Старики, которые хорошо пахнут

– Да, мы с ребятами вырыли эту комнату уже после того, как ты уехал…

– Зачем позвала?..

Послышались шорохи, создалось такое ощущение, что женщина раздевается. Я напряг зрение, стараясь разглядеть происходящее в метре от меня, но все без толку.

– Присядь, Крис, у меня есть для тебя серьезный разговор…

Присесть? Куда? Я повёл ногой вокруг себя, стукнулся о железную кеглю, ушибся, решил, что лучшее – это просто присесть на корточки.

– Мара, я сел…

Надо мной просвистел коронный правый хук женщины.

– Ты и правда сел. Молодец!

– Ты совсем дура?.. А если бы попала в меня?..

– У меня рука легкая, не отключился бы, – она немного помолчала и добавила, – а даже если бы и отключился, у меня в баре есть лед, я бы быстро тебя реанимировала…

«У неё действительно не все в порядке с головой…» – подумал я.

Снова послышался шорох – и следом я почувствовал на губах её дыхание, такое горячее, пахнущее её любимым шотландским семидесятиградусным виски, – проще говоря, почти что спиртом.

– Поцелуй меня, Крис…

Я повиновался. Не знаю, что нашло на меня в ту минуту, может, это дурман алкогольный паров на меня так подействовал, а может, это действительно было именно то, зачем я приехал сюда сегодня. Мне нужен был секс? Да. Любому молодому человеку (и не только молодому), нужна такая маленькая радость. Что ещё может жизнь предложить нам, кроме наркотиков, алкоголя и секса? Мы заводим себе хобби, работу, получаем деньги. Но все равно рано или поздно оказываемся в этих местах и спускаем наших ручных демонов с поводка. Пожалуй, со слишком короткого поводка. И пусть завтра мне будет стыдно, но сегодня мы лежали на холодном земляном полу, в темноте, в пространстве, запертом пивными кеглями и ящиками, полными джина и виски. И для меня не существовало ничего, кроме бархата кожи Мары, запаха её духов, перемешанных с потом. Кроме упругих резиновых губ, мягкой груди и теплоты. Бесконечной теплоты, исходящей от её обнажённого тела. Я чувствовал, как билось мое сердце, я слышал её отрывистые, стыдливые стоны удовольствия. И пусть меня поразит молния, если в те минуты она не принадлежала мне. И не было для меня ничего важнее её прерывающегося дыхания, её ласкающих мою грудь и спину рук. Мы были. В тот момент мы по-настоящему жили, а не просто существовали…

Когда разгоряченная и счастливая женщина легла со мной рядом, в комнатке стало душно. Я чувствовал плечом её грудь, по взмокшей спине прошёл холодок. Мне было нужно именно это? Я бежал из города за этим?

– Нам нужно одеться, становится прохладно, – Мара сладко потянулась и зажгла фонарик на своём телефоне.

Мне удалось разглядеть помещение. К моему удивлению, это было похоже скорее на длинный узкий коридор с низким потолком, вдоль стен которого стояла выпивка. Здесь были почти все марки и виды алкоголя, но конечно доминировал хозяйский любимый шотландский виски. Я неспешно одевался и краем глаза посматривал на женщину. Она медленно, словно в полусне надела бельё, шорты, футболку. И тут я вспомнил тот самый случай – то, что мучило меня в бреду от температуры. Произошло это на речке в городе – в одно из многочисленных скитаний из поселка к бабушке на квартиру. Эх, раньше это было в тренде – брать внуков к себе во время школьных каникул… Я сидел на берегу с удочкой, рядом резвились местные мальчишки. Они не задирали меня, но и наладить общение не стремились. Мы просто соседствовали. И вот в один из особенно жарких дней эти ребята пришли шумной большой компанией – со старшими пацанами. Они хвастались передо мной знакомством с такими крутыми, по их мнению, людьми. Но те парни мне действительно казались тогда классными – ведь они купили пиво. Дома я часто видел алкоголь и не только тот, у которого градус не превышает десятку. Но здесь, вдали от приставучих родителей, у меня появился реальный шанс попробовать этот золотой шипучий напиток. Я сделал глоток, два. От горечи и гадостности во рту меня чуть не вырвало, но я сдержался, и в свои двенадцать лет выпил свою первую бутылку пива – до дна. А потом солнце вошло в зенит. Зной плавил асфальт, что там говорить о тонких панамках на наших головах? Меня сразу раскумарило. Помню, как я лёг тогда на траву и долго, почти до полуночи смотрел на небо сквозь зеленую листву тополя. Все медленно плыло в мареве, затягивалось дымкой. Я слышал голоса, далекие, неясные. Они как будто звали меня, но и не меня. Как оказалось позднее, это бабушка искала со своей соседкой Фией нерадивого балбеса – внука. Я безуспешно пытался выкарабкаться из предобморочного состояния. Движения были замедленные, тело – оно не слушалось меня. Помню, как в полусне выбрался на дорогу, как меня подхватили заботливые бабушкины руки. И всё. Всё произошедшее дальше я узнал с бабушкиных слов. Как оказалось, я отключился, но всю ту ночь мне снились речные стрекозы, летающие над моей головой. Они кружили в знойном мареве и были абсолютно свободны…

Вот и сейчас Мара – словно та летняя стрекоза – была свободна. Да и я сам. Чувство усталости уступило ощущению легкости во всем теле. Я парил, и солнце над моей головой висело в зените…

Тук – тук – тук.

