Дама, Сердце, Цветы и Ягоды. Из романа «Франсуа и Мальвази»

– Это подарок. – огрызнулся д’Обюссон и почувствовав что сказал слишком мало, а точнее не досказано самого важного, чем только дал новую пищу для издевок, но поздно спохватился.

– Ну да, мы о чем и толкуем.

– О-ох! Вы несносные люди дайте мне только слово сказать! Хотя нет, ничего я вам говорить сейчас не буду, вам нельзя ничего сейчас говорить!

– Все, больше не буем. Потом ты обязательно нам все расскажешь, а сейчас ты должен поделиться с нами как с твоими старыми друзьями, о том что у тебя накипело на сердце? Выкладывай, не стесняйся, – довольно доверительным тоном произнес д’Олон, так что никуда от этого не было деваться. Думая что и в каком виде преподать свое наболевшее, выражение его лица нахмурилось и он издал непроизвольный еле слышимый вздох.

– Вот что я вам скажу, друзья… Зря вы на меня дуетесь! Я ездил и нашёл вам приключений! Чем забить вашу скуку – будет! Отправляемся развеяться в самом скором времени!… В общем этот Демон тиранит нашу хозяйку и ее нужно защитить, даже более того выручать, он готовит ей злейшее из самых гнуснейших дело, какое только может быть для незамужней девицы.

Д«Олон весь заинтригованный, внутренне загораясь и ерзая на стуле, заинтересованно вопросил:

– Какое дело?!

– Еще пока сам не знаю, но с выручкой нельзя затягивать! Завтра мы должны уже быть там. Разгоним женихов.

– Д’Обюссон! – вскричал взбудораженный предложением граф д’Олон – Твой девиз: «Ищи приключений!» По рукам! А сейчас мы все еще раз усядемся за стол, пообедаем и отдыхать до завтра!

– А твой девиз, дорогой Сен-Жан, – в свою очередь рассмеялся д’Обюссон, – «Копи силы».

– Я думаю, – заключил Лекок де Гассе, – Мы сначало последуем второму девизу, а затем уж первому /вставая…/.

Глава XXXIII. Капече Ковалоччо

Граф д’Олон возился во дворе около раскрытых ворот конюшни, откуда Фернандо ему выводил коней, стараясь показать как можно более сильного и выносливого, и тот отбирал подходящих. Подходящих приказывал отводить в сторону. Сам же в это время занимался увязкой железной накидки из двух стволов кулеврин. Одновременно ему приходилось заниматься и обвязкой, иного слова тому не подберешь, крупа коня до самой шеи одеялами, так чтобы мягкие подкладки надежно защищали собой уязвимые давлению и теру места, но главным образом еще и для того чтобы длинные стволы горловинами высматривали в разные стороны, а не под конскую морду, которую могли задеть выстрелы с боков. Это были уже не те тяжеленные морские орудия, которые же увязанные попарно висеть с разных боков коня, ещё же и имели над собой седока. Впрочем это были не настоящие морские орудия, а похоже случайно попавшие из сухопутного театра. Сейчас же на тех же самых проверенных тяжеловозах вообще висели тонкоствольные замковые «трофейки», как их называли, не будучих мешать даже ногам и обеспечивавших полную нестесняемую резвость носителей конских. Нужно было еще так же чтобы ошейник / такую замкнутую форму решил придать граф подкладке для большей надежности/ гасил силу отдачи, неотвратимо приходившуюся бы на бока и пугавшие бы живоподвижную часть «ходячей батареи», – так он сам окрестил свое произведение, которое состоялось когда д’Олон ухватившись ручищами за обе штуки с усилием многих помощников поднял вверх и опустил, стараясь как можно мягче, плетенкой веревочной перевязи, пришедшейся на хребет спины. Далее занялся подправкой и подвязкой подпруг.

Со стороны его детище выглядело надежно справленным, оставалось только сшить подходящий ошейник; приведя оный в совершенную нисподающую и не сбивающуюся форму; и за коня можно было быть вполне спокойным, как никак мортиры возил, да еще и с седоком на расстояние несоизмеримо большее, и без всяких подкладок, и не в таком упитанном состоянии как сейчас… Не смотря на все эти преимущества, предстояло однако провести испытания, в чистом поле за воротами, а то мало ли чего не случалось с животной скотиной с непривычки. Испугались бы.

Граф д’Олон уже стал начинять внутренний проход одной из кулеврин малой толикой пороха с последующим наращиванием по мере стрельбы… как Фернандо отвлек его внимание, тем что указал на выведенного собою жеребца.

– А этот откуда здесь взялся? Его я что-то не видел?

Это был конь, приведенный Франсуа, он и сам, находившийся во дворе обратил на него внимание и подошел поближе разглядеть подарок. Мягкий белый цвет, плавные волнистые округлости, прогнутый дугой изящный круп и грациозная походка, с которой его Фернандо стал прохаживать перед всеми напоказ, с поступью: левыми-правыми – необыкновенно редкостный, другими словами иноходью. Все указывало на заморские закупки, которые придавали этой стране свой неповторимый лоск. Арабец, несомненно очень знатной породы Аль-Боралка, как посчитали отрывал на себя восхищенные взгляды, заставляя подолгу засматриваться на свои телеса.

