Семь снов. Семь слов. Рассказы

Он вернулся и не сказал им ничего. Думал о том, как изменились его друзья; что Он всю жизнь будет одиноким неудачником. Его ответы были невпопад, но этого никто не замечал. А в голове крутилась и крутилась мелодия: « I’ll take the sho-o-o-o-ot for you, I’ll be the shield for you…»

–Чем ты занимался сегодня?– спросила Она, Ольга.

–Жаль, что у тебя нет компа, жутко скучно, – сказал Стас.

Они ушли, а Он, ссутулившись, сел на свой диван и посмотрел в чёрное окно. Он, разумеется, мог бы покончить с собой – разрезать вены, повеситься, выпрыгнуть из окна -, если бы так не боялся смерти. Он был трусом. Потому Он просто лег спать. Улегся, не раздеваясь, на диван и почти сразу провалился в глубокий сон без сновидений.

Неожиданно Он  встал. Вдруг все его тело словно окутало призрачное сияние – да, в темноте комнаты Он вдруг стал светиться нежным белым светом. Мгновенно голова его закружилась, тело стало легким – таким легким, что его подхватил ворвавшийся в комнату ветер. И понёс…

Щелчок, будто смена кадра, – увидел себя лежащим в шикарном номере дорогого отеля, одного на двухместной кровати. Горло пересохло и требовало… Чего-нибудь горячего, острого. На ночном столике рядом стояла бутылка; Он отпил из нее и заметил к своему удивлению, как приятно пить виски из горлышка. Еще захотелось курить – и пачка лежала тут же.

Он отметил перемены, произошедшие с ним: тело вытянулось, окрепло – он превратился в мужчину. Попробовал встать – получилось – и подошел к зеркалу. Невероятно! По ту сторону стекла на него смотрел тот, чье лицо Он знал едва ли не лучше своего. Проклятый герой.

–Теперь я – это ты, прошептал Он, осматривая себя нового, самим собой же созданного.

Он чувствовал и знал теперь всё то, что чувствовал проклятый герой, а потому понимал – надо действовать. Скорее натянуть плащ, зарядить револьвер и идти по улицам, ярким и светлым…И искать тёмную подворотню. Хранящую свои тёмные секреты.

В темноте ждали те, кого должен был уничтожить Проклятый герой.

–Где вы? – в томлении крикнул Герой, но Он боялся.

И тогда из темноты к нему навстречу двинулась до боли знакомая фигура. Это был Стас.

–Что ты здесь делаешь?– только и спросил он у Героя.

–Я жду своих врагов, – спокойно ответил Герой,– чтобы открыть их истинное лицо.

Стас подходил ближе, глядя прямо в лицо Героя своими странно блестевшими глазами:

–Я знаю, кто ты. Ты не Проклятый герой, как все думают. Ты – мой странный придурковатый друг-слабак. Кого ты пытаешься обмануть?

Это существо говорило как настоящий Стас, вот только Проклятый герой видел нечеловеческий оскал внутри.

–Нет, – рука сама потянулась к кобуре,– меня не обманешь. Ты чужак.

И со всех сторон на Героя накинулись чужаки: банда подростков из Его школы и бугай в драной куртке. И все они хотели сейчас только одного: убить Его, убить Героя. Но Он дрался с ними и убивал одного за другим. Удар, выстрел… Ещё выпад, поворот, снова выпад, шаг в сторону и ещё выстрел… Потом очередь дошла и до Стаса. Красные глаза раскаленными угольками светились в темноте. Стас упал перед ним на колени и сказал:

–Нет, это обман, я не чужак! Я свой…

Договорить он не успел – пуля разорвала сердце быстро и мягко. Стас наклонился, упал и… Растаял, словно его и не было.

А из темноты навстречу Герою вышла Она, Ольга. Почему Проклятому Герою всё равно?..

–Ты победил, Герой,– сказала Она и  улыбнулась, чтобы сбить ненужный пафос. Улыбка ей всегда очень шла. -Что ты теперь будешь делать?

Он смотрел на Неё, Он оставался Проклятым героем. Поэтому видел Её насквозь. Она не была демоном, но то, что скрывалось внутри, оно… Нет,  Он не такое ожидал увидеть.

–Я должен ехать, – бросил Он Ей и ушёл из чёртовой подворотни прочь. Он знал, куда идти, чтобы отыскать то, что ему было нужно. Видно, недавно прошёл дождь: мокрый асфальт был кривым зеркалом неоновых щитов, светящихся окон, красных мушек габаритных огней.

