Сказки с окраин

– Это тебе наказание за предательство! – злорадствовал Игнат. – Мой сын погиб ради своего отца. Духи выбрали его своей жертвой. А Лия погибнет из-за твоей глупости!

– Я ни о чем не жалею, – тихо проговорил Феликс, перестав метаться и не сводя глаз с племянницы. – Она сама сделала свой выбор. Меня наказывают через нее за то, что я не нашел в себе сил прекратить все это раньше. Мне жить с этим. А ты, – он взглянул на Хитрикова. – Ты за все ответишь…

Огонь давно щипал кожу. Одежда медленно тлела. Еще немного, и Лия вспыхнет, как факел. И будет гореть. Долго. Медленно. В лапах адского пламени быстро не сгорают и не умирают. Пока огонь не насытится человеческой плотью, не насладится страданиями и мучениями жертвы и духи не решат, что тело очистилось, человек будет гореть.

– Ты ничего не сделаешь? – еле слышно спросила Агата, дотрагиваясь до плеча брата. – Она же спасла нас.

– Если бы не ее предки, то ничего этого и не было бы, – холодно заметил Агат, не сводя глаз с Лии.

– Это было давно, – Агата смотрела перед собой, словно переносясь мысленно в далекое прошлое. – Один человек ошибся, заставив страдать многих других. Другой испугался, подвергая опасности близких. В результате страдают целые династии, роды, поколения. Разве это справедливо?!

– Ошибки всегда тяжело исправлять.

– Ты считаешь, они не искупили своей вины? Живя в постоянном страхе перед этими колдунами?

– А мы? Мы недостаточно страдали? – вопросом на вопрос ответил Агат. – Лия только недавно обо всем узнала, – ни с того ни с сего заметил он.

– Тогда почему должна расплачиваться только она одна? – не унималась сестра, заметив колебания брата. – Хитриковы виноваты поболее ее и ее семьи. Их и надо карать.

– Она не должна… – словно самому себе сказал Агат.

Лия уже почти ничего не видела в дыму. Она задыхалась от гари и ужаса. Огонь почти вплотную приблизился к ней. Пощипывания пламени сделались больнее. В этот момент кто-то рывком поднял ее с колен. Из последних сил девушка открыла глаза. Агат. Он стоял в центре пентаграммы и держал ее в своих объятиях. Его зеленые глаза внимательно смотрели на Лию. Даже сейчас, находясь в одном шаге от смерти, она тонула в них, забывая о мучительной, неизбежной опасности.

– Выходи за меня, – быстро проговорил Агат.

– Что? – не поняла Лия. Может, она просто не расслышала, что он сказал? Или это пламя искажает звуки?

– Выходи за меня, – повторил Агат, более четко произнося слова. Он хотел добавить, что это единственный шанс для Лии остаться в живых, однако вовремя спохватился. Девушка сама должна принять решение. Ведь это означало стать такой же, как он и его семья.

– Странный момент ты для этого выбрал, – заметила она.

– Самый подходящий, – заверил ее Агат. – Так что? Согласна?

– Согласна, – тихо прошептала она.

Они стояли в центре зловещей огненной пентаграммы. Пламя остановилось и, ярко вспыхнув, вскинулось на высоту несколько метров. Затем огонь погас, оставив на ковре магический обугленный знак.

Агат прижимал к себе Лию. Испуганную, растрепанную, в тлевшей одежде, но отвечающую на его поцелуй…

* * *

Свет в зале задрожал. Несколько светильников погасло. Огонь в камине зашипел и приутих. Теплый, тяжелый воздух заполнил помещения. Пыльный ветер ворвался в замок, принеся с собой земляную пыль и старые опавшие листья.

Присутствующие устремили взоры в дальний конец зала. Там, из плотной шевелящейся мглы, пропитанной пеплом, землей и тленом, от которой веяло холодом и страхом, показалась человеческая фигура. Незнакомец в черном свободном одеянии, скрывающий лицо под глубоким капюшоном, был на порядок выше всех, кто находился в замке. Он словно парил над всеми в темном тумане и темноте, закручивающейся смертоносными спиралями вокруг его ног. На шее неизвестного висело колдовское ожерелье-оберег из костей и черепов, засушенных ягод и драгоценных камней. В руке пришелец держал длинный жезл, горящий на конце ярким живым огнем.

– Повелитель! – благоговейно воскликнула Вероника, падая ниц, приблизившись к темному мареву.

– Мой Повелитель! Мой Господин! – вторил жене Хитриков. – Меня предали! Меня, твоего самого верного слугу и ученика, предали эти люди!

– Они не предавали тебя, – послышался глухой, замогильный голос, словно разом говорили сотни мертвецов. – Обряд был прерван еще сотни лет назад, и твоя клятва была нарушена.

– Что? – не понял Игнат. – Как это? Не может быть! Оставался последний этап. Человеческая жертва. Жертва родного ребенка!

– Любой обряд имеет срок своего действия, – усмехнулся Демон. – И многие из них нельзя прерывать или затягивать, иначе они теряют свою силу. Тебе должно было быть это известно… ученик.

