Вершитель

– Обещай, что не будешь мешать мне.

Кривая улыбка исказила губы Олега:

– Если я дам тебе слово сейчас, что помешает мне нарушить его после?

Старый епископ закончил обследование, накрыл Рюрика шкурами и обернулся к Олегу.

– Господь наш Иисус Христос помешает, – с уверенностью, удивившей Олега, отвечал Ансгарий.

Олег присел на сундук, в котором хранилось оружие князя, и устало прикрыл веки.

– Мне нужно подумать.

– Думай, только скорее. У твоего господина нет времени. – Старик направился к выходу из почивальни.

Голос Олега остановил его:

– Стой! Куда это ты?

Монах обернулся:

– Молиться о спасении души твоего господина.

Дерзость старика, его бесстрашие потрясли Олега.

– А как же спасение ближнего? Разве не это главная твоя обязанность?!

– Пока ты не дашь мне обещание, я ничего не могу сделать.

В голове Олега замелькали мысли: «Дать обещание сейчас – выказать свою зависимость. Подумает, что я боюсь их Единого Бога». Гордыня и страх за Рюрика боролись в душе Олега, победила гордыня. Плотно сжав губы, Олег наблюдал за Ансгарием. Монах поклонился Олегу и, сопровождаемый стражниками, покинул крепость.

Епископ Ансгарий был истинным служителем церкви, и ничего не предпринимал без Божьего благословления. Вернувшись в темницу, старый монах опустился перед распятием на колени и принялся молиться. В душе его царили мир и покой.

Олега же раздирали противоречивые чувства.

– Посмотрим, как ты запоешь на плахе! Волк в овечьей шкуре, – бормотал Олег. Он чувствовал себя одураченным.

Снова и снова волхв готовил снадобья для Рюрика и заговаривал их. Сам отправился в обезлюдевший пригород на поиски здоровых жертвенных животных, нашел возле леса двух стреноженных лошадей, пригнал их на капище и принес в жертву. Все было тщетно: Рюрику становилось только хуже, он отказывался от еды и все чаще впадал в беспамятство.

Так прошел еще день. Время от времени в голове Олега всплывали слова монаха о нетленных головах христиан, но Олег гнал их. Старый пройдоха просто хотел его запугать.

Просидев до рассвета у постели слабеющего Рюрика, Олег с первыми лучами солнца отправился на крепостную стену.

Недалеко от сторожевой башни Олег услышал грубые голоса:

– Вражина! – гремел один. – В яме сгною! Кто еще отказывается подниматься на стену?

Под сводами башни, в каменном проеме Олег увидел начальника стражи и двух мечников с виноватыми лицами.

– В чем дело? – спросил Олег.

– Они отказываются подниматься на стену, – вытянулся перед волхвом начальник караула.

– Почему отказываются?

Пристыженные стражники молчали.

– Ну?! – Олег нахмурился.

– Головы живые, – шепотом сообщил старший. – И еще этот запах и звук…

– Запах? Ты что, не знаешь, как смердят покойники?

Начальник караула показал глазами наверх:

– Они не смердят, господин…

Почувствовав внутреннее беспокойство, Олег взбежал по ступенькам башни.

Едва ступив на стену, Олег понял, что монах не шутил.

После казни прошел месяц, а головы мучеников не подверглись тлению. Олег смотрел на лица казненных – они казались живыми. Не было и смрада – напротив, головы благоухали, от них исходил тонкий аромат скошенных трав, полевых цветов и лесных ягод.

Олег прислушался. Звук был едва различимым, и волхв уже готов был приписать его ветру, но это был не ветер.

Олегу показалось, что он сходит с ума. Пели давно и непоправимо мертвые губы…

Это была музыка небес. По спине Олега прошел озноб, волосы на теле встопорщились. Охваченный мистическим страхом, Олег сбежал по крутым ступенькам вниз.

– Завтра чтобы их здесь не было, – распорядился волхв.

– Чур меня! Куда их девать? – Начальник стражи испугался.

– Захоронить.

– Да никто не согласится это сделать!

– Пусть это сделают пленные монахи, – бросил Олег.

* * *

… Старому Ансгарию известны были все тайны души человеческой, и Олег не был исключением. Старый епископ знал, что задумал Хранитель: волхв даст слово и нарушит обещание, как только Рюрик встанет на ноги.

– Я согласен на твои условия, – резко ответил Олег. Он старался не смотреть на Гамбургского епископа, чтобы не видеть «светлячков», которые окружали его.

– Вижу, ты был на крепостной стене.

– Если ты нарушишь слово, я закопаю тебя живым, – предупредил Олег.