Четвёртое измерение

– Это не сравнение! – пересев с четверенек на пятки, возмущалась Линда, приняв объяснение в штыки. – Ребёнок – это естественно, это миллионы лет эволюции и генетической памяти. А вот это всё неестественно!

– Плохая динамика эмоций. Ты идёшь на конфликт со мной и лишь по той причине, что тебе не нравится ситуация, в которую ты сама себя затащила. Не стоит этого делать.

– Извини…те, – испугалась она, – я совсем не это имела в виду. Я не понимаю, как оно работает! И поэтому…, – не договорив, она замолчала.

– Поэтому делаешь меня виновным в твоей жизненной трагедии. Неверная интерпретация событий. Это лишь твоя проблема, дорогая, – спокойно закончил он, стряхивая пыль предыдущей планеты с одежды. Поправив рюкзак, он глубоко вдохнул свежий чистый воздух, осмотрелся, и принялся поднимать Линду под локти.

– Я просто хочу вернуться домой. Или хотя бы узнать, как это сделать. Это всё, что мне нужно, – уже всхлипывала она.

– Я, я, мне… Ты – кожаный мешок из молекул и микроорганизмов со слишком высоким самомнением. Прими это к сведению. Никому нет дела до того, что тебе нужно, дорогая. Это же жизнь. Знаешь как вьюжане говорят – тяжела жизнь снежной мыши, да ещё и хвост примёрз.

Он как будто забавлялся, но по его лицу нельзя было понять, шутит он, или всерьёз. Линду это без конца и края сбивало с толку. Она вообще не могла никак понять, как можно общаться, когда на лице ничего не отражается вообще, и в голосе нет никаких интонаций.

– Кто такие вьюжане?

– Потом узнаешь. Может быть.

«Щёлк!»

У неё на запястьях, вдруг откуда ни возьмись, сомкнулись два браслета, сведя обе руки вместе.

– Извини, дорогая, что обманываю твои надуманные представления относительно меня, но здесь нет ничего личного – просто работа. Идём, ибо время, – совершенно безэмоционально как робот проговорил он.

Линда, хлопая глазами, смотрела на свои руки, как баран на новые ворота. От браслетов потянулась тонкая стальная цепь, конец которой собиратель закрепил у себя на поясе, уже вовсю шагая прочь.

Цепь постепенно натянулась, и пришлось идти следом на поводу как этому самому глупому барану. Её мозг отказывался принять этот неожиданный факт пленения.

– Так нельзя! Что происходит? – в голосе зазвенела обида, горечь и возмущение. – За что?!

Внутри как-то всё оборвалось, упало и разбилось вдребезги. Не зная, что даже и думать, она начала всхлипывать. Потом громко расплакалась – не смогла сдержаться.

Её вели через густой незнакомый лес по хорошо вытоптанной тропе, по которой явно постоянно и много ходили. В любом другом случае Линда с удовольствием бы остановилась, разглядывая каждое дерево, пташку, цветок с интересом учёного-первооткрывателя. Но сейчас, пребывая в шоковом состоянии, не замечала ничего вообще, грубо говоря – ей теперь было на всё наплевать. Депрессия возвращалась аж бегом. Вокруг шмыгали крохотные птички, заливисто щебеча друг другу новости. Лес полнился новыми для чуждого уха звуками. Всюду деловито сновали рыжие зверушки с пушистыми большими ушами, отдалённо напоминающие крупных полевых хомяков. Приходилось поднимать ноги, чтобы ненароком не наступить на них. Те же вообще не обращали на людей никакого внимания.

– Планета Фея, если тебе вдруг интересно, – внезапно сказал он. – Фея – перспективная по всем геологическим и экологическим прогнозам, и текущим химическим параметрам. Орбитальная защита от астероидов и космического мусора представлена двойным кольцом газовых гигантов в системе. Нечасто такое бывает. Потому она весьма густонаселена. Может быть, ты тут и останешься, а может, и нет.

– Отпустите меня, пожалуйста, – всхлипнула она.

Нет ответа. Ничего личного, просто такова работа.

Так он и вёл её на цепи, как домашнее животное. Правый кроссовок не выдержал, лишившись части подошвы, и стал рваться. Это добавило к и так плохому состоянию изрядную долю пессимизма. Скоро подошва совсем оторвётся, и придётся ей шлёпать босой ногой, тут она наступит на какую-нибудь острую ветку, поранится и умрёт от гангрены… Где-то над головой в этот момент раздались гневные крики, посыпались листья и ветки – некие невиданные животные или птицы решили подраться и повыяснять отношения. Навыдумывав себе трагических картин, Линда окончательно расстроилась. А ведь ей только-только казалось, что всё налаживается!

