Dabistan-I-Mazahib. Дабистан, или Школа верований. Том I

Dabistan-I-Mazahib. Дабистан, или Школа верований. Том I
Mu?hsin F?an?i

David Shea

Anthony Troyer

Перевод осуществлен с издания: «The Dabistаn, or School of manners, translated from the original Persian, with notes and illus». V.I, Paris, 1843, 388 p.«Дабистан-и Мазахеб» – известное доксографическое произведение на персидском языке, переведенное в XIX веке на английский язык, и ныне – на русский язык. Автор книги неизвестен. «Дабистан», опираясь на множество утраченных ныне источников, описывает различные верования Персии и других азиатских стран.

Dabistan-I-Mazahib. Дабистан, или Школа верований

Том I

Mu?hsin F?an?i

David Shea

Anthony Troyer

Переводчик Светлана Алексеевна Малимонова

© Mu?hsin F?an?i, 2023

© David Shea, 2023

© Anthony Troyer, 2023

© Светлана Алексеевна Малимонова, перевод, 2023

ISBN 978-5-0060-5853-8 (т. 1)

ISBN 978-5-0060-5854-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие переводчика на русский язык

Книга, которая находится перед вами, очень долго ждала перевода на русский язык. «Дабистан» является достаточно известным доксографическим произведением и содержит много не встречающихся больше нигде сведений о религиях и верованиях Персии. Книга была написана в период между 1653 и 1657 гг., и опирается на ряд утраченных в настоящее время источников. Перевод этой ценной для изучения религий, особенно Зороастризма и Ислама, книги с персидского на английский язык был осуществлен английскими учеными в XIX веке: сначала были переведены некоторые ее части, затем Энтони Тройер, собрав и сопоставив все известные оригиналы и копии этой книги, а также переводы ее частей, завершил перевод этой книги и опубликовал его.

Книга состоит из трех томов. Первый том книги, который вы держите в руках, в основном, посвящен религии Огня, одним из направлений которой является Зороастризм.

Книга включает очень возвышенные по своему смыслу повествования, описание различных обычаев, некоторые из которых никогда не были описаны в других местах, описания жизни людей в отдаленные времена, религиозного служения, аскез и т.д.; современному читателю, по большей части лишенному этой возвышенности в своей обыденной жизни из-за особенностей нынешнего века, эти повествования могут даже показаться живительным глотком воздуха.

Еще одна уникальная особенность книги, позволяющая почувствовать ее возвышенный характер, – она содержит множество отрывков и поэтических произведений восточных авторов, писавших на «самом мягком в мире» персидском языке.

Предисловие ученого-переводчика Энтони Тройера занимает достаточно много места в первом томе этой книги, практически, это книга в книге, которая дополнительно сопровождает «Дабистан» и делает его более понятным.

Особую ценность этой книге придают комментарии английских ученых, которые проделали огромную работу по собиранию ее рукописей, ее переводу и публикации. Например, очень важны рассуждения о подлинности «Десатира», одного из подвергнутых сомнению в XIX в. источников, на которые опирается автор «Дабистана». В частности, ученый-переводчик, Энтони Тройер, настаивает на подлинности «Десатира», тесно связывает «Десатир» с Зенд-Авестой и приводит в тексте соответствующие аргументы.

Переводчик «Дабистана» на русский язык также добавил некоторые комментарии для неосведомленного читателя, которые не вынесены в сноски, а обозначены в тексте квадратными скобками со знаком t.

В связи с особенностями  публикации книги, все ссылки на страницы в разных томах «Дабистана» даны на английское издание «The Dabistаn, or School of manners, translated from the original Persian, with notes and illus». Paris: printed for the Oriental Translation Fund of Great Britain and Ireland, 1843. К сожалению, из-за особенностей публикации, в книге пришлось полностью отказаться от приведенных в комментариях переводчиками на английский язык слов, написанных на санскрите и арабской вязью, чаще всего приведены только их английские транскрипции и они заменены на многоточие.

В переводе с персидского слово дабистан означает Древняя Персия, Иран. И поскольку значительное место в этой книге занимают описания разнообразных религиозных учений, в основном, эта книга предназначена для подготовленного читателя, знакомого с основами Зороастризма, Ислама и т. д. Однако, читатель, интересующийся религией, благодаря множеству комментариев переводчиков, также может найти в книге много интересного и ранее неизвестного для себя.

    Малимонова С. А.

