Мелодия одержимости

Я разделась, поправила съехавшие гольфы. Разогнулась и встретилась с ледяным взглядом. Адлер медленно спустился с лестницы, не сводя с меня глаз. Я недовольно отметила, что выглядит он круто. Модные светлые джинсы и белая рубашка с высокими отворотами до локтей. На узком запястье брендовые часы – хронометры. Волосы аккуратно уложены на бок. Лицо светлое, с чувственными губами, чуть поджатыми в легком пренебрежительном выражении.

Он был почему-то недоволен моим внешним видом. Особенно ему не понравились гольфы. Он несколько секунд смотрел именно на них. А потом шумно сглотнул и кадык на его жилистой шее дернулся вверх. Я сама глянула на гольфы, думала, они съехали. Но нет, все в порядке.

– Сынок, подойди. Это дочка Алины и Димы. Я тебе показывала видео с ней, помнишь? Ты лично еще не знаком с Женечкой? – спросила Стелла, переходя на английский.

Адлер изобразил подобие улыбки и кивнул. Он подходил ко мне медленно, вальяжно, как снежный барс. Если б не родители, я бы стыдливо сбежала. А так не оставалось ничего другого, кроме как включить режим гордости и мнимой уверенности.

– Знаком, мам. Она мне пела песню Кэти Перри, – усмехнулся он, и все удивленно уставились на меня. Я была готова его убить и покраснела с макушки до пят.

Адлер был даже выше и больше отца, что тот сразу подметил.

– Оу, ничего себе ты вырос! Настоящий мужчина. Как твои занятия боксом? – спросил он.

– Спасибо, Дима. Все окей, – ухмыльнулся немец, не сводя с меня взгляда. И крепко, по-мужски, пожал протянутую отцом руку.

Он чувствовал себя хозяином положения. Его уверенность и простое обращение к старшим немного меня смущало. Адлер протиснулся ко мне и, нависая горой, склонился к моему лицу. Его запах сразу вскружил голову. Немец провел рукой по моим распущенным волосам, совершенно не смущаясь присутствия родителей. И поцеловал меня в висок. Так интимно и нежно, что я прикусила губу, громко выдохнув.

– Привет, девочка-космос, – прошептал он. Моя кожа моментально покрылась мурашками от его низкого гортанного шепота. И уже громче Адлер добавил, отклоняясь от меня. – Мы с Евгенией успели подружиться!

Родители радостно закивали, поздравляя нас будто с помолвкой. Я сжала кулаки. Этот немец манипулировал моей неопытностью и специально поддевал. Чувствую, вечер будет убийственным!

– Ой, пойдемте к столу. А то мясо остынет, – воскликнула Стелла. И мы, как ее верные подданые, увязались следом. Адлер шел последний. Хоть я и пыталась плестись медленнее всех. Несколько раз я оглянулась, чувствуя, как он прожигает меня насквозь своим тяжелым взглядом. Прям чувствовала покалывание. Но он даже не скрывал своей заинтересованности. Смотрел в открытую сверху вниз. Я чувствовала себя букашкой перед Богом.

Когда нас рассадили за стол, он плюхнулся совсем рядом. Даже стул придвинул. Мария Захаровна сидела во главе стола и выглядела откровенно неважно. Хоть старушка и улыбалась, и старалась быть приветливой, чувствовалось, что семейное застолье она выдерживает с трудом. Разговоры вертелись вокруг Нового Года. Кто как отметил и какие подарки были куплены.

Я никак не могла расслабиться рядом с наглым блондином. Я весь вечер ощущала его запах. А когда он вставлял реплики в разговор старших на равных, я не могла уловить суть. Сидела как на иголках. Он определенно влиял на меня очень необычно и сильно.

– Миленькие гольфы, Женечка, – сказал он, копируя обращения старших, наклонился и запустил руку под стол. Коснулся моей ноги, потянул за белую резинку гольфа. Я аж дернулась. Но никто ничего не заметил.

– Убери руки, Адлер, – я хлопнула его под столом ладонью по локтю. Отчего мама недоверчиво покосилась на нас.

Адлер с непроницаемым лицом обернулся ко мне.

– Пап, я пойду. Ты ведь знаешь, мне надо готовиться на завтра к математике, – быстро проговорила я и резко вскочила. Адлер откинулся на стуле, будто это не он только что ущипнул меня под столом.

– Женечка, саму я тебя не отпущу. Дождись нас, детка, – ответила сразу мама.

– Я мог бы провести Евгению, – встрял Адлер. И я была уже готова выцарапать его бесстыжие голубые глаза.

– Кстати, он может помочь тебе с математикой. В точных науках он гений, – добавила гордо Стелла.

Я обреченно выдохнула, думая усесться обратно. Уж лучше дождаться родителей, чем с этим спартанцем остаться наедине. Я, может, и маленькая еще, но прекрасно ощущала опасность, исходящую от него. Но Адлер не собирался меня дальше слушать. Ему, видно, тоже надоело изображать из себя паиньку при родителях. Он встал из-за стола и, подхватив меня за локоть, поволок в коридор, обещая всем скоро вернуться.

– Я не хочу с тобой никуда идти, – смело проговорила я.