Вскоре тропа расширилась, вышла из леса и влилась в настоящий тракт. И, судя по следам, по нему постоянно ездили. Собиратель шёл по обочине, Линда, натянув цепь на максимум, угрюмо плелась в пяти шагах следом. Лес вокруг них жил своей бурной молодой жизнью.

Послышался шум позади: что-то ехало. Она резко обернулась: небольшая повозка, запряжённая животным, похожим внешне на ламу, только крупнее, мощнее и с длинным хвостом. Повозка, однако, была из металла, но выглядела легко и изящно. Хотя колёса и подпрыгивали на дорожных ухабах и ямах, сама же повозка словно плыла, лишь слегка подрагивая. Видимо имелось какое-то погашающее тряску устройство. Линда даже на мгновение забыла о своих проблемах и уставилась с интересом на это действо. Лама-лошадь серо-зелёного цвета гордо просеменила мимо, тихо ступая мягкими лапами с широкими пальцами: на козлах сидел мужчина, чудаковатого вида, одетый в чистую и вычурную разноцветную одежду, прямо как матрац собирателя. На голове он повязал яркий цветастый платок. Поравнявшись, мужчина на козлах и собиратель молча переглянулись.

Когда же повозка обогнала их, оказалось, что к ней сзади прикреплена небольшая клетка. А в клетке, высунув босые ноги наружу и болтая ими в такт движению, сидел мальчик, лет тринадцати: взъерошенный и весь грязный, как и Линда, он жевал яблоко. Теперь их взгляды встретились. Нет. Мальчик тоже не земной. Но его, кажется, тоже «собрали».

– За что? Я же человек! Так нельзя! – опять заныла она.

Он не отреагировал на пассаж. Однако чуть погодя невопросительно бросил через плечо:

– Кто такой «человек», и что нельзя?

Линду вопрос поставил в тупик и надолго. Она перестала ныть, лихорадочно соображая адекватный ответ. Ушло на это немало времени, несмотря на простоту вопроса. Казалось бы…

– Ну, человек – это же… это же…, – в голове вертелись определения гоминид, приматов, человека разумного, род, вид, геном, неандертальцы, австралопитеки, законы вперемежку с научными открытиями, Конституция, в конце концов, с её правами и свободами, но всё это не подходило для ответа на вопрос. –… Вершина эволюции, личность. Социальное существо, субъект общества, защищённый законом! – выплеснула она всё, что придумала. – Человек – это я, Вы, мы все, и вообще так нельзя поступать! Я ничего плохого не сделала!

Он даже остановился от услышанного, посверлил её взглядом не как вершину эволюции, и молча продолжил путь. Она поймала его состояние, и замолчала. Да, прозвучало это всё наверно не очень убедительно.

Стало кое-что вырисовываться в плане её вероятного будущего. А они всё продолжали идти. Правый кроссовок «зачавкал», потеряв не так давно часть себя в переделке на другой планете. В течение последующих нескольких часов мимо проехала ещё одна повозка вперёд, также с клеткой и с человеком внутри – женщиной, лет пятидесяти, и ещё одна повозка, пустая, ехала назад. Извозчики молча переглядывались с собирателем, а Линда – с пленёнными.

Подключилась за компанию ушедшая было на дно сознания паника, и захотелось развести руки. Очень сильно захотелось развести руки, прямо сейчас. Правый кроссовок грозил вот-вот лишиться остатка подошвы. Хотелось есть, пить, спать, в туалет. Всё становилось скверным и ужасным. Она резко со всей силы рванула цепь на себя, ожидая чего угодно, только не того, что случилось: до того, как она начала производить действие рывка – собиратель упреждающе схватил цепь рукой и натянул её, приложив свою силу. Посему у Линды вышло лишь «перетягивание каната», абсолютно безуспешное. Как ей самой казалось, её мысль дёрнуть была спонтанной, но собиратель перехватил её, проанализировал и тут же совершил противодействие. И это всё в считанные доли секунды!

Он подтянул её поближе и заглянул ей прямо в глаза. На обычно безэмоциональном лице проступили едва заметные нотки суровости. Линду накрыло аурой опасности, взгляд каменной монолитной плитой упал на неё и придавил, она вся скукожилась в гномика, мочевой пузырь сжался, хотелось бежать без оглядки, но куда убежишь-то на привязи?

– Не глупи, вершина эволюции, мы уже почти пришли.

Поражённая, она прочитала в его странных тёмных глазах такой жизненный опыт, с которым ей соревноваться было просто безумием. Он опустил её на уровень никчёмного муравья, лишь взглядом. Испугавшись не на шутку, она заткнулась и послушно продолжила путь, раз за разом прокручивая в голове произошедшую ситуацию.

