Темноборец

Бессмысленно забывать историю, пусть даже стыдишься ее проявлений. И не думай, что все однозначно. До сих пор существуют историки, воспринимающие правление Сталина исключительно с точки зрения роста промышленного потенциала и победы в Великой Отечественной войне. Как говорят, принял с сохой, а оставил с атомной бомбой. Но это одна сторона весов. На другой – политические репрессии и разрушенные людские судьбы.

Я не вправе судить о том, что перевесит. Для этого мне, как минимум, недостаточно исторических знаний. Если честно, потому-то ваш Небесный Совет и старается забыть историю, что я никогда не была в ней сильна. К своему стыду.

– Никогда не слышал о таких событиях и правителях, – признался Андрей.

– Потому что речь идет не о твоем мире. Делать все под копирку было бы скучно. Да и мне, как я уже отмечала, не хватило бы исторических знаний. А ты можешь не перебивать?

– Конечно. Прости.

– Спасибо. Так вот. На чем мы остановились?

– На Сталине?

– Нет. Это было лирическое отступление. Все началось с художественной академии. Обновленное к середине 2025 года Министерство культуры Российской Федерации снизило возрастной ценз на поступление в высшие учебные заведения, связанные с творческими профессиями. «Возрастной ценз» – это не ошибка в моих устах, а цитата из официально зарегистрированного указа. Видно, они там, наверху, не понимают разницу между льготами по возрасту и по знаниям.

В общем, Российская Академия Художеств начала принимать абитуриентов после девятого класса школы, и я ломанулась в нее сломя голову. На тот момент я обожествляла пришедшее к власти правительство. Школа казалась мне пережитком прошлого для личностей творческого склада ума. Колледжи отправлялись на помойку задворок истории. Высшее образование смогли получать люди в том возрасте, в котором они как никогда опылены протестными настроениями, необходимыми для развития отечественной культуры. Наши учителя поощряли вольнодумство. Мы высказывали самые безумные идеи в надежде стать в будущем великими архитекторами, художниками, писателями и поэтами. Родители относились скептически к моему рвению, но я им не верила. А верила я в Россию, новые образовательные тенденции, наших учителей и закон.

Леся прервалась, поправила прическу и посмотрела на заскучавшего Андрея:

– Ты думаешь, что эта информация не имеет к тебе отношения? Ошибаешься. Очень даже имеет, и скоро ты это поймешь. Вольнодумство породило уроки акционизма. Нет, не подумай: я не имею ничего против акционизма, как такого. Я не превратилась в престарелую фурию, только и делающую, что пишущую заявы с требованием запретить концерт какого-нибудь рэпера Хаски. Я так же не моралфаг. Акция арт-группы «Война» «Лобзай мусора» с Толоконниковой кажется мне забавной. Не думаю, что простой поцелуй с незнакомым ментом, пусть и насильный, мог доставить столь сильный дискомфорт, чтобы как-то повлиять на психику взрослого человека. Это было своеобразным выражением любви. Наверное, – Леся хихикнула и продолжила. – Какой-нибудь L'One, разгуливающий с шариком в форме сердечка по городу в качестве промо к альбому, мне симпатичен. Канье Вест со своими скандальными интервью по типу «Рабство – это выбор» тоже вызывает во мне теплые чувства. Это гениальное промо! Я работала бы точно так же, если бы занимала ячейку в музыкальной индустрии.

Но крайние формы акционизма мне все же претят. Стали претить после конкретного случая, изменившего мое восприятие мира. Преподаватель по современному искусству, Константин Александрович, рассказывал нам про Павленского. Капэйн! Так вы ругаетесь? – Леся постаралась в точности повторить колдовское произношение.

Вышло довольно-таки коряво, с вычленением начала слова и выдавленной из себя ударной гласной. Буквы «п» и «е» вместо того, чтобы выстреливать в воздух, вылетали из полости рта будто звуки пробитой выхлопной трубы. Было похоже на натуральный дефект речи.

– У тебя проблемы с произношением, – пояснил Андрей, постепенно забывающий о целях, как своего путешествия, так и Лесиной речи.

– Ну, это неважно, – Леся улыбнулась своей голливудской улыбкой. – Не хочу материться на русском. Для меня это мерзко. В принципе, не вижу ничего плохого в русском мате, за исключением случаев, когда его употребляют взамен вводных слов, донельзя засоряя речь. Но и произнести долбанный мат не могу! Родители так приучили. А отучиваться непросто. Так что капэйн! – Леся повторила корявое колдовское ругательство. – Мне придется рассказывать тебе об акциях Павленского, которые мне противны, а тебе непонятны. Но, к сожалению, это нужно для полной картины.

