Старики, которые хорошо пахнут

– Я знаю, где ты обычно обедаешь. Меня интересует другое, почему ты решил, что можешь делать это со мной?

– Но ведь вчера возле фонтана мы…

– …?

– Мы целовались, я думал, что теперь имею право пройти поесть с тобой…

– Как тебе такая глупость в голову пришла?

– Видимо, было свободное место…

– Что?..

– Что…

В воздухе повисло напряжённое молчание. Девушка снова отвернулась. Но её руки, её ноги, её шея казались напряжёнными. Даже если она сейчас попросила бы Криса уйти, он никогда не согласился бы на эту провокацию. Нет, он больше не повторит такой глупости, какая произошла вчера вечером. Он больше не уйдет добровольно, не отпустит из объятий. Пусть кричит, пусть молит о пощаде, пусть требует свободы…

Но девушка ни кричала и не возмущалась. Она просто сидела и ждала. Чего она ждала? Внезапного озарения, импульса, открытия дара всеведения. Кто знает. Может, ей просто нужно было окунуться в саму себя, прислушаться к ощущениям внутри. Как бы там ни было, но Клара произнесла весьма забавную вещь, нисколько не согласующуюся с напряженной атмосферой.

– Мои звёзды погасли. Сегодня ночью они впервые не ответили мне на мои молитвы… – из накрашенных глаз девушки потекли слезы, оставляя тёмные дорожки на щеках. – Это ты виноват… Если бы не ты, я бы никогда не стала задумываться о том, чтобы выделить в своем сердце даже небольшой кусочек для кого-то, кроме ночных жрецов… Я предала их…

– Что ты говоришь? Клара, приди в себя. Очнись! Ты несёшь полный бред. Звёзды, не звёзды, да какая к черту разница, какая цена была заплачена ради нашей встречи?..

Девушка вздрогнула и в попытке вытереть слезы только ещё больше размазала косметику по лицу.

– Знаешь, мне всегда приходится платить высокую цену. Ты прав, мир несправедлив. Здесь не о чем печалиться, вернуть чьё-то расположение трудно, вернуть веру в самого себя ещё сложнее… Мне сегодня не спалось. Как только я закрывала глаза, то сразу чувствовала твои прикосновения. Наверное, поэтому у меня и не получалось сосредоточиться на чём-то возвышенном. Ты пришёл поесть? Давай поедим. Сегодня в меню не только рис и консервы. Я надеялась, что ты заглянешь в отдел на перерыве, даже утром несколько раз пыталась пригласить покушать вместе…

– Так вот зачем ты наведывалась к кофейному аппарату?

– Да, только кофе я не люблю, – девушка, нервно смеясь, выдвинула верхний ящик стола. Там стояло несколько пластиковых стаканчиков, доверху наполненных коричневой жидкостью.

– Прости, мне самому нужно было подойти к тебе. Первым.

– Не прощу. Сначала возмести убытки! – Клара вытянула в направление молодого человека открытую ладонь. Крис сжал тонкую кисть и поцеловал запястье.

– Такая расплата подойдет? – Крис, улыбаясь, отпустил руку девушки.

– Жмот, – вяло ответила раскрасневшаяся девушка. – Бери стул и подсаживайся.

– Слушай, а почему здесь сегодня нет людей? Вчера, даже несмотря на перерыв, было полно народу и все были дико заняты…

– Так ведь вчера утром большая планерка была – по поводу задержек документов перед сдачей. Вот мы всем отделом поднапряглись и титаническими усилиями выбили себе сегодня время на обеденный перерыв.

Крис удивился, но вида не подал.

– Так что мы будем есть?

– Сегодня у нас итальянская кухня.

– Макароны? – Крис печально вздохнул. – Надеюсь хоть с сахаром?

Клара загадочно ухмыльнулась и достала из знакомой тряпичной сумки контейнер и две вилки.

– Нет, ты не угадал. Я не стала бы мучить ни тебя, ни себя голодом второй день подряд. Сегодня у нас лазанья болоньезе – мясная, – девушка открыла пластиковую крышку и всё вокруг наполнилось невероятными запахами томатного соуса, приправ и мяса. Настоящего мяса… У Криса второй день подряд происходило пиршество.

– А почему ты не ходишь есть в кафе, как все остальные работники?

– Я люблю готовить. И к тому же не в ладах с коллегами. Даже с Семёном Львовичем.

– Почему ты сейчас про него вспомнила? Почему «даже»?

– Видела, как вы на днях разговаривали в курилке.

– Ты куришь? – у парня медленно сползла с вилки порция лазаньи.

– Иногда, если сильно нервничаю. Ничего не могу с собой поделать, сколько раз пыталась бросить, но так ничего и не получается.

– Понятно. А с коллегами почему не дружишь?

– А ты почему не завел себе в рабочей среде хороших знакомых?

Крис рассмеялся:

– Хорошо, ты меня поймала. И все же ты не кажешься такой отрешённой, каким кажусь я. Ты красивая, милая, хорошо готовишь, наверняка были предложения сблизиться…

– У меня слишком много скелетов в шкафу. Редко, очень редко кто-то хочет растрясти их трухлявые косточки…

– А ты сама этого хочешь? Чтобы о них узнали?