Линда не могла знать, что человек, именующий себя собирателем, собирает свой биоматериал не один десяток лет. Долгие годы оттачивания мастерства лова, доставки и контроля при постоянном риске для жизни развили в нём невероятные способности. Незачем ввязываться в бой, если можешь уловить враждебную мысль и попросту обойти врага стороной, и напасть из его же тыла первым. Незачем тратить время и изучать мимику и повадки каждой группы или расы людей в очередном новом мире, если можешь считать из чужого сознания – правду тебе говорят или ложь, что намереваются сделать или не сделать. А уж «спонтанные» действия своих многочисленных подопечных он много лет щёлкал как белка орехи. И это ничуть не прихоть или какая-нибудь мистика. Нет, это способ выжить в сложившихся условиях. Выжить и делать свою работу хорошо.

И Линда, конечно же, не могла знать, что за такие выходки собиратель обычно своих подопечных хорошенько наказывал. Но в этот раз он почему-то решил, что это излишне. Заглянув ей в глаза, из разных вариантов, имеющихся у него в арсенале, он выбрал позицию так называемого «дружеского терпения», как самую на его взгляд сейчас оптимальную. Девчонка просто молода и невозможно глупа, он не увидел смысла применять физическое насилие в воспитательных целях.

А может, ему просто надоели её бесконечные слёзы и нытьё, а силовым воздействием накал эмоций только усилился бы.

Так в молчании, думая каждый о своём, они свернули к вдруг оказавшемуся у них на пути перекрёстку. От него вглубь леса уводили множество кривых и запутанных тропинок; по правую руку неподалёку имелись ещё несколько развилок, и слышался шум большой воды.

Прямо как в сказках, перекрёсток дорог пасла банда. Только сказкой это не было.

Двое расположились в тени деревьев, особо не скрываясь, и ещё один – прямо посреди дороги, нагло взирая на проезжающих, поигрывая довольно внушительным старинным пистолетом, похожим на дуэльный, с удлинённым стволом и резной засаленной рукоятью. Его квадратная ехидная морда всем своим видом говорила, что придётся платить за проход. Чем-то они отдалённо напомнили Линде земных пиратов из приключенческих фильмов. Мужчина, стоявший на дороге, был разодет в пёструю тканевую одежду всех цветов радуги. Голову плотно облегал яркий кроваво-красный платок, на ногах разноцветные сапоги – жёлтый и зелёный. Похоже, здесь все одевались ярко и броско. Во взгляде смешались корысть и алчность вперемешку с наглостью. Двое других одеты были поскромнее, в более щадящие глаз тона. Линда ощутила на себе неприятные жадные взгляды, и душа у неё ушла в пятки.

– Ажно, почём товар продашь, о, Великий собират?ль? – заявил разноцветный пират, делано поклонившись, устраивая театральное представление. – Онакыи пр?красьныи биопрофиль, елда, сторгую за пару елданых чёрных карт! Якорь мьн? в зад, коли вру. – Дуло старинного пистолета уставилось на собирателя. Тот вообще никак не отреагировал. А вот у Линды глаза полезли на лоб. Пират почему-то говорил на древнерусском языке. Вернее, на какой-то смеси из древнерусского, русского и матерного.

Что тут вообще происходит?

– На руки не продаётся, – собирателем был брошен крайне резкий, как укус змеи, ответ. Сквозь зубы. Линда при этом громко выдохнула. – Иди и покупай в общем порядке.

– Блевотное ведро! Всем елданые карты надоб?ть, а этому н?т! Вздоръ! Вселенная предлагает теб? още один вариант, елда, – ехидно оскалился пират, показывая ряд отсутствующих зубов. – Мы товарчик твои выимаша, а ты, о, Великий, неколи, того, дажь пожити останешься!

– Вселенная удивлена, что ты бросаешь вызов собирателю всего с двумя патронами в барабане, – глядя на всех троих, переводя взгляд от одного к другому, от другого к третьему, ответил он. – Так что давай без этого всего обойдёмся, я и так устал сегодня от разговоров. Намаялся.

– Ладно, ладно, не залупывайся…, – отозвался пират более мягко, переминаясь с ноги на ногу. – Днесь нам наскучило, елда, тут сто?ти. За день по нулям продаж, ни одной шлёнды не прикупил. Аже ты решил продать мн? бабу, а уж я бы въз?ша, и ты был бы вельми довъльныи, единако я!

– Не погружай меня в свои никчёмные людские проблемы.

– Э-э, Бор, да пропусти ихъ, со зв?р?м нельзя съпл?татис?…, – донеслось опасливо из-за дерева. – Он же зв?рь – нас наизнанку того, и скрутит в сучию трапезу, и буде жрать още посл?жде… и души наши сожр?тъ.

Бор, опасливо, но и не без сожаления отошёл, пропуская пыльную делегацию. У Линды стучали зубы от страха и бегали по коже не мурашки, а целые муравьеды. Она напридумывала себе всякого, и всё придуманное складывалось скверным образом. Особенно последняя фраза пирата за деревом не давала ей впоследствии покоя.