Первой громкой акцией этого чудика был «Шов», когда он зашил себе рот на фоне Казанского собора. Призывы к гласности у него, видите ли. Потом была «Туша» – закатывание себя голяком в колючую проволоку ради протеста против якобы репрессивной политики властей в 2013. Не знаю, может репрессии какие и были, но в 2026 мне на них глубоко фиолетово. Да и не верю я, если честно, в подобное. 2013 год – не сталинские времена все-таки, чтобы на полном серьезе говорить о репрессиях. Но не в этом, собственно, суть. Апогеем сумасшествия этой якобы творческой личности стала акция «Фиксация», когда он разделся на людном месте и прибил свои обнаженные яйца к брусчатке на Красной площади. «Апатия, политическая индифферентность!» – кричал он в своих манифестах. Ага, конечно. Потом много еще чего было: отрезание мочки уха, поджог дверей на Лубянке и у французского банка.

Я слушала с омерзением. Но мне рассказывали, что он – один из столпов русского акционизма, наравне с Pussy Riot, танцующими непотребные танцы в храме, и Толоконниковой, устроившей оргию в биологическом музее Тимирязева. Видишь ли, Толоконникову могу и хвалить, и хаять, но, как известно, мир не делится на черное и белое. Так что не стоит винить меня в непоследовательности. Константин Александрович говорил, что Павленский – столь сильная творческая личность, что притягивал за собой свое окружение, превращая их в подобных себе Самсонов, удерживающих на своих плечах современный российский акционизм.

Насчет пробелов в исторических знаниях Леся не наврала. Но ее пробелы не ограничивались историей. Обращаясь в своей речи к библейским притчам, Леся путала персонажей, перевирая сказания. Вот только заметить этого не могла ни она, поскольку глупцу не заметна его глупость, ни Андрей, потому что он не слышал не только о Самсоне, но и о самой Библии. Конечно, Самсон обрушил дом на головы фимистивлян, разделавшись со своими обидчиками и с собой, а не удерживал здание на плечах, но поправить Лесю было некому. Зато оговорка по Фрейду, как говорится.

– Гражданская жена Павленского, Оксана, отрезала себе палец в надежде заслужить прощение у великого художника, то есть великого шарлатана, конечно. Не спрашивай, в чем она была виновата. В такие тонкости я не вникала. Константин Александрович говорил, что это непубличная акция, несущая в себе идею о всесильной любви. Любовь, видите ли, побеждает даже инстинкт самосохранения. Собственно, фу, – Леся скривила лицо и высунула язык, изображая рвотный рефлекс.

– Извини, что перебиваю, – заранее извинился Андрей, долго сдерживавший накапливающиеся вопросы. – Но все эти твои акции напоминают мне заключенного в картине художника из Мидлплэта и ваннаби, отрезающих себе части тел.

– Да, это тоже имело место быть, – согласилась Леся. – Художника я создала намеренно, чтобы высмеять весь этот напыщенный маниакальный акционизм. Даже рада, что тебе довелось с ним столкнуться. Ты ведь понял мою идею? Он был не художником и не колдуном в полной мере, а призраком, оправдывающим свои безумства искусством.

– Да-да, – закивал темноборец.

– Насчет ваннаби ты тоже попал в точку. Я прочитала статью на электронном ресурсе «Медуза». «Потерять ногу, найти себя» – кажется, так она называлась. Взяла некоторые образы оттуда. Знаешь, я впечатлилась, когда прочитала о людях с синдромом нарушения целостности восприятия собственного тела. Не то, чтобы впечатлилась в том смысле, что мне понравилось. Впечатлилась в том смысле, что меня это испугало.

Представляешь, существуют люди, которые хотят отпилить себе ногу, и ничего не могут с этим поделать! Они обладают полноценным телом, о котором многие лишь мечтают, и готовы от него отказаться, изувечив самих себя! У меня в голове не укладывается. Прочитала и ужаснулась. Словно посмотрела хороший фильм ужасов. Больше того, я прониклась проблемами этих людей. Собственно, профессиональная журналистика должна именно с такой силой колыхать души! Привлекать внимание к малоосвещенным проблемам современного человечества!

Но ты забегаешь вперед. Я создала Мидлплэт по другой причине.

