Стрела времени

– «Если бы я не знал, что это наш Летун, я бы подумал, что он водитель Опеля», – сказал про себя Мамин, видя, что никто не обращает на Летуна внимание. Мамину вспомнилась фраза, сказанная Поярковым вчера ночью:

– «Ты обратил внимание, что мы Летуна почти не замечаем. Он с двадцать второго числа с нами, ни на шаг не отходит. А то ли есть, то ли нет. Никогда не поймешь».

– «Действительно не поймешь», – подумал Мамин.

Тот же, совершено не таясь, дошел до пассажирской двери и резко присел на колено. Часовые не обратили внимание и на этот маневр. Водители стояли вполоборота, больше спиной к Летуну. Тот взялся за ручку дверцы, мягко, по-кошачьи, нажал на рычаг. Дверца открылась.

Алексей не спускал глаз с водителей, сжимая в кармане брюк пистолет.

Летун всунул руку в салон и на несколько мгновений застыл.

Поярков продолжал удерживать внимание «рыжебородого». Затем, Летун вынул руку из салона автомобиля и прикрыл дверцу. Выпрямился и пошел от машины.

Часовые стояли, как ни в чем не бывало. Один из водителей взглянул на Летуна, но тот уже находился на почтительном расстоянии от машины.

Только когда Летун сел за руль мотоцикла, Мамин отпустил рукоятку пистолета. Алексей вытер пот со лба рукой и сел позади. Поярков продолжал разговор, поэтому Мамин хлопнул водителя по плечу и мотоцикл, тревожно урча, покатился по дороге.

Дома выяснилось, что в папке, выкраденной Летуном, ничего не значащие бумаги. Агент провел их.

Санчес пришел рано. Еще было светло. Молча, прошел к окну и остановился. Мамин хотел было рассказать о результатах операции Летуна, но осекся после слов друга:

– Знаю. Знаю. Пустышку подсунул Кранц.

Поярков прошелся по комнате.

– Вот что. Дальше оставаться здесь нельзя.

Все молчали.

– Я сегодня хвост обнаружил, – продолжил Поярков.

– Спалился, начальник, – влез с неуместным комментарием Летун.

Поярков вонзил взгляд на него, но ничего не сказал.

Дальнейший план был таков. Лиза, Славка и Летун вечером уезжают на восток, к линии фронта. Сопровождать их будет человек из комендатуры. В Барановичах их передадут в руки подпольной агентуры и они растворятся среди мирного населения. Поярков пообещал, что о них позаботятся.

Остальные выдвинутся к месту пребывания агента, которое Поярков успел установить, для завершения операции.

– А потом? – спросил Славка.

Семена тоже интересовала дальнейшая перспектива.

– Потом, военная тайна, Славка, – улыбнувшись, сказал Поярков.

До приезда человека из комендатуры оставалось пара часов. Начали сбор вещей и амуниции. Из «цюндаппов» принесли оружие и оставшуюся форму.

– Человек из комендатуры привезет маскхалаты. Оденем поверх немецкой формы, чтобы не спутаться. А вы, – обратился Поярков к отъезжающим на восток. – К Барановичам поедете налегке, без оружия.

Летун, занятый чисткой автоматов, молча вынул из-за пояса свой браунинг и положил в мешок.

– Ты где так с ножом обращаться научился? – спросил Поярков Летуна, напоминая про столкновение с немецкими «купальщиками».

– Жизнь научила, – отрезал Летун.

– Твоя жизнь вроде не способствовала таким навыкам. Это же не «бакланка». Я видел, как ты работаешь. Не каждый разведчик так может, – не унимался Санчес.

– Да, что, ты домотался до меня? На допросе, что ли?

– Ты не бычься, ответь.

– Ну, был у нас одни из этих…ваших. Еще с императорской армии. С финнами когда воевали, он там, за вроде, командира разведки был. Не суть. В общем, умелец был знатный. По дракам всяким. И …ножичками баловался. Бывало, на спор, три ножа аккурат рядышком «ложил» в дверь. Всякие штуки с ножом выделывал. Ну, и нам пару приемов показал.

– Как его звали? – спросил Поярков.

– Не помню, – хмуро ответил Летун.

– Не пооомнююю, – передразнил его Саня. – Он что, тоже летал?