– Очень мило, – произнес д’Олон, оценивающим взглядом, – …Сюда бы еще пушечку на бок прицепить, вообще бы превосходно было?

– Сен-Жан, прекрати ломать красавца! Вот эти две и хватит.

Отошел от него Франсуа подальше, не желая ничего об этом слышать. Граф и сам подумал, что ломать такого красавца-чистокровку не стоит, когда есть столько обыкновенных тяжеловозов, на которых он перевел высматривающий взгляд. Бросив мимолетный взгляд на невольно привлекшие его внимание шумные звуки от ворот, повернул голову в другую сторону на стоявших вместе Франсуа и Мачете, последний сказал: – «Не подойдет!»

– Почему не подойдет? Все нормально, я считаю.

– Как же все нормально, ты подумай о том, какая она белая будет ночью. И где ты в этих местах собрался на белом таком ездить? Не далеко же ты уедешь. Говорю тебе послушай мои слова… даже и не думай! Возьми лучше моего коня – это вещь. Ржать просто так он забыл, только в случае если почует что неладное.

Д«Олон, как впрочем и все остальные из близстоящих к нему повернулись на ворота, так как возня поднявшаяся там приняла широкозвучный характер. Оттуда доносились удары стука, лязг откидываемого затвора двери, вышедшего из башни дозорного со словами: – «Итальянец какой-то по-нашему говорит», и сами крики из-за ворот на чистейшем французском, а самое главное знакомым голосом!

Д«Олон не выдержав опрометью кинулся встречать, но не успел Тендор отворить как следует…, как граф чуть не сбивая его выскочил вовне и внес на руках держа за пояс высоко поднятым Капече Ковалоччо, радостно улыбающегося, видя столько знакомых лиц, поднявших радостное: – О-о! …при виде такого гостя, привносившего за своей спиной во двор Шандади ветра и события грозного Маонского порта той ночи, словно бы его или Менорку, залитую в одном месте полоской радужного рассветного света, можно было увидеть за открытыми воротами. Настолько неожиданным казалось появление здесь Капече, что большинство бросилось к нему, даже те кто не знал кто он такой, но увлекаемые парижанами и тем, и кто входил в костяк заговора, радовались новоприезжему немногим менее, в предвкушении того, что всегда влечет за собой появление гостя, при появлении же вызвавшем бурю восторгов.

Уже на руках группы людей проследовал молодой итальянец к врытому в землю длинному столу со скамейками, и отвечая на приветствия и горячие рукопожатия был усажен за него сразу, облепленный кучей людей. Традиция всеобщего застолья на открытом воздухе возобновилась. Известие о его приезде так широко и громко разносилось вовнутрь самого замка, так что Бертона готовившего съестное снаряжение в дорогу, а Баскета, готовившегося это снаряжение везти, оно застало глубоко в погребах, а графа де Гассе, как раз в это время лежавшего поверх постели сорвало с нее и надев наспех на ноги, заставило сбежать вниз и растолкав толкущихся, оказаться у края столешницы, что напротив Ковалоччо. Тот увидев графа просиял так же как просиял увидев Франсуа и окончательно почувствовал себя в кругу друзей и знакомых.

– Тихо! Слушайте что было после вашего свала, – встрепенув руками успокоил он галдеж, сменившийся внимательным слушанием, – Я всего не видел, но рассказывали о вас много, а уж слушать мне пришлось предостаточно и самого невероятного, уж поверьте мне. Потом вы узнаете почему? Сначало я расскажу как мне удалось пережить ту ночь.

– Капече, почему ты не пошел сразу на корабль??! Я же говорил тебе, как наступит столько-то времени сразу иди! – спросил с давно позабытым напоминанием граф д’Олон.

– Так вот в чем дело было! Полковник Беккен в соседнем номере оказывается не спал, и только мне идти – вышел он! Я так испугался этого совпадения, что решил проследить.

– Ну да, я как раз заступал! – пояснил горячно граф, – Вот падла!

– Я давай за ним следить. На углу его встретили свои же и они ушли в комендатуру. Я так постоял там с некоторое время подождал, не знаю сколько, свет-таки не зажигался, ни в одном окне. Я так испугался, ну ты можешь себе представить, что я мог подумать? Что делать ума не приложу, ну для чего они могли туда зайти? Что мне было делать, бежать на «Ореол», сообщать что все провалилось? Я решил идти напрямик, будь что будет. Вхожу в этот проход, вот знаешь где с ювелирной англичане ограду отодвинули. Ну, вхожу я в этот проход значит и мне как наголову патруль этот свалился. Рядом же за углом, я и раньше слышал, откуда-то говор доносится, не придал этому никакого значения. За домом, что из дома. Короче, подзывают. Что ты здесь крутишься?