Андрей ощутил покалывание в затекших руках. По мере течения разговора, он чувствовал себя все свободнее, и на этот раз смена позы не вызывала стеснений. Темноборец приник к земле, последовав недавнему Лесиному примеру, и навострил уши в ожидании кульминации повествования.

– Для сверхурочного освоения учебной программы нам предложили разработку собственных акций, – Леся говорила непринужденно, но ее лицо все более омрачалось неприятными воспоминаниями. – Я пошла дальше своих одногруппников. Я не только разработала акцию, но и осуществила ее. Вот этим пальчиком, – Леся показала средний палец на своей миниатюрной правой руке. – Я лишила себя девственности. Акция называлась «Чтобы первый раз был особенным». Этакий протест против девичьих стереотипов. Понимаешь? Девочки делают из первого секса некий ритуал, выбирают якобы особо достойных мальчиков, мечтают, чтобы все было при свечах, и всякая прочая лабуда. Они обожествляют свою девственность. Мнят, как некую ценность, первичное удовлетворение естественной потребности в половом сношении.

Я мастурбировала в общественном туалете, сразу же после пары. А потом принесла на занятие свой манифест, писанным на тетрадном листе кровью моей разорванной плевы. Не заставляй меня его повторять. Я, может, и помню дословно, но не хочу сейчас краснеть от стыда. Видишь, я еще не цитировала, а уже краснею?

Лесино миловидной личико действительно залилось краской. Андрей посмотрел на это хрупкое, но столь мужественное феминистическое создание и представил, как по ее среднему пальцу стекает кровавая капля.

– Итак, я не сделала ничего плохого, – будто оправдываясь, заговорила красная, как помидор, Леся. – В отличие от юродивого Павленского, я не появлялась на публике обнаженной, ошарашивая прохожих, среди которых могли быть дети с неокрепшей и легко травмируемой психикой. Я не проявляла признаков эксгибиционизма. Я просто выступила с феминистическим манифестом в надежде искупаться в овациях, не сделав ничего, на мой взгляд, предосудительного.

Если честно, я хотела выслужиться и впечатлить преподавателей, фанатеющих от Павленского и ему подобных. И знаешь, к какому результату все это привело? Меня отправили на осмотр к психологу. Удивительные двойные стандарты! Павленский, прибивающий мошонку к брусчатке, – гений, а я, лишающая себя девственности в туалете, – психически нездоровая. Так я разочаровалась в современном искусстве. Не во всех его проявлениях, конечно, но в акционизме уж точно. Я отчислилась из художественной академии, прежде, чем психолог решилась поставить мне диагноз.

Декан факультета лично уговаривал меня остаться, а Константин Александрович, незадолго до моего отчисления признал, что все-таки в моей акции что-то было. «Художника должны щемить, – сказал он мне во время нашего последнего разговора. – Иначе он не получит развития своего таланта. Художник должен быть голодным. Тебе же известно это высказывание? Леся, поверь, ты была самой талантливой из моих учениц, и я должен извиниться за то, что счел твои творческие идеи психопатическими. Мне жаль, что ты нас покидаешь». Я выслушала его и плюнула ему в морду, сказав, что это очередная акция – акция протеста против деградирующего искусства.

Знаешь, сегодня мне стыдно за свой «Особенный первый раз». После отчисления я пережила затяжную депрессию. Мне хотелось покончить с собой. Не только из-за придания огласке моего акта искусства и публичного позора – по многим причинам, о которых я говорить не готова.

Из петли меня вытащил родившийся творческий замысел. Я размышляла над современным искусством и пришла к выводу, что оно в значительной степени подчинено моде. Половина сегодняшних художников – акционисты, не способные написать хотя бы подобие классического портрета. Все писатели уже вовсе и не писатели, а лингвистические дизайнеры. Они не придумывают душещипательные истории, а лишь выстраивают буквы таким образом, чтобы текст звучал складно и соответствовал социальным запросам.

«Критикуешь – предлагай», – ответила я на свои мысли. И мне было, что предложить. Я задумалась над возможными путями развития современного искусства и поняла, что все новое – хорошо забытое старое. Я не говорю сейчас про недавние веяния авангардизма или про более древнюю византийскую иконопись. Я заглянула куда глубже в историю. Древнейшей и, вместе с тем, высшей и наиболее современной формой искусства было Сотворение мира.

Леся с придыханием говорила о своих творческих подвигах. Постыдный отрывок повествования переменился торжественным, и неловкая краска на лице девушки сменилась здоровым румянцем.

