Дама, Сердце, Цветы и Ягоды. Из романа «Франсуа и Мальвази»

Теперь уже д’Обюссон, все еще разгоряченный после боев, почувствовал себя уязвленным от насмешки, и разозлился.

– Разбухла!…от кровищи – вызывающе пояснил он, с уязвляющим предостережением намеком.

Сидевший в кресле не найдя на это что сказать, привстал и высказал обыкновенный в таких случаях штамп:

– Вы довольно нагло себя ведете! И я думаю нам…

– Надо прогуляться вдвоем по парку, повыяснять отношения – живо перебил его шевалье Франсуа, – Что нет, то нет. Парк отменяется, там меня поджидает черный легион чертей, и я как раз оттуда… – не для того чтобы обратно туда!

С этими словами он отвернулся осмотреть себя; свой собственный вид ему представился ободранным во многих местах и его уже более заботило как привести себя как можно в больший порядок, даже после такой досады со шпагой. Дворянину же этот вид представлялся общипанным, потому как он смотрел со стороны и дыры и порезы на костюме были лишь довеском к тому чего не мог видеть сам носитель сего; а именно скопище перовых черенков срезанных от элегантного продолжения одним ударом. От выпадов гвардейцев Франсуа приходилось уклоняться и не успевать в этом полностью.

Удовлетворившись своим взглядом, стоявший напротив, оставленный им без внимания дворянин однако сильно заинтересовался причинами происходящего:

– А в чем дело? И кто вы такой?

– Правильно, что бы догадаться в чем дело, нужно узнать кто я такой! Ну страна!!! Вот же заслал Бог! Сейчас и выбраться как не знаю.

– А-а вы француз! Браво наслышан! И вы все в таких с ним отношениях?

– Ну уж, конечно мы в его Шандадском замке не квартируем, как мне здесь сообщили. После-то того как выгнали оттуда одних, и выстояли против других, им приведенных… Вам-то надеюсь достоверно известно положение вещей? И сюда я приехал не за оплатой постоя; уж кто-кто, а я его считал наверняка убитым. И вот что оказалось! Ну ладно, пока!

– Не туда! – остановил его дворянин, когда шевалье Франсуа направился уже было по оранжерее на выход в Большую бальную залу, на ходу строя планы.

– Позвольте! А кто вы такой, чтобы мне указывать… верные пути?

– Сандро де Лория, граф Инфантадо, – представился знатный вельможа испанского происхождения, и все сразу стало на свои места. Франсуа остановился и с вниманием обернулся, приготовившись выслушать что интересного тот скажет ему на сей счет.

– …Даже если бы я им не был, вы бы все равно могли смело рассчитывать на мою поддержку. Куда вы теперь и что собираетесь делать дальше?

– В залу, где танцуют! Повеселюсь, а после подороже продам свою жизнь. Ей богу мне кажется, это последний день в моей жизни, и я черт побери весел как никогда! Сейчас я там такое устрою! Они у мня попляшут. Зашагали весело ноги как будто сами с желанием поскорее подтвердить слова.

– Да постойте же! – устремился вслед за ним в свою очередь граф Инфантадо и в два прыжка поравнялся как раз у самого места пробоины в стене зелени и стекла, останавливая за руку. —Не делайте глупостей! Клянусь вы этим подведете и меня! Признаться я не удержусь когда за дверьми моих покоев будут убивать, по приказу этого демона.

Граф Инфантадо выглянул за край, посмотреть из чистой любопытности… Несомненно, гвардейцы оцепили все ходы и выходы из дворца, занимая парковые подступы к ним, лишь отчасти укрываясь. Но еще в них был свеж накал преследования и несколько черных фигур, собравшихся в месте почти напротив бреши в оранжерее проделанной французом, с ненавистью бросали на нее взгляды. Увидев же выглядывающего, так или иначе поспешили скрыться, отдалившись на темный задний план отсвета фонарей, продолжавших освещение площади.

– Брр-р, нечисть, – высказывался о них с внутренним отвращением, – Нам нужно как можно скорее отсюда уйти. Идемте, здесь совсем рядом имеется второй выход.

На задней стороне оранжереи, откуда они находились совсем недалеко, действительно была видна стеклянная дверь направо, в которую и шевалье д’Обюссон, и граф Инфантадо незамедлительно прошли, выходя далее по коридору, на широкую галерею.

– Вот что! – остановил последнего Франсуа, – Если конечно это щекотливое дело не повредит святому чтению хозяйской гостеприимности и вы не будете более выражать свое недовольствие, если я попру ко всем чертям… в общем воспользуюсь окном ваших покоев – отгородил свою просьбу от просительности барьером пафосности и деловой напряженности.

– Пожалуйста, извольте воспользоваться моим окном, но только сразу предупреждаю, оно на втором этаже…, хотя ничего страшного в том нет.

– Могу и спрыгнуть?

– Зачем же когда у меня есть веревка. Ею в дороге был привязан рассыпавшийся сундук.

