Соборище 2. Авангард и андеграунд новой литературы

светом в сонме призрачных теней. Смотри на мир, как на любимого
мужчину, преграды – не порок безумных дней, принять смиренно все
невзгоды – на то пусть хватит мудрости твоей.

Справляйся, проживай и мысли, словом, будь мудрей. Рисуй свой мир,
словно картину, прости всех тех, увядших в колее несносных кутежей. Ищи
покой внутри – вовне не сыщешь, пусть слово – плеть, ты выстоять сумей!

Смотри на мир, как на любимого мужчину, заранее простив всех палачей.
Усмири рать противоречий, да спрячь мечи, что непосильной ношей стали
для твоих плечей. Злом на добро – то участь, ранящая хлеще каторжных
увечий да воинственных плетей. Злом на добро – то участь тех, кто
сердцем нищ, то участь сволочей,

Чем быть с такими, лучше быть ничьей.

Смотри на мир, как на любимого мужчину: на мир, полный загадок,
Атлантид, Гиперборей, пусть тот, кто враз тебя покинул, найдет иных
поводырей. Смотри на мир, как на любимого мужчину, даже тогда, когда
его объятья душат пуще отравляющего газа концлагерей.

И вот тогда,

Когда объятья мира душат,

Люби его

Еще сильней!

Простить

Я могу простить все сердечные обиды, остроту, желчь, лозунги. Простить
удары розгами, простить, как земля сырая и промозглая, покоящаяся
под куполом небесным, под мглой и звездами, прощает солнце грозами,
сменяет муки грезами, бархатные лепестки шипами – розы оставляя
розами. Простить всех тех, кто шел ко мне с угрозами, простить
оставшихся в душе занозами, простить стихами, прозой ли.

Простить, не знать упреков, исступленья, любить, не веруя в возврат —
пусть те слова, что внутри наростами, в огне прощения сгорят.

Я могу простить и непоколебимое дерзновение, и исступленный взгляд.

Простить, пусть и меня простят. Простить за сиротливое безмолвие того,
кем был распят, простить за желчь и яд всех тех, кем, как агонией, был
объят и просто бежать от них,

Бежать со всех пят.

Простить, не ведая мести и расплат.

Простить и нищету бетонных плат, и алчность тех, кто разворовывает
священный град; простить за муки солнца, за непрекращаемый град,
простить всех, кто как из пушки по сердцу палят. Простить мечи и плети,
что голову с плеч разят, простить ушедших, что нутро

Проводкой памяти коротят.

Я могу простить за не любовь, за все препятствия, за муки совести, за
обстоятельства, простить за праздное лицемерие празднества, простить за
осторожность, за муки паперти и предательство, простить за недодружбу и
переприятельство.

Простить без повода, дабы любить до беспамятства.

Простить за простоту, за таинство, за непонимание и неравенство,
простить и доблестного солдата, и его бесчинствующее воинство, простить
жестокость, варварство, простить за самое дерзновенное качество,
простить серьезность и чудачества, за безответственность и хмельное ее
изящество, простить и стереть все.

Начисто.

Я могу простить нелепую осторожность, гнетущую ревность,
непоколебимость, сложность, простить за каждую упущенную
возможность, простить и принять как непреложность. Простить за
жалость, невозмутимость, безбожность, простить за сквернословие и
непокорность, простить за невымоленную нежность, за неприятие,
ненадежность.

Простить за ревность, за легкую небрежность, за сонмы несбывшихся
надежд, что подарили безмятежность.

Я могу простить.

И провести черту под всеми своими «прощай». Простить, чтобы больше
не было «жаль», я могу простить за каторжную боль и непримиримую с
нутром печаль,

Простить и заново начать.

Простить и заключить в объятья палача. Чем муки памяти на своем
хребте волоча, сныть в неприязни и обиде, скулить и кричать, необходимо
прощать для того, чтобы обида на лике сердце лишь пятно, а не печать, не
смела более ныть и докучать, простить за все слова, что не смолчать!

Я могу простить петлю на шее и даже судороги удушья,

Я могу простить все