– Не знаю. Может быть. Слишком сложно быть королевой Марго: глубинные тайны рвутся наружу, везде находят зеркальные отклики. Люди пугаются близости со мной, они видят во мне свою темноту и страшатся, пытаются убежать… – Клара подняла на Криса кошачьи глаза. – Но тебе нечего бояться. Ты чистый, словно сегодняшний утренний снег. Если существует во всем мире человек, способный полюбить меня, то это ты…

Обеденное время подходило к концу, сотрудники в отдел все прибывали и прибывали.

– Прости, я должен идти, – засобирался Крис. – Поговорим об этом после работы? Я подожду тебя возле фонтана.

– Как скажешь.

Блюдо, приготовленное девушкой, показалось, наверное, одним из самых вкусных, какие доводилось пробовать Крису. Оно невероятно тонко подчеркивало саму сущность Клары. Такое же острое, пряное, необычное и – главное – незнакомое. Не было в нем той притертости, как, например, к жареной картошке, когда точно знаешь, что получится, и слишком полагаешься на результат. Здесь же всё обстояло совершенно иначе. Загадочно, увлекательно, поэтично. Но если предположить, что вдруг парню не понравился вкус, или запах, или внешний вид? Ведь бесполезно доказывать, что в других руках тот же самый рецепт приобрёл бы другую гамму вкуса. Навряд ли вы по новой согласились бы пробовать то, что вам не по душе. Так и с людьми. К кому-то вас тянет, и вы ждёте их звонка как праздника, а кого-то, наоборот, ненавидите и стараетесь перейти дорогу, увидев неприятеля издалека. С Кларой все сложилось наилучшим образом. И Крис в этом отношении будто выиграл джек-пот – поймал один шанс на миллион. На его пути повстречалась родственная душа, способная не просто идти рядом, но и непременно возвращаться после всех неудач. Хотя в этом, возможно, я и слишком сильно загнула. Дружба этих двоих ещё никак не проверена и не испытана, но что-то подсказывает моим шестеренкам: «Здесь зарождается нечто особенно великое, редкое и потому бесценное».

Крис уже полчаса ходил вокруг фонтана в ожидании девушки, но та не появлялась. Терпеливость упала на весы, стала тягаться со злостью и раздражённостью. Словно в довершение конфликту не хватало только щепотки красного перца – чтобы надежда уступила место почётной славе последнего героя – ещё одного мужчины, не дождавшегося кульминационной развязки и ушедшего за пятнадцать минут до титров. В голове у Криса носились беспорядочные мысли, он никак не мог придумать тему для разговора.

Работа, работа, работа. Деньги, деньги, деньги. О чём ещё говорят люди за двадцать пять с хвостиком? Ни о чем. Музыка, рисование, ночные гулянки, самовыражение, все это остаётся за пределами какого-то убийственного возрастного рубежа. Когда умираешь не ты сам, а только часть твоей души, отвечающая за радость бытия. И этот ужасный момент человечество чествует лаврами великой благодати, открывающей золотые врата в новый этап жизни – взросление. В определенный момент вы – сначала неловко, а потом все решительнее – начинаете осознавать, что жить в одном доме с родителями неудобно, вам требуется больше личного пространства. Что ваши финансовые расходы растут вместе с вашими потребностями – и нужно либо отказываться от частых встреч с друзьями, либо идти где-то подрабатывать. И мысли о том, что ваш гардероб не соответствует внутреннему миру, все реже и реже посещают вас. Вы стремитесь создать свою семью, в которой не будет тайн, в которой вы сможете укрыться от прилипчивых повседневных дел – вроде ежедневной еды и такой надоедливой стирки вещей. Но это только иллюзия. Сами того не замечая, вы создаете вокруг себя новый муравейник, наделяете окружающие вас вещи новыми ролями и, когда все вокруг снова становится привычным, вы впадаете в апатию и уныние.

И опять ищете новые интересные жизненные повороты. Переезжаете, меняете работу, жену, начинаете ходить на нелепые курсы по бальным танцам или становитесь завсегдатаем хост-клуба или бара. Все живут в меру своей распущенности, но эта самая мера определяется к двадцати пяти годам. О чем вы думаете, прожив четверть века? Уж точно не о том, кем вы станете, когда вырастете, закончите учёбу, женитесь. Нет. То время прошло и сейчас для вас то будущее, которое витало в облачной дымке грядущего, стало настоящим. И от этого никуда не спрятаться. Пришла пора взять быка за рога и встать на ноги. Теперь вы сами являетесь опорой для кого-то. Теперь с вами больше никто не считается – как с растущим талантом, способным перевернуть мир. Вы выросли – и больше никому нет до вас дела. И если вам вдруг не посчастливится уронить сахарную вату в грязь – прямо у вагончика, где вы её купили, – новую по доброте душевной вам уже не дадут… Придётся смириться. Теперь мир жесток к вам – по-другому, на совершенно новом уровне.

Но не отчаивайтесь, если вам повезёт, то у вас есть ещё шанс вернуться к безоблачной и беззаботной жизни, связанной с ловлей бабочек и вышивкой золотыми нитями. Пусть эта вероятность и крайне мала, но, может, небо смилостивиться над вами и пошлет на старости лет маразм?..

«Отличную тему придумал, ничего не скажешь…» – упрекал себя Крис.