Предварительный дискурс

ЧАСТЬ I. Вступление

I. Как впервые стал известен «Дабистан», кто автор «Дабистана», источники информации.

Общеизвестно, что сэр Уильям Джонс был первым, кто обратил внимание востоковедов на «Дабистан». Это произошло через пять лет после начала новой эры в восточной литературе, когда этот выдающийся человек основал Азиатское общество в Калькутте. Возможно, здесь не будет лишним воскресить благодарную память о том, кто приобрел неоспоримую заслугу не только тем, что пробудил в Азии и Европе новый интерес к востоковедению, но и тем, что направил этот интерес к великим объектам – ЧЕЛОВЕКУ и ПРИРОДЕ, и стремился словом и делом сделать овладение языками, способствующими получению необходимых знаний, одновременно легким и привлекательным.

Очень рано приобретя в Европе репутацию популярного научного автора, сэр Уильям Джонс отправился[1 - В апреле 1783 года.] к берегам Индии с большими проектами, охватывающими, наряду с развитием науки, общее совершенствование человечества[2 - Он высадился в Калькутте в сентябре 1783 года.]. Через четыре месяца после своего прибытия в Калькутту[3 - В январе 1784 года.]. он выступил в качестве первого президента Азиатского общества, небольшого, но избранного собрания, в котором он нашел умы, чуткие к его собственным благородным чувствам. Краткое описание первых работ их несравненного лидера, возможно, не имеет непосредственного отношения к нашей теме.

В своем выступлении[4 - В феврале 1785 года.] на вторую годовщину он предложил общий план исследования азиатского образования, истории и институтов. В своем третьем выступлении он проследил линию исследования, которой он постоянно придерживался, пока жил в Индии; в своих ежегодных публичных речах он решил показать выдающиеся черты пяти основных народов Азии – индийцев, арабов, татар, персов и китайцев. После того, как в два последующих года он рассказал об арабах и татарах, в шестом выступлении он рассказал[5 - В феврале 1789.] о персах и заявил, что его самые ранние исследования побудили его поверить, а последние – прийти к выводу, что три первоначальные расы людей, по всей видимости, мигрировали из центральной страны, и что этой страной был Иран, обычно называемый Персией. Исследуя с особой тщательностью следы древнейших языков и религий, господствовавших в этой стране, он радовался «счастливому открытию», за которое, по его словам, он был в первую очередь обязан Миру Мухаммеду Хусейну, одному из самых знающих мусульман Индии, которое разогнало тучи и пролило свет на древнюю историю Ирана и человеческого рода, на то, что он давно потерял надежду узнать, и что вряд ли могло появиться с какой-либо другой стороны; это был, объявил он, «редкий и интересный» трактат о двенадцати различных религиях, озаглавленный «Дабистан»[6 - «The works of sir William Jones, with the life of the author, by lord Teignmouth», in 13 vols., «Сочинения сэра Уильяма Джонса с подписью автора, лорда Тинмута», в 13 томах. Т. III, с. 1807.].

Сэр Уильям Джонс впервые прочитал «Дабистан» в 1787 году. Я не могу удержаться от того, чтобы не поделиться здесь его мнением об этой работе, которое он сообщил в частном письме в июне 1787 года Дж. Шору, эсквайру (впоследствии лорд Тинмут). Он пишет: «Большая часть книги была бы очень интересна любознательному читателю, но кое-что из нее невозможно перевести. В ней содержится больше тайных знаний, больше занимательной истории, больше прекрасных образцов поэзии, больше изобретательности и остроумия, больше непристойностей и богохульств, чем я когда-либо видел собранными в одной книге[7 - Ниже я дам некоторые пояснения по этому вопросу.]; два последних из перечисленного не принадлежат автору книги, но представлены в главах о еретиках и неверных в Индии[8 - В печатном издании не видно никаких положительных оснований для высказанного выше мнения; мы находим, однако, частые повторения одной и той же темы, которые вряд ли принадлежат одному и тому же автору; кроме того, мы знаем, что добавления и интерполяции широко распространены во всех восточных рукописях.]. В целом, это самая забавная и поучительная книга, которую я когда-либо читал на персидском языке»[9 - Персидский текст с переводом первой главы появился в двух первых номерах «Нового азиатского сборника», Калькутта, 1789 г. Эта английская версия была переведена на немецкий Далбергом в 1809 г.].

Мы можем предположить, что по рекомендации сэра Уильяма Джонса Френсис Гладвин, один из самых выдающихся членов нового [Восточного] общества, перевел первую главу книги «The Dabistаn, or «School of Manners», название которой было сохранено из уважения к заслуженному востоковеду, который первым опубликовал перевод части этой работы. Весь труд был напечатан в 1809 году в Калькутте, а переводы некоторых его частей были опубликованы в «The Asiatic Researches»[10 - Эти переводы упоминаются в примечаниях к настоящей версии.]. Только в настоящее время, более, чем через полвека после первого публичного упоминания об этой книге сэром У. Джонсом, появилась версия всего произведения под эгидой и за счет Комитета восточных переводов Великобритании и Ирландии.

