даже в виде куклы она прекрасна. Однако такая красота может быть только после душевных страданий.

Единственное, что изменяется в ней – отрезанные локоны. Элони вздыхает и отбирает ножницы, тяжело вставая на ноги и переставляя стул на середину комнаты.

–Ну что ты, не плачь. Сейчас я подправлю твою прическу и все будет хорошо, – Она садит Аарин на этот стул и вытирает ее молчаливые слезы. Потом обходит, бережно расчесывает волосы массажкой и начинает стричь. Пол вокруг них покрывается рыжими локонами, в тихой комнате звучит лишь волнительное чиканье. Элони сосредоточенно стрижет шелковистые волосы и строго говорит:

–Не нужно так убиваться из-за него.

В ответ – тишина. Элони заканчивает стричь и перебирает короткие волосы Аарин. Каре ей идет куда больше. Аарин отталкивает руку Элони и встает. Ни слова благодарности. А в глазах тлеют угольки костра ненависти и упрямства. Видимо она не собирается бросать затею с самоубийством.

–Прекрати, – хмурится беспокойно Элони, – ты не должна умирать!

–А он должен был?! – перебивает ее Аарин, впадая в истерику. – Должен был оставить меня одну, бросить всех и взорвать себя?!

–Да, должен был! – срывает голос Элони. Так громко от безысходности она еще не орала. Аарин, стиснув от злости зубы, дает ей пощечину:

–Ненавижу. Ненавижу тебя. И свою поганую судьбу засунь куда подальше! Если ты все и так знала, почему не спасла его?! ПОЧЕМУ? – истерично кричит Аарин и в слезах убегает за дверь. Элони стоит в шоковом состоянии и придерживает щеку. Все ее тело дрожит от боли, что вложила в свой удар Аарин. Как она узнала про судьбу? Ее потускневшие при темноте клубничные глаза улавливают голубенький цвет на столе. Она прочла письмо Анку…