Ничего на это не сказав шевалье Франсуа не поддержал разговор, занявшись тем что бы как можно незаметнее приладить шпагу к ножнам и скрывать сие от редких проходящих по служебным обязанностям слуг. Но в основном полутемные галереи дворца были безлюдными и они оба спокойно добрались до дверей покоев графа. Франсуа заметил: они находились в дальней стороне от поновой выспрошенных покоев княжны…

Дверь не оказалась закрытой и они моментом оказались за ней, закрыв ее уже на дверной замок изнутри. Слуги тоже не оказалось.

Походя к высокому и широкому трехстрельчатому окну, снабженному двумя узкими каменными колоннами с привлекшим внимание широким каменным карнизом, шевалье Франсуа сразу перевел все свое внимание с удобного карниза на стену, освещенную матовым белесым светом и потому видную увитой плющом. До нее было не так близко, но и не так далеко: главное было спуститься, после этого оставалось пересечь три-четыре ряда кустов, широкую полосу бульварной дороги, опять кусты, густую гряду можжевеловых крон, которые несколько скрывали тело стены, особенно затеняя ее со стороны дороги.

– А здесь вам в самом деле будет удобно, – высказался граф Инфантадо, определяя на глаз, – Хорошо, пойдемте скорее к сундуку, вам нужно успеть еще до того как эта свора разберется что делать дальше. И из него же я вам выдеру хороший крюк.

– Позвольте! Я вас попрошу не беспокоиться насчет этого, – остановил его шевалье, вынимая из-за пояса преотличный четырех зубчатый крюк с белой шелковой нитью, – Свой есть. Все предвидел. Я же знал куда шёл.

– Ах вы!…Ну тогда еще возьмите мою шпагу! – снимая ее со своего пояса протянул граф Инфантадо, отчего шевалье Франсуа не отказался, но принял равнодушно, как должное, отложив прежде крюк. Все проходило в деловом ритме, его заботили иные раздумия. Но взамен от тоже кое что оставлял.

В апартаментах отведенных графу было темно и тихо, не принимая во внимание резонирующей возни подготовки. Граф Инфантадо осторожно отрыл крайнюю створку окна и выглянул по сторонам. Шевалье Франсуа прислонил и шпагу и ножны к краю и зацепив крюк за надежное место вылез ногами на карниз. При начальном этапе спуска, очень мешала новая шпага, звучно бы бившаяся о камень. Она была задрана вверх и придержана рукой к груди; веревка спущена вниз, скользя по ней ногами и одновременно задерживаясь руками шевалье Франсуа съехал вниз на пол-туаза. Далее ухватившись левой рукой за водосточную трубу почувствовавшейся тяжелой и основательной стал спускаться, отклоняясь за нее в сторону, чем избег на своем вертикальном пути нижнего такого же окна, с которого он не хотел, чтобы его заметили.

Благополучно достигнув самого низа и ступив ногами наземь, ощутил под ними твердое основание. То была узкая плиточная дорожка, идущая впритык фундаменту по всей длине. Сверху граф Инфантадо скинул вниз крюк зашелестевший в кустах. На прощание они оба помахали друг другу руками, расставаясь беззвучно, исходя их обстановки.

Перемахнув через ряд кустов, с оглядкой он забрал крюк в руку, собрав так же веревку и преодолев остальные ряды кустов, наклонясь пересек дорогу с бордюрами. Потом опять кусты, спокойно Франсуа себя почувствовал только когда добрался под можжевеловые ветви. Вот и стена предстала перед ним со своей долгожданной неожиданностью.

Прежде чем забросить крюк на гребень стены он выгнул из него гибкие усики, загибая кончики чуть в сторону, дабы они сворачивали съезжание на ту или иную сторону парных крючьев для более надежного зацепу. Первый же точный выкид и оный состоялся, наделав правда при этом немного шуму. Выждав когда все успокоится, главным образом у него внутри, стараясь как можно быстрее и тише, полез вверх, тратя много усилий пальцами рук для удержания и подтягивания себя за тонкую, но прочную шелковистую веревку, чувствуя как сразу же высветился на белом свету. Шершавшая шелестящая наружность стены так же освещалась, так же светом находясь с подлунной стороны.

Уже положив обе руки на поверхность гребня стены, чтобы подтянуться и быть там, заметил: как это не было банально в данной ситуации, бегущих к нему на перехват гвардейцев.

Нет, он не решился продолжить далее. Там на продолжительном пространстве его до-го-нят!… На быстрых-то конских ногах и это даже хорошо, что эти олухи не дали ему самому залезть в западню, невыдержанно спугивая заранее от этого. Франсуа не чувствовал в себе совершенно никакой растерянности, но первым желанием и побуждением его было вернуться на прежнее исходное место.

Разом съехав вниз и выпрямившись шевалье Франсуа попытался сдернуть крюк вслед за собой, дабы не дать им воспользоваться бегущим по стене. Но все попытки оказались тщетными, и сгоряча бросив это занятие, он кинулся продираться через стену зелени и барьеры без приспособления для лазанья на ходу, соображая как быть дальше.