– Моделью вашего мира… Только не смейся! – несмотря на собственное предостережение, Леся поймала смешинку и закатилась так заразительно, что и Андрею пришлось улыбнуться. – Моделью вашего мира стал кусок торта «Наполеон». Разорванные на три части слои, склеенные между собой тонкими нитями тянущейся сгущенки, ассоциировались у меня с плоской Землей, соединенной с раем и адом, а стекающая сгущенка…

– …Внематериальные нити, – договорил за Демиурга Андрей, в изумлении открыв рот.

– Не забывай, что я девочка, – подавляя свой смех, произнесла Леся. – Любовалась на кусочек аппетитного торта и придумала целый мир. Тем более, что теория плоской Земли сейчас популярна, пусть даже в большей степени, как анекдот. Хотя, почему анекдот? В Америке даже конференции на эту тему проводят. Вот, что значит, «тупые американцы»! И я никого сейчас не оскорбляю. Просто вспоминаю, с каким упоением произносил это словосочетание один из моих любимых отечественных юмористов.

– Как ты сумела создать новый мир? – все еще не закрывая самопроизвольно открывшийся рот, спросил темноборец. – Ну, то есть, не каждый же может создать целый мир?

– Честно сказать, сама до сих пор не совсем понимаю, – призналась Леся. – Я создала в голове концепт нового мира, взяв за основу спроецированную на плоскость Землю. Те исторические периоды, о которых мне было известно достаточно мало, я исключила из рассмотрения, а потому начальным уровнем развития Мидлплэта стали не динозавры и неандертальцы, а российская Эпоха дворцовых переворотов.

Копировать Землю бездумно мне показалось далеким от мира искусства, плагиатным и скучным поступком. Художник ни в коем случае не должен уподобляться копировальной машине. Потому я не стала воображать реально действующих правителей и событий. Добавив в создаваемый мир красок, я привнесла в него сказочных существ, легенды о которых ходили у разных народов Земли.

Некоторые виды разумных существ родила непосредственно моя фантазия. Многие нужны были для метафоры. Например, эльфы изначально были аббревиатурой ЭЛФ – эллинические литературные фигуры. Ну, тянуло меня к античности, несмотря на пробелы в исторических знаниях. Оттуда и эльфийский Колизей. Правда, потом я решила, что разумнее будет подогнать мир под одну гребенку, чтобы в нем не возник дисбаланс. Так эльфы стали традиционными остроухими существами.

Мимфы и вовсе возникли из-за моего скудного словарного запаса. Изначально я называла их милфами, хотя подразумевала, конечно, нимф. Поразительно, как путаются в голове созвучные термины. Так древнегреческие богини превратились в MILF, то есть Mothers I'd Like to Fuck. Ну ты понял, дамочки за тридцать пять с подтянутыми формами. Трахабельные мамаши. Когда я осознала свою оплошность, исправить ее удалось только наполовину. В итоге получилось что-то среднее между милфами и нимфами, да еще и с некоторыми чертами сирен.

– Про мимф вообще не напоминай! – раздраженно воскликнул Андрей.

– А что, тебе не понравилось? – с ехидством в голосе встрепенулась Леся.

– Не в этом дело.

– Если не в этом, тогда и не разводи нюни, – насмешливо ответила Демиург. – Я старалась идеализировать ваш мир. Привносила в него ускоренное развитие технологий, чтобы сделать жизнь созданных мною видов максимально комфортной. Моральные правила основывались на выданных Демиургом жителям Мидлплэта Мировых законах. Правда, я боялась, что вы отнесетесь к этим законам наплевательски, как люди к любому законодательству, а потому подкрепила их Скрижалями, обладающими помимо знаний неким могуществом, используемым во благо Мидлплэта.

Все это было художественным проектом, который я мечтала осуществить, но была не способна. Тогда я представила свою модель мира Демиургу, создавшему мир, в котором довелось проживать мне. Не знаю, как мне удалось наладить с ним контакт. Наверное, ежедневными обращениями и молитвами всем существующим Богам: от Иисуса до Будды. Меня услышали и позволили реализовать мой проект.

Как оказалось, мне не нужно было никаких особенных сил для воплощения в жизнь Сотворения мира. Я нуждалась лишь в разрешении, и мне его даровали. Так появился Мидлплэт, постепенно занявший промежуточное место между возникшими Даунклаудом и Лоустэйром. Мир должен быть полярным. Так мне пояснили. Сама по себе плоскость, не взаимодействующая с двумя другими, не имела смысла. Это нарушало некие незнакомые для меня физические закономерности.