Стрела времени

Некоторое время Поярков молчал, наблюдая в бинокль.

– Там они, там, – наконец, сказал он. – Видишь, на крылечке кусочек травы лежит и земля осыпалась. Это они на дороге вышли, в километре отсюда. По полю пешком дошли. По камням старались идти, траву не примять. А на крыльце кусочек все же осыпался.

– Почему ты решил, что их несколько в доме?

– Я почти уверен, что он нас ждет. И ждет группу. Одному слишком рискованно. Там точно охрана есть.

– Санчес, подходы просматриваются во все стороны. Как мы проникнем туда? – спросил Мамин.

Поярков повернул голову, хитрыми улыбающимися глазами посмотрел на Алексея. Потом перевел взгляд на Семена и подмигнул ему.

– Есть у меня одна идея. Так, сейчас семь часов, у нас есть два часа. Всем спать! Я подежурю.

***

30 июня 1941 года, Брест, 20.00

Главной комнатой замка был кабинет. Он находился в центральной части дома. Вход в кабинет открывали две высокие дубовые двери черного цвета. На дверях красовался польский герб и круглые резные ручки.

Массивный рабочий стол с кожаной столешницей, деревянные шкафы, антиквариат, темный паркет, ковер на полу и кожаная мягкая мебель превращали кабинет в уютное, слабо освещенное место, подталкивавшее к философствованию. Дополнением к убранству служили типичные аксессуары – большие напольные часы, тяжелые хрустальные пепельницы и пресс-папье.

Центральное место в комнате занимал камин. Он был покрыт ослепительно белым кафелем и разбавляет своей белизной темные тона мебели. На полочке камина стояли свечи в высоких золотых подсвечниках, хотя в центре висела огромная люстра на покрытых вязью цепях.

Стены комнаты украшали декоративные статуэтки и две картины. На одной из них можно было узнать портрет кайзера Вильгельма II. Вторая картина была выполнена карандашом, лицо мужчины на ней разглядеть было сложно.

Одна из стен представляла собой книжный шкаф с полками от пола до потолка. Все полки заставлены книгами, в углу стояла раздвижная лестница. Окна и двери обрамляли тяжелые портьеры, отчего в комнате стоял бы полумрак, если бы не светильники, развешенные по углам.

У массивного деревянного кресла, оббитого коричневой кожей, стоял мужчина в белой рубашке с расстегнутым воротом, серых брюках и коричневых лакированных туфлях на мягкой подошве. Он держал в левой руке круглое зеркальце, а правой аккуратно тянул за рыжий ус. Под усилием руки ус начал поддаваться и отделяться от лица до тех пор, пока совсем не остался в руке хозяина. Мужчина положил отклеенный ус в зеленую коробочку, стоявшую на столе, и, через мгновение туда последовала рыжая козлячья бородка.

Сухой твердой ладонью стоявший потрогал свое лицо, освободившееся от растительности, и усмехнулся.

В дверь постучали.

– Да!

В кабинет вошел обер-фельфебель в пятнистой нацистской форме, напоминающей маскхалат батальона Бранденбург. Он был в полном боевом снаряжении, на плече висел МП-40.

– Доктор, к вам пришли.

– Сколько?

– Трое. Ефрейтор, девушка и ребенок, – сказал обер-фельфебель.

Доктор закрыл зеленую коробочку и повернулся к сержанту.

– Сначала ефрейтора.

– Слушаюсь.

Через мгновение в двери показалась тонкая фигура в немецкой форме. Слева, на поясе висела кобура пистолета.

– Хайль Гитлер, герр доктор, – прозвучал стальной голос.

– Здравствуй, Берта, – ответил Кранц.

Доктор не без удовольствия оглядел своего лучшего агента.

– Вы приехали открыто? Группа …этого, как его…

– Пояркова, – отчеканил голос.

– Да, Пояркова. Они видели, как вы вошли?

– Так точно.

– Хорошо. Я все-таки, не до конца понял, что вы хотите, Берта, от этих русских. Ваши донесения, и без того лаконичные, в этом случае были сущими загадками. Поясните.

– Из обрывочных фраз, которые мне удалось расслышать, я заключаю, что у русских получились опыты, которые безуспешно пытается провести Аненнербе.

– Перемещение из будущего? – уточнил Кранц.

– Да, доктор.

Доктор потянул вниз подбородком, скорчив недовольную гримасу.

– Вы знаете, Берта, я не поклонник заигрывания с потусторонними силами, и не особо в это верю.

– Знаю. И не стал бы задерживать Вас с выполнением важной миссии, но, во-первых, я несколько раз убедился в том, что, по крайней мере, двое из них независимо друг от друга придерживаются этой версии. Во-вторых, информация, которой они располагают, превышают объективные возможности обладания подобным. И, наконец, в-третьих, они встретились впервые при мне, но оказались знакомыми. Это даже не странно, это невозможно.

– Да, я помню. В первом донесении Вы сообщили, что один из них офицер вермахта. Я навел справки по… этому, фон Клюзенеру. Из допросов его сослуживцев ясно, что с ним не все чисто, начиная с 20 июня. Но все же, я сомневаюсь.

– Я уверен, герр доктор, что сегодня вы получите возможность развеять ваши сомнения.

– Вы привезли с собой приманку, Берта? – засмеялся Кранц.

– Да. Да, приманку.

– Они представляют интерес?

– Эти дети нашего двойного агента Кухарчика. Мальчик мал, и нам не нужен. С девушкой пока не ясно. Если удастся ее перевербовать, она может быть полезной.

– А мальчик? – спросил доктор.

– Я прошу…Вас…отдать его…мне.

Кранц дернул плечом.

– Опять?