Раздался выстрел! То несомненно стрелял граф Инфантадо. Сторона дворца Сан-вито, как он выбрался на дорогу, предстала пред ним темнее ночи и совершенно, что не возможно было определить, неясно в каком окне находился граф. Побежал на звук выстрела, так как ориентироваться по памяти не было никакой мочи, сначало бы подбежать поближе. Но только там он понял что совершил ошибку. Из-под самого низа вообще ничего не было видать, только узкий выступ карниза. Однако же граф должен был подать знак?!

Забегая все более вправо, Франсуа чувствовал что отклоняется, но с каждым шагом надеялся на удачу. Когда же он понял что бежит в неверном направлении, сама неудача не смутила его сильно, как то, что он не заметил в окне графа. И зачем он ему был нужен, только бы подвел. Но вспомнилось что граф Инфантадо не отступался, за что красноречиво говорил его выстрел!

От поворота назад Франсуа удержала мимолетная мысль: у него не было с собой веревки, хотя туда куда он бежал, требовалось то же самое или ничего. Конечно его в этом случае манили покои княжны Мальвази и водосточная труба, по которой он намеревался в них попасть, пусть не застать ее, она была на балу, но обязательно оставить след, частичку своего пребывания… А возвращаться в окно к графу Инфантадо неудачником, навязываясь ему на шею, представлялось ему через чур наивным шагом.

Не добегая еще и под четвертое окно от угла, сразу за которым следовал фасад, шевалье Франсуа почувствовал, что сопнул ногой нечто тяжелое и вмиг его скрутила резкая и сильная боль в ноге, заставившая захромать в наклонах и выжавшая из него несколько надрывистых и звучных стонов. Не обращая внимание на замеченных им впереди гвардейцев, целиком отданный и взятый своей болью, он не выдержав повалился на колени с трудом стараясь сдержаться, пересиливал свою боль. Но и скрытый кустами Франсуа продолжал видеть бегущих за ним черных. Это уже можно было считать своим концом, все!

Но в самые первые остро болевые мгновения ему было не до окружающего, вообще упал ниц, совсем рядом с тем кирпичом, о который он зашиб ногу. На случай если все же не заметят, а такое было более всего вероятно, так как ряд кустов был высоковат, а дорожка слишком узка, чтобы открытое пространство над ней замечалось, сполз в густую нестриженую траву, полностью скрывшись в ней, как ему показалось на первый взгляд, а затем не удовлетворившись этим полез в представившийся пролаз между кустами, пока была такая возможность.

Нога, а точнее пальцы ступни все еще ныли от боли, когда он лежа ничком в междурядье кустов замечал как по дороге и совсем рядом на дорожке проходят, не замечая его. Чуть только за ними все стихло, он прополз некоторое расстояние на коленях. С приподнятой головой высматривая третье окно, пока наконец не заметил, ничем не отличимое от других с двухрядным полукружным обрамлением оконной ниши, сверху с круглым полым отверстием ниже и еще ниже тремя вовсе небольшими полукругами, опирающимися на капители тех же самых двух колон.

Не в силах в достаточной мере пользоваться и рассчитывать на ступню, шевалье пробрался через кусты напролом добравшись до трубы, хватаясь руками и опираясь главным образом коленями стал живо взбираться наверх, рассчитывая что первое время его никто не заметит. А с каждым мгновением он делал то рывок, то перехват руками, очень удобной в этом отношении водосточной трубы, которая обхватывалась пальцами рук, почти в полный обхват. Наконец, достигнув карниза второго этажа, он влез на него с коленями. Тихарей и молчунов внизу все не было слышно, на них он даже взглянул, потому как на один единственный выстрел, они все же могли решиться.

Крайнее окно не поддавалось открытию; заметил что среднее за ним приоткрыто для доступа свежего воздуха вовнутрь. Этим и воспользовался он, перехватившись рукой за следующий столбик и пихнув широкую створку окна рукой, влезая тотчас след за ним…

После окончания очередного танца, оживленные и взбудораженные весельем гости, расходились с середины зала по излюбленным местам, которые были прекрасно на то оформлены, чтобы найти там укромное или незаметное пристанище, скрывавшее от множества глаз и суеты, или же наоборот найти приятное, интересное общество, в удобном уголке, перед диваном, где например нашел таковое монсеньер Спорада, неестественно словоохотливому и остроумному в окружении слушавших сидя его дам.

Сзади к нему стараясь как можно неприметней, подошел высокий расфранченный Руччини и еле слышно шепнул на ухо короткую фразу, после чего маркиз сильно побледнел и в крайнем волнении попросил у собеседниц прощение за то что вынужден оставить их ненадолго.

Он отошел вместе с Руччини к завесе из зелени и здесь не боясь, что его услышат / продолжала играть звонкая скрипичная музыка/ спросил тоном не предвещавшим ничего хорошего:

– Какие еще осложнения? Быть осторожным – здесь!…вы меня уже предупреждали, что еще?

– Еще с ним граф Инфантадо.