Мы с женщиной одновременно вздрогнули: кто-то постучал в маленькую дверь из бара, потом раздался шёпот:

– Хозяйка, у нас заканчивается спиртное, нужно ещё пару ящиков!

– Сейчас, уже несу! – ответила Мара и сунула мне в руки тяжёлый деревянный короб – его содержимое издавало приятный звенящий звук.

Дверка открылась, и я выбрался наружу. Бар выглядел как эпицентр Апокалипсиса. Пьяные, агрессивные люди тянули девушкам деньги, требуя выпивки и зрелищ, кто-то ругался, кто-то трахался в углу. И никто не обратил на меня внимания. Люди были увлечены счастливым времяпрепровождением. Я поставил ящик под стойку и обернулся к хозяйке:

– Я пойду, Мара. Мне завтра на работу.

Женщина долго смотрела в мои глаза, наверняка искала хоть малейший намек на то, что я всё же останусь, а потом тряхнула головой и, прищурившись, произнесла.

– Спасибо, Крис.

Это было последнее, что я хотел услышать, поэтому я поспешил к выходу. На лестнице меня догнала одна из танцовщиц:

– Постой! – кричала она. – Хочу поговорить с тобой!

Я замер с занесенной над ступенькой ногой и, стараясь как можно быстрее отделаться от надоедливой девчонки, грубо сказал:

– Что надо? Не видишь, я уже ухожу…

На собеседницу это не произвело никакого впечатления, она продолжила без всякого стеснения:

– За что тебя благодарила хозяйка?

Мне совершенно не хотелось отвечать на этот вопрос, и я бы, скорее всего, просто повернулся и ушёл, но её тон меня взбесил:

– Послушай, детка, не стоит задавать вопросы, на которые ты не хочешь знать ответы!

– Что за чушь ты несёшь? Если я спрашиваю, значит, мне интересно, значит, мне нужно это знать!

– Зачем?

В глазах у девчонки словно блеснула молния. Мне хорошо было знакомо это чувство упрямства, я сам таким был в её возрасте.

– Ты сейчас задаешь глупые, лишние вопросы… – процедила девчонка сквозь зубы.

Я рассмеялся. Это было так мило – её злющий взгляд и детское упрямство.

– Лишний вопрос? Ха! Я могу задать тебе по-настоящему неудобный вопрос, если ты на него ответишь, то я так и быть, разрешу мучающую тебя загадку! – в этот момент я стал совершенно серьёзным. – Ты танцуешь в этом баре, и наверняка тебе хорошо платят. Но тебе ли? Ведь ты же школьница?

Последние слова, словно хлыст, ударили девушку, она покраснела, её глаза в ужасе расширились. Сомнений в правильности моих догадок не осталось. Но мне было мало. Я хотел ещё поучить девчонку:

– Что тебе сказала Мара, по поводу этой благодарности?

Девушка отвела взгляд в сторону, она больше не могла прямо смотреть на меня:

– Сказала, что ты знаешь, за что.

– Да. Знаю. И впредь ты должна довольствоваться такими объяснениями, а не устраивать скандалы в месте, где тебе дали работу, в месте, от существования которого зависит твоя жизнь.

Если взглядом можно было убить, то я был бы уже мертв. Но, к сожалению или счастью, подобная участь меня не постигла и я спокойно выбрался на свежий воздух улицы. Стоит ли говорить, что я отлично знаю эту девушку и даже помню, как вёл её за руку в первый класс? Вместо её пьяни-отца. Увидел бы его сейчас – убил.

И все же хорошо, что я уехал отсюда. Здешние люди не располагают к долгим разговорам лунными ночами. А жить здесь было не плохо. Полная независимость и неприкрытое равнодушие со стороны родителей делали меня самым отвязным и неукротимым в банде, до сих пор, вон, слухи ходят. Я потёр лоб и невольно отметил, что улыбаюсь. Давно мне не было так хорошо. Так легко. Но всё же самым приятным в жизни здесь оказался отъезд отсюда. Как же девушки провожали меня! Они плакали, одна даже пообещала ждать меня всю жизнь, сказала, что всегда найдет для меня тёплое место в своем доме… и сердце. Эх, Мара, какой же я глупец… Охочусь за этими стрекозами, всё хочу и себе тоже крылья. Бегу куда-то, а куда – ни я, ни сам черт не знаем!

Вдоль передней стенки рефрижераторной будки стояли ночные бабочки и договаривались о ценах с покупателями их услуг. Слева слышались стоны чьего-то желудка. Главное, чтобы блевотина не протекла через потолок в бар. Я хотел свернуть направо: мимо полицейского участка быстрее всего выйти к трассе – но что-то меня остановило, нечто похоже на предчувствие надвигающейся опасности. Я внимательнее вгляделся в лицо человека, стоящего чуть поодаль от меня. Расплата пришла раньше, чем я ожидал. За только что совершённый половой акт мне стало стыдно не завтра, а именно сейчас. И я молил небо, чтобы стоящая передо мной женщина ничего не поняла.

***

Ура, товарищи! Крис вышел наружу! Парень встретился взглядом с девушкой, перегородившей ему дорогу, и отвёл взгляд, наверное, ему противно с ней говорить. Я бы тоже не стала. Стрижка – ёжик, сама в чёрной кожаной куртке, обтягивающих джинсах. Не удивлюсь, если она из банды. Крис пропадал несколько часов, эта девушка ждала, а я скучала.