Кто был автором «Дабистана»? Сэр Уильям Джонс полагал, что «Дабистан» был составлен мусульманским путешественником, уроженцем Кашмира, по имени Мохсен, но известным под вымышленной фамилией Фани, «тленный».

Гладвин[11 - «New Asiatic Misc.», «Новый азиатский сборник», с. 87.] называет его шейхом Мухаммедом Мохсеном и говорит, что, помимо «Дабистана», он оставил после себя сборник стихов, среди которых есть нравственное эссе, озаглавленное «Masdur ul asas», «Источник примет». Автор принадлежал к философскому направлению суфиев, ему покровительствовал принц Дара Шико, которого он пережил; учеником его философии считается Мухаммед Тахир по прозвищу Гаури, чьи стихи вызывают большое восхищение на Индостане. Смерть Мохсена датируется 1081 годом хиджры (1670 год н.э.).

Уильям Эрскин[12 - «Transactions of the Literary Society of Bombay», «Труды Литературного общества Бомбея», Т. II, с. 374.] в поисках истинного автора «Дабистана» не обнаружил никакого другого рассказа о Мохсене Фани, кроме того, что содержится в книге Лахми Нарайана «Gul-i-R?ana», «Гуль-и-Раана», «Прекрасная роза», которая зацвела в Хайдарабаде примерно в конце XVIII или начале XIX века. Этот автор сообщает нам, в соответствии со сведениями от Мохсена Фани, что Мохсен, «уроженец Кашмира, был ученым человеком и уважаемым поэтом, учеником Муллы Якуба, суфием Кашмира; и что, окончив учебу, он отправился в Дели, ко двору императора шаха Джехана, который из-за хорошей репутации Мохсена и его высоких достижений назначил его седдером, главным судьей Аллахабада; что там он стал учеником шейха Мохибауллы, выдающегося ученого этого города, который написал трактат под названием „Teswich“, „Тесвич“, „Золотая середина“. Мохсен Фани занимал этот почетный пост до тех пор, пока шах Джехан не покорил Балх; в это время Назер Мухаммед Хан, Вали, „принц Балха“, совершил побег, все его имущество было разграблено. Случилось так, что в библиотеке Мохсена был найден экземпляр „Дивана“, т.е. поэтический сборник, в котором содержалась хвалебная ода „беглецу“ Вали. Это так оскорбило императора, что седдер был опозорен и лишился должности, но получил щедрую пенсию. Он удалился (как сообщает нам Лахми) в свою „родную страну“, где провел остаток своих дней без какой-либо общественной работы, счастливый и уважаемый. Его дом часто посещали самые выдающиеся люди Кашмира, а среди остальных – губернаторы провинции. Он проводил лекции у себя дома, имея привычку читать своей аудитории сочинения некоторых выдающихся авторов, на которые он давал нравственные и философские комментарии. Несколько известных ученых, среди которых были Тахир Гаури (ранее упоминавшийся) и Хаджи Аслем Салем, вышли из его школы. Он умер в указанную ранее дату. Следует отметить, что Лахми не упоминает „Дабистан“ как произведение Мохсена Фани, хотя, если бы тот написал его, это, должно быть, была бы его самая замечательная работа».

Далее Эрскин перечисляет некоторые подробности из жизни автора, упомянутые в «Дабистане», и приходит к выводу, что маловероятно, чтобы Мохсен Фани и автор «Дабистана» были одним и тем же лицом. В этом выводе и на тех же основаниях его мнение совпадает с мнением ученого профессора Кеннеди[13 - «Transactions of the Literary Society of Bombay», «Труды Литературного общества Бомбея», Т. II, с. 243—244.].

Далее Эрскин цитирует[14 - Там же, с. 373—376.] рукописный экземпляр «Дабистана», который он видел у Муллы Фируза в Бомбее со следующей пометкой на полях в конце XIV главы: «В Даурсе царь парсов из рода хана Ануширвана, Шет Давер Хурьяр, беседовал с Амиром Зульфикаром Али-аль-Хусейни (да пребудет с ним милость Божья!), чье поэтическое имя было Мобед Шах. Этого Зульфикара Али, кем бы он ни был, Мулла считает автором „Дабистана“». Эрскин благоразумно прибавляет: «На основании столь незначительного источника я не стал бы охотно называть составителем этой работы неизвестного автора; но следует отметить, что многие стихи мобеда цитируются в „Дабистане“, и есть основания подозревать, что мобед-поэт, кем бы он ни был, был автором этого сборника».