– Но…

– Без «но»! – перебил Демон. – Лидия не смогла умертвить свое дитя в отпущенный ей срок. Этим она нарушила ход обряда бессмертия. Гибель Агаты уже не смогла бы ничего изменить. Да и на тот момент Карчекина-Земникова не являлась женой Мирона, а значит, не являлась родственницей твоим предкам, – пришелец тяжело вздохнул. Жаль, что подобное приходилось объяснять потомственным колдунам! – Смерть твоего сына, посему, так же оказалась бессмысленной. Ведь обряд был прерван. Ты должен был заново пройти все этапы.

– На это ушли бы годы! – воскликнул Хитриков, негодуя.

– А ты думал, путь к бессмертию легок и прост? – хмыкнул Демон. – Это не так. Многие колдуны и маги за всю свою жизнь не успевают пройти и половину пути к заветной цели. Но тебя, похоже, не волнует напрасная смерть сына? – пришелец пошевелился, склонив голову на бок.

– А должна? – усмехнулся Игнат. – Я специально его для этого растил! Специально ждал этот проклятый лунный день! А теперь получается, напрасно…

Демон замолчал. Он раздумывал над дальнейшей судьбой Хитриковых, заглядывая в их прошлое, настоящее и будущее. Они потомственные колдуны, злые и алчные, жадные и жестокие, одержимые культом бессмертия и ненавистью ко всему живому, отличающиеся неуважением даже к мертвому. Сколько судеб погубил их род, сколько напрасных жертв они принесли духам и потусторонним силам, ни разу не раскаявшись ни перед кем за свои промахи и ошибки. Что могли заслужить такие маги? Разве что вечные адские мучения!

– Гореть вам в адском пламени вечно! – наконец произнес Демон.

Огонь на конце жезла вспыхнул и посыпал искрами. В тот же момент вокруг Игната и Вероники вспыхнуло пламя. Плотное горящее кольцо сжалось вокруг их тел. Языки огня безжалостно вгрызались в человеческую плоть, уродуя и корежа ее, обугливая до самых костей. Но плоть не думала сгорать, постоянно останавливаясь, чтобы сгореть заново. Хитриковы кричали и извивались в цепких лапах огня. Они умоляли о пощаде и молили о смерти, раскаивались в своих деяниях, но было уже слишком поздно. Демон не слушал их, вынеся свой приговор. По его молчаливому приказанию Игната и Веронику отволокли в преисподнюю липкие темные спирали.

– Данный твоими предками договор расторгнут, – обратился Демон к Феликсу Петровичу, когда вопли и крики Хитриковых стихли в небытии. – Ваш род освобожден от каких-либо обязательств и перед ними, и передо мной. Но Лия к тебе не вернется. Теперь она Карчекина-Земникова. Лия останется здесь, в замке, вместе с мужем и своей новой семьей, – предчувствуя вертевшийся на языке Феликса вопрос, пришелец добавил: – Это не означает, что вы не сможете видеться. В качестве исключения я, так и быть, допускаю подобную поблажку.

– Спасибо, – тихо повторял Феликс, утирая ладонью слезы со щек. Слезы щипали глаза, но он был рад, что все закончилось именно так…

* * *

С тех пор прошло несколько лет.

Для большинства замок оставался необитаем. Постепенно экскурсии по древним местам возобновились. Новый гид, Феликс Петрович, водил немногочисленные группы туристов по благоустроенным аллеям розового сада, показывал старую конюшню с проломанной крышей и отреставрированные залы, и комнаты замка. Особое внимание он уделял новой картине на втором этаже старого здания. На большом холсте в красивой и дорогой золотой раме с перламутровыми вставками, была изображена семья графа. Под картиной висела табличка;

«Граф Лев Валерьянович Карчакин-Земников с женой Марией Ивановной, средней дочерью Агатой Львовной, младшей дочерью Елизаветой, старшим сыном графом Агатом Львовичем и его женой графиней Лией Константиновной. Фамильный замок. Работа неизвестного художника».

Симфония

1

Тихая, спокойная река протекала по лесному извилистому руслу. Она неспешно несла свои чистые холодные воды мимо высоких вековых деревьев. Ее берега были пологи и невысоки. Самый крутой и высокий берег не превышал полутора метров.

По берегам росли могучие кудрявые клены и толстые ясени с черными влажными стволами. Гибкие, тонкие и изящные ивы склонялись над прохладными водами. Пушистые ели и корявые бронзоствольные сосны ярко выделялись своей изумрудной хвоей на фоне более светлой зелени прочих деревьев. Рябины преимущественно росли парами или тройками из одного ствола. Густые заросли орешника и бузины произрастали чуть в стороне от реки.

Русло было неровным, часто петляло, загибало в крутые повороты. Временами попадались невысокие пороги-перепады. Тогда течение реки заметно усиливалось. Соскользнув с перепада, вода слегка пенилась и недовольно журчала, чтобы потом вновь успокоиться и приостановиться.

В этом месте река текла особенно спокойно. Казалось, что здесь природа замирает сама по себе. Никаких посторонних шумов. Даже звери и птицы вели себя осторожнее и тише, словно боясь нарушить какую-то особенную природную гармонию.

Через реку был перекинут горбатый мост. Каменную основу покрывали толстые деревянные доски, неплохо сохранившиеся за свою столетнюю историю. Парапетом мосту служили тяжелые черные цепи, крепившиеся к каменным и деревянным столбикам. Переправа казалась прочной и надежной, но все же идти по ней было опасно. В любой момент доски могли не выдержать и треснуть.

На противоположном берегу между молодыми, но достаточно высокими лесными деревьями просматривался одичавший сад.