Стрела времени

Мамин взглянул на часы. Без десяти минут четыре.

– Давай, помоги побыстрее добраться до входа. Сам я не ходок.

Потеря крови сказывалась. Алексей с трудом ориентировался. Поэтому шагал, опершись на плечо Лизы. По пути Мамин увидел лежащий браунинг. Ему он сейчас ни к чему. Все равно магазин с патронами остался там, на месте схватки. Прошел мимо.

У входа в замок Мамин остановился.

– Отойди от дома на двадцать шагов. Иди. Я буду считать.

– Но, товарищ капи…

– Иди.

– Я помогу…

– Лиза, ты поможешь, если сейчас же отойдешь на двадцать шагов. Я жду.

Лиза развернулась и отбежала на двадцать шагов.

Алексей решил для себя, что обязательно выйдет со Славкой. Когда началась стрельба, он не успел проверить состояние мальчика. Может быть он жив. В любом случае оставлять его погребенным в разрушенном доме нельзя.

Освещение дома оставалось свечным. Мамин, опираясь на стену, дошел до кабинета. Подошел к Пояркову. Глаза друга остекленевши смотрели на потолок. В них бесноватым всполохом играли свечные огоньки. Алексей заглянул в эти глаза. Приложил пальцы к шее Пояркова. Пульса не было. Вдруг Алексей обернулся. Ему послышался звук. То ли хлопок, то ли выстрел. Нет, не похоже на выстрел. Вокруг стояла мертвая, в прямом смысле слова, тишина. Мамин наклонился и закрыл глаза Санчеса рукой. Взглянул на часы: без семи минут. То, что сейчас ему предстояло сделать и было причиной, почему он не взял Лизу с собой. Рядом на полу лежал НР-40. Алексей просунул его между зубами Пояркова и разжал их. Под шестыми молярами справа и слева находилось по одной капсуле. Нужно было только поддеть легкую пломбу и вынуть их.

Об этом Поярков шепнул Мамину перед штурмом. На всякий случай. Этот случай настал.

Мамин поддел пломбы, вынул капсулы бирюзового цвета, похожие на маленькие бусины. Положил их в нагрудный карман. Аккуратно сомкнул губы Пояркова. Нож положил ему на грудь.

– Спи, друг. Я никогда тебя не забуду.

На часах оставалось менее пяти минут. Мамин бросился к камину, схватил пакет с сургучом, одним взглядом понял, что печать на сургуче та самая, что у диверсанта у Мухавца. Сунул документы за камуфляж и ввинтился по лестнице в подвал, прихватив по дороге, канделябр со свечами.

Славка лежал у стула. Все спина его была исполосована тонкими линиями, как будто детская кожа лопнула. В некоторых местах обнажилась мышечная ткань. Что хотел сделать с ребенком Летун, его имя назвал Славка перед тем, как потерять сознание, не было понятным. Мамин схватил Славку левой рукой и поднес к окошку. При свете утренней дымки под окошком прямоугольником темнел верстак. На тусклой, застеленной тканью поверхности, мерцали звездочки. Когда Мамин приблизился, оказалось, что это не звездочки, а медицинские инструменты. Скальпели, кусачки, пилы, распаторы, и черт знает, что еще.

Мамин собрался с силами. Взобрался на верстак и выпихнул Славку наружу. От верстака до окошка было не более метра, поэтому Алексей смог забросить колено и вытянуть себя одной рукой. Больше на время он не смотрел. Теперь, последний рывок. Оттащить Славку как можно дальше от дома. За Лизу он не переживал. Она находилась с другой стороны дома и на почтительном расстоянии.

Нести Славку на руке Мамин уже не мог, поэтому он просто взял за шиворот левой рукой и поволок за собой, отсчитывая шаги. Один, два, три, четыре… На сорок первом шаге он почувствовал толчок, словно планету качнуло. Не удержав равновесие, Мамин упал. Раздался оглушительный взрыв.

***

Мамин лежал на спине и смотрел в небо. Мгла постепенно рассеивалась, уступая место синей бесконечности. Луна еще продолжала нависать над сизыми полями, но на востоке уже восходило солнце, грозя вот-вот опалить красно-рыжим огнем верхушки деревьев. Мамин подумал, что вот этот порядок вещей: правильный, справедливый никто не может остановить, даже Гитлер.

– Смотри, Славка, солнце, – Мамин нащупал руку мальчика.

Ему показалось, что рука мальчика дернулась. Алексей повернул голову и посмотрел на Славку. Тот не двигался. Сил подняться не было, поэтому Мамин просто приложил большой палец на место пульса. Его почти не было. Но в том-то и дело, что почти. Слабо-слабо, с большими перерывами, но он все-таки был.

