В рейд пошла одна старушка

Побледневший привратник, шагнув вперед, выдал заклинания с двух рук, но мавка сожрала их и даже не замедлилась – она была очень зла.

Длинный язык рванулся прямо на привратника. Марево энергии качнулось от него в сторону серого мавочьего тела, и привратник охнул, почувствовав себя лет на двести с хвостиком.

А потом мавка подтекла к эльфийке поближе.

– Вкусненькая, светленькая, сладенькая, – прошамкала раздувшаяся мавка и широко открыла страшную противную пасть. Язык вот-вот бы коснулся груди светлой эльфийки, а потом добил бы привратника, если бы не…

– Ну, с богом! – раздалось вдруг совсем рядом. Зоя Валерьяновна, эта истинная валькирия в душе, рванулась вперед, оттолкнула эльфийку на привратника и встала грудью на защиту товарищей. Ей, как уже известно, было не чуждо благородство. Как оказалось, она была способна даже на нечто большее.

Язык мавки коснулся груди Зои Валерьяновны. И свет померк…

***

– Подержите мои кости!

– Охренеть! Вот курва!

– Мать моя эльфийка!

– Чу-у-ума!

Все, кроме Зои Валерьяновны, не могли не высказаться. Даже мавка. Потому что, как только язык мавки коснулся героической груди Зои Валерьяновны, полыхнуло сиреневым и запахло лавандовой водой, а в воздухе повисли грозовые буквы «СВЕТЛЫЙ ДАР ЖЕРТВЕННОСТИ – ПОЛУЧЕН».

Заиграла ангельская музыка. Магия торжественно приподняла бессознательную Зою Валерьяновну, впиталась под ее кожу и тут же превратила черные чешуйки в нормальный человеческий эпидермис. Фурия? Да нет. Обычная пожилая женщина, правда, с желтыми круглыми глазами и небольшим хвостиком с метелочкой на конце. Но в целом – вполне прилично выглядящая.

– Ну и ладно, так вкуснее, – пробурчала очухавшаяся мавка, ощущая, что организм фурии наполнился светлой энергией. От Зои Валерьяновны потекла в мавочью пасть мана, вместе с ней – и энергия. Полоски маны и здоровья над головой вполне нормально выглядящей старушки медленно, но верно исчезали.

– Спасай Зою Валерьянну, – заорал привратник и собрал все свои силы, чтобы шандарахнуть мавку коллективно, пока она обедает.

– Заклинание разрушения! Все вместе! Светлая, тебе лучше не надо! Ну – на счет три!

Заклинание полыхнуло, но мавка и не почесалась. Лич попытался ухватить ее за туловище, но оно легко выскользнуло из его рук и издевательски сложилось в серую фигу. Трогать мавку – удовольствие ниже среднего.

Зоя Валерьяновна, на удивление, пришла в сознание, но поделать ничего не могла – ее одолела слабость и брезгливость. Питающаяся мавка была противной и гадкой.

– Януш, Януш, – вдруг в панике зашептала эльфийка, дергая привратника за руку.

– Ну чего?

– А посмотри туда.

Януш послушался и посмотрел туда. Там, в противоположном углу комнаты было темновато, но несколько небольших серых комочков рассмотреть было возможно.

– Деточки, кушать, – прошепелявила мавка, на мгновение отвлекшись от деликатеса.

– Нам …! – констатировал Януш и закрыл глаза. Неужели придется закончить свои дни здесь, в этом пристанище мутантов от игрового мира? Ой как не повезет разрабам <CD PROJECT BLU>, если когда-нибудь получится вернуться! Он их по всем судам затаскает! До Гаагского дойдет! А если не выйдет, подорвет их главный офис к курвиной матери!

Януш смирился. Рядом всхлипнула эльфийка, и привратник немного воодушевился. Ну, может сейчас, перед порогом неминуемой смерти… Привратник очень осторожно обнял эльфийку за плечи.

– Ну-ну, все будет хорошо, – ляпнул он, привлекая светлую к своей груди.

– Чего хорошо-то, дурак совсем? Мы умрее-е-ем! Возродимся и опять умрем! И Зоечка Валерьяновичка тоже! У-у-у!

Серые липкие комочки приблизились очень быстро, вылупились такими же круглыми, как у мамочки, глазами на лича.

– Мамочка, мы не хотим есть косточки. Мы хотим чипсы и мороженое, – заканючили мавкины детки.