– Не бойся, я тебя не съем. Я не питаюсь маленькими девочками, – усмехнулся немец и начал надевать на меня пуховик. Сам застегнул молнию. Затем достал мой шарф и завязал модным узлом, расправил мои волосы. Ловко пригладил их руками. Даже шапку надел на меня сам, пока я пыхтела, как злобный ежик. Когда он достал мои сапожки и присел передо мной на колени, я отступила к двери. Это уже перебор.

– Я сама в состоянии одеться, – еле выговорила я. Но немец молча подхватил мою ступню в свои большие горячие ладони. Чтоб не упасть, я была вынуждена опереться ему на плечи. Коснувшись его твердых мышц, я чуть не отдернула руки. Под тонкой тканью рубашки, он состоял из живой стали. Горячей, упругой и очень твердой.

Я нервно сглотнула ком в горле. Послушно помогла Адлеру обуть меня, чтоб быстрее закончить эту пытку его близостью. Сам же парень оделся очень быстро. Натянул свое пальто и шарф, обул высокие кожаные ботинки и рукавицы.

– Пошли, девочка-космос, будем грызть гранит науки, кажется, у вас так говорят, – проговорил он, выводя меня из оцепенения. Потому что я откровенно пялилась на него, пока он одевался.

Я лишь кивнула. Смирилась. От этого приставучего немца не отвязаться. Быстрее бы он уехал обратно в свой Берлин…

На улице было холодно и темно. Адлер сразу взял меня за руку и так сжал, что вырваться не было ни малейшей возможности.

– Так чем ты занимаешься, Евгения, кроме песен? – спросил он, пока мы шли. Я снова почувствовала в его голосе явную насмешку. Он считал мои занятия вокалом блажью. Глупостью разбалованной девушки.

– Хорошо, я покажу тебе, – громко проговорила я, когда мы дошли до моего дома. Сама быстро разделась, боясь, что немец снова полезет ко мне своими огромными ручищами.

Подождала, пока мой гость разденется, и сама схватила его за руку. Адлер удивился переменам во мне, но не стал препятствовать и позволил утащить себя по лестнице наверх. Отец оборудовал в доме мне зал с интерактивной стенкой для просмотра видео-уроков. Зал был большой и просторный. Паркет на полу заблестел, когда я включила свет.

В углу стоял рояль, на котором аккомпанировала мне Елена Георгиевна. Вдоль противоположной стены были прикреплены огромные зеркала и станок. Я втолкнула Адлера в святая святых. Свою тренировочную, или пыточную, как ее называла мама и посмеивалась с моего рвения, но я знаю, что она гордилась моим упорством и усидчивостью.

Я усадила Адлера на стул возле рояля. Он заинтересованно смотрел на меня.

– Для начала, разминка, – скомандовала я. Принесла огромную вазу с каштанами. Излюбленное средство пытки Елены Георгиевны. Взяла внушительную жменю в рот и протараторила длинную скороговорку. Затем зачерпнула из вазы штук шесть каштанов и подошла к Адлеру.

– Открой рот, – четко скомандовала я удивленному немцу. Он усмехнулся, но позволил запихнуть себе в рот все каштаны. Я старалась не заострять внимание на том, что случайно касалась его мягких упругих губ. Я нашла в интернете список скороговорок на немецком и протянула ему телефон.

– Читай. Хотя бы десять скороговорок, – снова отдала я команду.

Адлеру нравилось со мной забавляться. Он взял телефон из моих рук и начал пытаться проговоривать написанные слова.

Скороговорки на немецком это что-то. Такие каверзные и сложные слова, что я подумала: не дай Бог, Елена Георгиевна додумается меня ими мучать. После третьей строчки Адлер сдался. Рассмеялся громко и выплюнул в руки каштаны. Я пододвинула к нему ногой урну и дала салфетку для рук. Первая победа осталась за мной. Учить его распевке и нотам я не стала. Это слишком сложно для новичка. Я потянула его к станку.

– Ты решила сделать из меня балерину? – продолжал смеяться мужчина.

– Нет. Просто хочу, чтоб ты повторил пару движений из обязательной танцевальной программы.

Я включила пультом ритмичную мелодию и начала медленно показывать в зеркало движения.

– Повторяй, не стой, как дерево, – громко скомандовала я, перекрикивая музыку.

Сначала руки, затем плавные шаги ногами. Разворот. Танец Адлер повторял неплохо. И я не сдержалась, похвалила его.

– Молодец. Вот так. Руки выше. Плавнее, – подбадривала я его, видя, как немец старается успеть за мной повторить.

Когда мелодия закончилась, и мы отдышались, я снова усадила его на стул.

– Теперь посмотри, как этот танец должен выглядеть, – я заново включила музыку.

Начала медленно двигаться. Словила ритм, закружилась. Упала на колени и прогнулась. Каждое движение у меня отточено до автоматизма. Я кружилась в танце по залу, а Адлер молча наблюдал за мной, чуть нахмурившись. Когда снова закончилась композиция и я поклонилась, мужчина резко встал.

– Я все понял, пошли, – грубо сказал он.

Я отдышалась и посмотрела на него. В платье было жарко, но я решила уже не переодеваться. Интересно, что так испортило настроение этому каменному спартанцу…