«К этому прибавим, что автор „Дабистана“ в своем рассказе о мобеде Сароше говорит[15 - См. настоящий перевод, Т. I., с. 113 – 114. Здесь следует указать на ошибку: на с. 114, I. 11 имя Kaivan было заменено именем мобед Саруш.], что некий Мухаммед Мохсен, человек образованный, сказал ему, что слышал, как мобед Сарош приводил триста шестьдесят доказательств существования Бога, что, по крайней мере, делает Мухаммеда Мохсена, кем бы он ни был, человеком, отличным от автора Дабистана».

Я не могу не добавить следующее примечание, как приложение к примечанию, процитированному выше: «Между печатной копией и рукописью Муллы Фируза до ссылки на нее имеется различие в самом начале работы. После поэтического обращения к Божеству и хвалы пророку, с которых начинается „Дабистан“, как и большинство других мусульманских произведений, рукопись читается как „Мохсен Фани говорит“, а за ним следуют два нравственных двустишия. В печатном экземпляре опущены слова Мохсена Фани, которые должны находиться между последним словом первой страницы и первым словом второй. Поскольку в начале книги не упоминается автор, как это обычно бывает у писателей-мусульман, и Мулла Фируз предполагает, что небрежный или невежественный читатель может счесть слова „Мохсен Фани говорит“ началом книги, как содержащие имя автора всей книги, тогда как они просто указывают на автора следующих двустиший и скорее показывают, что Мохсен Фани не был автором „Дабистана“. Признаюсь, эта догадка кажется мне одновременно чрезвычайно изобретательной и очень вероятной. Сравнение различных рукописей может пролить больше света на этот вопрос».

Относительно высказанного последним мнения я могу лишь заметить, что в рукописном экземпляре «Дабистана», который я раздобыл в библиотеке правителя Ауда и приказал переписать для меня, те же самые слова, «Мохсен Фани говорит», встречаются (как я заметил в т. I, с. 6, прим. 3), как предшествующие рабаду, или четверостишию, которое начинается словами: «Мир есть книга, полная знаний и справедливости» и т. д. Эти строки, по-видимому, удачно выбраны как эпиграф к самому тексту, который начинается с краткого изложения всей работы с указанием названий двенадцати глав, из которых она состоит. Поскольку две упомянутые копии (одна найдена в Бомбее, другая в Лакхнау) содержат одни и те же слова, вряд ли это можно принять за случайное добавление переписчика. Я не нашел никаких замечаний по этому поводу в переводе господина Ши, у которого было две копии рукописи, на которые можно было ссылаться. Как бы то ни было, все еще остается неясным, был ли Мохсен Фани назван там автором только следующего четверостишия или всей книги, хотя любая гипотеза может показаться не лишенной правдоподобия; также не будет неуместным признать, что имя Мохсена Фани носило более чем одно лицо. Я позволю себе продолжать называть автора «Дабистана» предполагаемым именем Мохсен Фани.

Рассмотрев этот момент, мы теперь будем искать информацию о его личности, характере и знаниях в самом произведении. Действительно ли он уроженец Кашмира, как здесь говорилось ранее?

Хотя в своей книге он часто упоминает о Кашмире, он не считает себя уроженцем этой местности. В одной части своего повествования он явно намекает на другой свой дом. Вторую главу о религии индусов (Т. II, с. 2) он начинает такими словами: «Поскольку непостоянная судьба оторвала автора от берегов Персии и сделала его сподвижником верующих в переселение душ и тех, кто обращал свои молитвы к идолам и изображениям и поклонялся демонам…». Теперь мы знаем, что Кашмир считается очень древним местом, более того, самой колыбелью доктрины о переселении душ и вообще Индуизма со всеми его принципами, обрядами и обычаями; и что от самых отдаленных времен до настоящего времени он был населен многочисленными приверженцами этой веры; как мог автор, будучи уроженцем Кашмира, обвинять непостоянную судьбу в том, что она сделала его в другом месте сподвижником тех самых преданных, с которыми он, должно быть, с самого рождения привык жить? Только что процитированный отрывок почти не оставляет сомнений в том, что берега Персии, от которых, как он оплакивает это, его оторвали, на самом деле были его родиной.

Когда он родился?