На месте замка лежала груда битого камня, над которой клубился дым. Местами кое-где поблескивали языки пламени. Башенки рассыпались метров на десять в окружности. Останки дома напоминали желто-красную песчаную отмель посреди океана. Одинокую, безжизненную отмель, посреди ничего не подозревавшего, мирного поля.

Внезапно, Мамин увидел слева от себя крошечную фигуру мужчины в белой рубашке и кремовых брюках. Он стоял в стороне от остатков дома. Постояв несколько минут, он поднял руку в знак приветствия, затем развернулся, и пошел в сторону дороги.

Лизы не было. Алексей запрокинул голову назад, взглядом провожая удаляющуюся фигуру. Когда мужчина скрылся на горизонте, Мамин встал и, шатаясь, пошел к месту, где он оставил Лизу. Он почти не сомневался, что там увидит. Но все же где-то внутри теплилась надежда. Может и ей удалось как-то спрятаться. В голове звучал глухой щелчок, который он, находясь в доме, принял за выстрел, а потом убедил себя, что ошибся. Как бы он хотел, чтобы это было так.

Мамин увидел ее издалека. Девушка лежала неподвижно ничком. На спине растеклось красное пятно. Ошибкой был не глухой щелчок. Ошибкой было оставлять Лизу здесь одну. Зачем он это сделал.

Мамин посмотрел на дымящийся остов дома, потом на Лизу, и в совершенном опустении вернулся к Славке.

– Надеюсь, Славян, ты меня не проклянешь за путешествие в мое время, – сказал Мамин и, раздавив капсулу, влил содержимое в рот мальчику.

Вторую он принял сам.

***

Ялта 2018

В палате интенсивной терапии № 6 закрытой больницы ФСБ России все было как обычно. В обеззараженном воздухе носились бактерицидные ионы, вымытый раствором пол неровно пятнами подсыхал под лучами майского солнца, буднично хлопотала медсестра в ослепительно белом халате над больным.

Он лежал на современной реанимационной койке, заботливо укрытый чистой простыню. Медсестра Дарья, двадцатипятилетняя интерн военной медицинской Академии, уже привыкла к своему пациенту, которого она обслуживала неделю. С момента его появления.

Дарья не знала, как его зовут. Для персонала это был объект номер девятнадцать. Медсестра сделала стандартную витаминную инъекцию и повернулась уходить, когда почувствовала спиной движение. Она резко обернулась и выбежала из палаты.

Через минуту в палату вошли несколько человек. Все в белых халатах, но у двоих под халатами – зеленый мундир.

– Здравствуйте, – громко сказал седой, стриженный под «ежика», мужчина.

Пациент моргнул глазами.

– Вы меня слышите, можете сказать что-нибудь? – вновь обратился стриженный.

Пациент пошамкал губами, но ничего не произнес.

– Дарья Николаевна, смочите ему губы, – распорядился стриженный.

Медсестра выполнила приказ.

– Где я, – произнес пациент.

Через два дня пациенту разрешили выходить во двор больницы и делать часовые прогулки. От врачей он узнал, что потерял сознание в метро, был доставлен по протекции Пояркова Александра Николаевича. Ничего страшного не случилось. Просто отравился неизвестным ядом и уже идет на поправку. Пациенту отдали его паспорт на имя Мамина Алексея Степановича.

Два дня Мамин силился вспомнить, что с ним произошло. Ничего не выходило. Кусками в памяти всплывали картины его детства, учебы, тренировок по каратэ. Местами появлялся Санчес. Сны были тяжелыми, с множеством непонятных кадров, как будто он смотрел пленку диафильма. Просыпался мучительно, в поту и ознобе. Неприятность доставляла правая рука, которая странным образом ныла и воняла. Мамина дважды в день водили на перевязку, но руку самому осмотреть не давали, закрывали марлей.

На четвертый день пришел Санчес.

Мамин спал глубоким забывчивым сном. Опять мелькали со скоростью света картинки, то сверху вниз, то начинали заводить круговорот. От этого даже во сне мутило.

– Ну, привет, Лемыч, – сказал Санчес, когда Мамин открыл глаза.

Увидев знакомое лицо, Алексей вдруг вспомнил. Вспомнил кафе DEL MAR, официантку, виски «Джеймесон», метро. Синий клетчатый костюм из камвольной ткани, остро отглаженные брюки, приталенный пиджак, галстук, белая рубашка.

– Здорово, Санчес. Что случилось со мной?