– Но тут эльфочка, детки! Ароматная, светлая, вку-у-усная!

– Но мы не хотим эльфочку! Мамочка, мороженое!

Зоя Валерьяновна выросла в такое время, когда харчами не перебирали. Есть хлеб – будем есть хлеб. Есть картошка – значит, картошку. Ничего нет – походим голодные, даст бог, завтра сыты будем. Бывали и хорошие времена, и откровенно голодные. Конечно, всегда хотелось есть жирнее да слаще, и сахар кусковой был за лакомство. Это уже позже детям хотелось вкусненького дать, и все равно никто не капризничал – ели что дают.

– Мы не будем эльфочку! Мы будем голодные и слабые, пока не принесешь мороженое! – сказал мелкий наглый мавенок. Зря это он, конечно при людях старой закалки. Потому что Зоя Валерьяновна такого стерпеть не могла.

– Ишь ты, хочуха какая! А ну, жри че дали! Будет он тут еще условия тут ставить! – приказала Зоя Валерьяновна уверенным и вовсе не слабым голосом.

– Зоя Валерьянна, вы чё? – обалдел привратник от такого поворота.

– Да, че это вы? – не меньше обалдела мавка, немного даже поперхнувшись от удивления.

Зоя Валерьяновна если и замешкалась от смущения, то только на секунду. Она себя всегда считала правой.

– А то это. Ежели мать после смены на кирпичном заводе пришла с сумками, уставшая! А на улице дожди, холодрыга, а она в драных сапогах, потому что муж, скот пьяный, опять всю получку пропил!

Лич, ощутив, как всколыхнулось темное магическое поле вокруг старухи, потихоньку сплел защитное заклинание, но пока не выпускал – ждал. Он прекрасно понимал, что сейчас будет жарко.

Привратник и эльфийка решили не мешать – а чего им, все равно бессмертные. Ну и эльфийке Зоя Валерьяновна не могла навредить в принципе – дар милосердия, с нею полученный, не позволял. А Зоя Валерьяновна тем временем продолжала, и голос ее становился все сильнее, громче, и был в нем праведный гнев на жизненные несправедливости. Малыши мавки подползли поближе – им стало интересно.

– Так вот. Мать с работы придет, полы наскоро помоет, цвяты польет, из последних сил картошки начистит вядро, сварит и в суп пустит. А к супу и прижарку надо, и хоть гузки курьи для нажору сварить. И котлет из ячи навертеть… Мать у плиты час стоит, два стоит, у самой ноги холодные, живот к спине прилипает. Сама худая как щепа, ветер сносит, и на последние денюжки сахарок купила, чтобы ледянцы сделать на сковородке с водичкой.

Сверху закапало. Это плакали маленькие мавки. Эльфийка тоже плакала, тихонько всхлипывая.

Привратник уже лежал в бессознанке. Лич, отгородившись какой-то старой доской, еще держался.

– Варит, значица, мать ледянцы, варит. И прозрачные, и коричневенькие, и золотистые – голь на выдумки хитра. А тут детки со школы приходят. Трое, здоровые уже, молодцы такие.

Голос Зои Валерьяновны опасно возвысился. Близилась кульминация.

– В кастрюлю глянули – скривились. «Не хотим, – говорят, – суп». Чего еще есть, спрашивают. Ну я им коклеток то с давленкой. Тоже не хотят. Ну, ледянцы, говорю, с чаем. А они и ледянцы не хотят. А знашь, чего хотят? – спросила Зоя Валерьяновна у мавки.

Мавка, раздувшаяся от таких энергетических масс, которые выдавала Зоя Валерьяновна, осоловело моргнула. Эльфийка горестно всхлипнула в углу.

– «Пряников нам, мам, напеки! Только не с яблочным вареньем, а с варенкой, как папаня приносил. Кроме пряников ничего не хотим», – спокойным ледяным тоном произнесла Зоя Валерьяновна. – А какаву с повидлой не хотите? И березовой каши ведро?

Где-то снаружи завыла собака. Потом воцарилось молчание. Мавка с трудом поглотила очередную порцию энергии от Зои Валерьяновны. Мавята на потолке притихли и, кажется, даже не дышали. Лич давно уже рассыпался костяшками по полу, а привратник воскресать и не торопился.

– Ну встала я, значит. Кастрюлю с супом взяла и в унитаз-то и вылила! И коклеты в мусорку. И ледянцы разломала все. Вот так-то, детки.