Он нигде не приводит дату своего рождения; самый ранний период его жизни, о котором он упоминает, это 1028 год хиджры (1618 г. от Р.Х.)[16 - См. Т. II, с. 137]: «В этом году мобед Хушияр привел автора к Балику Натхе, великому знатоку Йоги или аскетической преданности, чтобы получить благословение того святого человека, который произнес над ним такие слова: «Этот мальчик приобретет знание о Боге». Не указано, в каком месте это произошло. Ближайшая дата – пятью годами позже, в 1035 г. хиджры (1623 г. от Р.Х.)[17 - См. Т. II., с. 145.].

Он говорит, что в младенчестве он приехал со своими родственниками и друзьями из Патны в город Акбарабад и был отнесен на руках мобедом Хушияром к Чатур Вапаху, известному аскету тех дней. Благочестивый человек обрадовался ему и благословил будущего составителя «Дабистана»; он научил его мантре, т.е. «молитве», Солнцу, и поручил одному из своих учеников оставаться с мальчиком до его совершеннолетия. Здесь мы имеем положительное утверждение: в 1623 г. от Р.Х. он был в «младенчестве» и находился «на руках своего защитника». «Придавая самое широкое значение этим выражениям, мы едва ли можем думать, что он был либо намного старше, либо моложе семи или восьми лет; не намного старше, потому что его каким-то образом нес на руках мобед; и не намного моложе». Он был обучен мантре Солнцу и мог быть трехлетним мальчиком, когда получил первое упомянутое благословение от Балика Натхи, поэтому мы можем предположить, что он родился около 1615 года нашей эры, в десятый год правления императора Джахангира. Мы находим в его труде пятьдесят три даты, относящиеся к нему самому, между 1618 и 1653 годами. С 1627 по 1643 год мы видим его, в основном, в Кашмире и Лахоре, путешествующим между этими двумя городами; в 1643 году он был у Гроба Господня, вероятно, в Мешхеде, который, по-видимому, был самым дальним городом на западе, которого он достиг; с 1654 по 1649 год он жил в нескольких городах Пенджаба и Гуджарата; в следующем году он отправился в Сикакул, самый отдаленный город на востоке, который, по его словам, он посетил; там он заболел и жил в течение 1653 года, когда, если правильно определить год его рождения, ему исполнилось тридцать восемь лет. У нас нет другой даты его смерти, кроме указанной ранее; если он умер в 1670 году, то это был одиннадцатый год правления Ауренгзеба, или Алемгира. Таким образом, Мохсен Фани провел свое детство, юность и зрелость, в основном, в Индии, во время правления трех императоров: Джахангира, шаха Джехана и Ауренгзеба[18 - Джахангир правил с 1605 по 1628, Шах Джахан с 1628 по 1659, Ауренгзеб с 1659 по 1707.]. Он описывает состояние религий, имевшихся в то время на Индостане.

С самого раннего возраста он, по-видимому, вел активную жизнь, часто меняя место жительства. Такой образ жизни ведет странствующий торговец или философ, и у нашего автора оба рода деятельности могли быть соединены, как это часто бывает в Азии. Мохсен Фани во время своих путешествий собрал самые разнообразные и любопытные материалы для «Дабистана»; он своими глазами наблюдал нравы и обычаи разных народов и сект. В заключение своего труда он пишет: «После того как автор много раз посетил собрания последователей пяти вышеупомянутых религий – магов, индуистов, иудеев, христиан и мусульман, – у него возникло желание написать эту книгу и он взялся сделать это; и все, что было изложено в этой работе, посвященной религиям разных стран, относительно вероучений различных сект, было получено от лидеров этих сект или из их книг; а что касается сведений о людях, принадлежащих к той или иной секте, то автор записал сведения, переданные ему их приверженцами и искренними друзьями, таким образом, чтобы не было заметно никакого следа пристрастности или неприязни. Короче говоря, автор этих страниц выполнял не более, чем задачу транслятора». Такое заявление даже строгому критику может показаться приемлемым. Сэр Уильям Джонс называл автора[19 - «The Works of sir W. Jones», «Труды сэра У. Джонса», Т. IV, с. 16 и 105.]эрудированным и точным, искренним и остроумным. Дальнейшая характеристика Мохсена Фани будет приведена на последующих страницах. Однако здесь мы можем констатировать, что он искал наилучшие средства для получения информации и передал нам то, что он приобрел не только из личного опыта, который всегда более или менее ограничен, не только из устных наставлений, которые слишком часто даются и принимаются несовершенно, но и от внимательного прочтения лучших работ, которые он мог найти по теме своего исследования. Из источников, которые приводит автор, некоторые известны в Европе, и мы можем судить о степени точности и разумности, с которой он их использовал. О других источниках вообще ничего не известно или известно только название. Обычно это относится к трудам, касающимся древней персидской религии, которым посвящена первая глава, разделенная на пятнадцать разделов.