– Долетался.

Отъезжающие пытались отстоять право остаться с Поярковым, Маминым и Стебунцовым, но Санчес был непреклонен. Только Летун безучастно выслушал решение командира.

Мамин, Поярков, Летун и Семен оделись в немецкую форму. Если на первых трех форма как-то еще сидела, то последний со своим мальчишеским телосложением утонул в кителе и походил на военнопленного. Лизе досталось серое платье. В нем она выглядела старше своих лет. Волосы девушка собрала калачом назад и спрятала под косынку. Славке не повезло больше других. Его одели в какие-то старые, непонятно с какого плеча вещи: рубашка, потертый сюртучок и штаны. Зато в карман штанов он не без важности положил пачку немецких сигарет.

– Я пойду, осмотрю «цюндапп». Зажигание барахлит, – сказал Летун.

– Погоди. Ты здесь нужен. Семен, сходи ты, – приказал Поярков.

Мамин заметил, что с момента похищения папки из автомобиля «доктора» Поярков стал цепляться к Летуну с ненужными вопросами, как будто подозревая в чем-то. Летун держался стойко и терпеливо отвечал на вопросы. Но переменившееся отношение Пояркова к себе тоже заметил.

Вечером приехал человек из комендатуры в звании гефрайтера на грузовом Мерседесе Л4500А. Фамилия гефрайтера была польская – Лепядевский. Лиза и Славка забрались в тентованный кузов, Летун с гефрайтером в кабину. Прощание было коротким. Поярков сказал, что Семен найдет Лизу и Славку, что в этом они могут не сомневаться. Затем командир дал сигнал, и грузовик тронулся с места. Скоро он скрылся за поворотом.

Мамин, Поярков и Стебунцов сели в «цюндапп». Дополнительный боезапас сложили в коляску. Через два часа они были на месте. Мотоцикл закатили в лесок, подрезав топливные провода.

– Ну, что, бойцы, – весело глядя, сказал Поярков. – На лихое дело на кураже идти надо. В вещмешке камуфляж. Так что, одевайте поверх фашистской формы.

Подвязывая шнурочки и затягивая лямки, Алексей чувствовал, как растет уверенность в себе, как наливается весь он чувством справедливого гнева, желанием отмщения. Только бы дойти до конца операции. Теперь, когда оставался последний шаг, проделанный путь из Санкт-Петербурга ХХI века до предместий Бреста начала 40-х ХХ века, рождал в нем гордость за себя и своих товарищей.

Вооружение было немецкое. Каждый разместил по примеру Пояркова с помощью ремней по два подсумка с магазинами от МП-40. Таким образом, чтобы они являлись своеобразным бронежилетом. За пояс каждый вложил по браунингу. Запасные обоймы расположились в карманах штанов. Оставалось восемь гранат немецкого образца с длинными деревянными ручками. По две за пояс всунули Мамин с Семеном. Поярков взял четыре, по одной он дополнительно сунул в сапоги. Стебунцову, как самому крепкому, достался пулемет МГ-40, снятый с «цюндаппа».

– При штурме он не пригодится, но по дороге вполне может. Так что тащи, молодой, – сказал Поярков.

Через тридцать минут группа была готова к выдвижению на исходную позицию, которую на карте обозначил Санчес.

Исходная позиция располагалась на возвышенности, где лес заканчивался и начинался довольной крутой спуск глубиной метров шесть, переходивший в поле. Через метров шестьдесят стоял каменный дом с двумя башенками. Здание напоминало средневековый замок, только меньший по размерам. Не было ни рва, ни крепостных стен. Просто одиноко стоящий двух-, в башенках трехэтажный дом из серого камня, на удивление, четко прилаженного друг к другу. Местами стены дома поросли мохом, из чего можно было судить о возрасте здания. Размер дома составлял двенадцать на восемнадцать метров, ромбовидной формы. Окна были небольшими, что-то около шестьдесят на тридцать сантиметров, и были закрыты деревянными ставнями. Кирпичная печная труба холодно смотрелась на фоне голубого неба. Ни дымка, ни вообще следов присутствия людей не наблюдалось.

– Может, там никого нет? Трава не примята. Следов от колес нет. А он ведь, на авто уехал, – спросил Мамин, когда они втроем улеглись на траву под большой березой.