Машина ждала его примерно в сотне метров отсюда – новенький чёрный «Ягуар». Он сел, включил магнитолу и газанул, помчался навстречу бесконечным улицам и неоновым огням. Он летел мимо этого буйствующего праздника жизни, в магнитоле играла его любимая мелодия:

I’ll take the sh-o-o-o-ot for you,

I’ll give my li-i-i-i-i-ife for you,

I’ll make it stop,

I’ll take the shot  For you…

«Я думал, что смерть лучше одиночества – я ошибся. Здесь, в этой тёмной вонючей подворотне, я понял, как люблю жизнь. Как хочу жить. И тогда получается, что любая жизнь бесценна. Любая. Даже выдуманная, как моя. Раньше я спал, теперь еще не проснулся. Но уже пришло время разлепить веки… чтобы встретить яркий свет.

Я убил людей. Понесу ли наказание после смерти? А что если после нее мы уходим раз и навсегда? В небытие, как рисунок тушью, размытый водой? Раньше меня это утешило бы.  Но теперь я переступил черту и не хочу исчезать! Так приятно оставаться живым! Я хочу жить! Что меня ждет? Я хочу знать! Я хочу знать!»

Черный «Ягуар» несся вперед на чудовищной скорости, но наперерез ему выехал большой серый джип, вынырнувший из-за угла. Был грохот, потом скрежет, потом – огонь… И тишина.

Утром мать Серёжи не добудилась мальчика. Тело его было жутко искалечено, а приехавшие врачи только покачали головами – они привыкли видеть такие тела лежащими не в комнате на диване, а посреди дороги под грудой обломков. Как тело очутилось в квартире? Кто принёс его? Эти вопросы так и остались без ответа.

Во всей комнате пахло чем-то сладковатым, напоминавшим ладан. Пока врачи грузили тело на носилки, мать распахнула окно, чтобы прогнать этот запах; ворвавшийся ветер подхватил раскрашенные листки со стола и понес их вниз, на улицу, где позже из них сделают самолетики дворовые мальчишки…

Рассказ третий. Юг

– Уважаемые пассажиры, наш самолет готовится к посадке в Афинах; просим вас убедиться, что ремни безопасности застёгнуты. Температура за бортом плюс тридцать пять градусов Цельсия, солнечно, – звучал из динамиков голос пилота.

Стройная симпатичная женщина пригладила свои длинные русые волосы – над переносицей прорезалась тонкая, едва заметная морщинка. Женщина повернулась к соседнему креслу, где, прислонившись к широкой спинке, спала девушка. В её чертах угадывалось сходство с соседкой. Девушку нельзя было назвать дурнушкой: лицо обрамляли густые тёмно-каштановые волосы, черты были утончённые, как писанные с икон, а тело казалось изящным и хрупким. Все портил мертвенно-бледный цвет лица, казавшийся ненатуральным, и темные круги под глазами. Люди в аэропорту сторонились ее, как если бы она болела тифом. Но это было не так.

В приоткрытое стекло иллюминатора брызнул яркий солнечный свет. Девушка оставалась в тени, но она вздрогнула, почувствовав тепло; распахнулись её глубокие черные глаза. У некоторых людей глаза светятся, у других – тускло блестят; но тот, кто увидит Её взгляд, не забудет его никогда. Ибо эти глаза пугали: вспыхивали, темнели – две чёрных воронки. В них плескалась тревога, волнение, настороженность. И она спросила:

–Мы уже прилетели, мама?

И мать ответила просто:

–Да, золотце.

Отец семейства нанял машину, чтобы добраться до пункта назначения – пансиона на побережье Эгейского моря в нескольких километрах от большого города. Ничего лишнего: коттеджи, пара магазинчиков, леса и горы с непривычной растительностью. И море. Теплое светлое море.

Машина мерно гудела; девушка оглядывала средиземноморские пейзажи, мелькавшие за окном. Поглощала своими жгучими черными глазами. Отец звонил хозяйке пансиона, его давнишней знакомой, а мать устало перебирала оборки юбки пальцами: ей хотелось курить, она уже много часов не курила. Чтобы как-то отвлечься от навязчивой идеи, она стала расспрашивать дочь.

–Ты поспала хоть немножко, милая?

– Где-то с час удалось поспать…

–Ты голодна? Или, может, хочешь пить?

–Нет, спасибо.

–В пансионе госпожи Верне для тебя приготовлена специальная комната – на северной стороне с плотными портьерами. Ты можешь поспать там сразу по приезде.

–Постараюсь.