Одинокий мужчина с кошкой

Неожиданно в голове у Ксении прояснилось.

– Вы Холин, – совершив сложную аналитическую работу, констатировала она.

– Не угадала. Я – Бакшатов.

– А как зовут вашу собаку?

– Это кобель. Кроном зовут.

Значит, она все-таки не ошиблась с ротвейлером.

Стараясь не замечать кровавое пятно, проступившее сквозь платок, Ксения устроила на груди руку.

– Ты не беспокойся, факт нападения я не отрицаю, – заверил радетель, оправляя на себе джинсовую куртку. – Все оплачу, все расходы на лечение.

Задвинув ноги Ксении в салон, он захлопнул дверцу.

Палец пульсировал, Ксению мутило, она откинулась в кресле и закрыла глаза.

Сиденье под водителем вздохнуло, завелся двигатель, машина стронулась с места.

Ксения заставила себя разомкнуть веки, повертела истерзанный ремешок, раздвинула молнию и сидела так довольно долго. Потом что-то подсказало ей: документы и ключи от машины. Все оказалось на месте – в маленьком отделении, вместе с телефоном.

До травмпункта они с водителем не обменялись ни словом.

В продолжение следующего часа перед Ксенией мелькали белые халаты, чьи-то руки совали в нос ватку с нашатырем – она все норовила потерять сознание, как только уяснила, что белые нитки, торчащие из фаланги, это порванные сухожилия.

– Я теперь инвалидом останусь? – вяло поинтересовалась Ксения, когда хирург, худой мужчина в хрупких очках, сшил сухожилие и уже накладывал наружные швы.

– Глупости! – удивился очкарик. – С какой такой радости? Посидите на больничном – это обязательно. Потом купите кистевой эспандер и будете разрабатывать палец. Все как на собаке заживет. Простите. Не хотел, – извинился он, спохватившись. – Про собаку – это фигура речи.

– Я поняла, – прошелестела Ксения.

Кабинет хирурга Ксения покинула под конвоем медсестры, дебелой девицы. Девица довела пострадавшую по коридору к выходу, и Ксения увидела Бакшатова – он ждал ее в холле, сидя на подоконнике.

Голова у Ксении немного кружилась, и она повисла на крепких руках.

По навесу барабанил дождь, и Ксения вспомнила о зонтике и сразу же – об «Ауди».

Держа подопечную за талию, Бакшатов доставил ее к «Мерседесу», и только оказавшись в салоне, Ксения поняла: в таком виде сразу домой нельзя. Никак нельзя.

У нее просто не хватит фантазии соврать что-то близкое к правде и сил объясняться с мамой тоже не хватит. Нужно морально подготовиться к встрече. Сейчас она, как и собиралась, поедет в офис. По субботам в офисе стоит музейная тишина, а тишина – это именно то, что придаст ей сил. Может быть, удастся поработать.

– Вам куда? Адрес говорите? – словно подслушав ее мысли, спросил Бакшатов.

Ксения встретила взгляд, отраженный в зеркале над лобовым стеклом.

Взгляд был строгим, но спокойным. Глаза карие.

– Мы должны поговорить, – вспомнила Ксения.

В это мгновение она впервые заметила виновника происшествия. То есть видеть она его видела, но не замечала.

Сделав подобное открытие, Ксения принялась незаметно разглядывать Бакшатова.

Лет пятьдесят с хвостиком, крепкий еще мужчина. Лето только началось, а он уже загорел. Вернулся с каких-нибудь островов или много часов находится на свежем воздухе? Может, коллега, строитель? Или садовник? В затуманенном мозгу Ксении вдруг возникла безумная идея сосватать маму за этого субъекта. Если он садовник, у них будут неоскудеваемые темы для разговоров.

– Поговорим, куда мы денемся, – согласился объект ее наблюдений.

– А где ваша собака?

– Дома, где ей еще быть? – Зеркало отразило карие глаза, полные непонимания.

– А вы где живете?

– Это допрос? – В глазах Бакшатова появились озорные искорки.

– Нет. Просто хочу познакомиться с вами поближе.

– Да ради бога. – Он потянулся к бардачку, в руке оказался паспорт.

– Нет, зачем? – запротестовала Ксения. – Я поверю вам на слово. Просто все очень странно. Очень.

Не вникая в бормотание Ксении, Бакшатов перебросил паспорт ей на колени:

– Мне скрывать нечего. Смотри сама. – Он сидел вполоборота и ждал.

Под его упорным взглядом Ксения решилась.

Пролистав первые страницы, столкнулась с тем же упорным взглядом на фото, прочитала: «Бакшатов Владимир Григорьевич».

– Ничего не понимаю. – Ксения подняла расстроенное лицо. – Иван Игоревич – он кто вам?

– Брат мой. Младшенький. – Лицо Владимира Григорьевича перекосило от недоброй усмешки.

Именно потому, что она была недоброй, усмешка эта легла на душу Ксении. Она вдруг увидела в Бакшатове если не союзника и единоверца, то сочувствующего.

– Брат?

– У нас мать одна, а отцы разные.

У Ксении отлегло от сердца: Аллилуйя!

Все, наконец, разъяснилось, она не спятила. Хозяина два, ротвейлер – один.

– Может, вы знаете, где он?

– Знаю, как не знать? Он в отпуске.