Маленькие камешки переворачивают повозку

Передо мной стояла невысокая старушка с длинными седыми волосами, заплетёнными в косу, лежащую у неё на плече. Время не обделило её морщинами и судя по глазам мудростью и опытом. Впрочем, одета она была скромно, но со вкусом: тёмно-алое платье в пол с невысоким воротником выгодно подчёркивало её бледноватый оттенок кожи, поддерживало пусть и потерявшую в привлекательности, но всё ещё достойных размеров грудь, а рукава придавали изящности ручкам.

– Ох, а одеяние Вам истинно пришлось по телу. Позвольте пригласить пусть и на скромную, но трапезу.

Её речь хоть и была несколько замысловата, но точно не выражала агрессии или хоть сколько-нибудь негативного отношения. Казалось, что даже если она будет держать в руках нож и пытаться тебя убить, то это не будет чем-то страшным и угрожающим. Мы прошли по коридору в кухню или столовую: посреди комнаты стоял небольшой деревянный стол, покрытый белой скатертью и четыре стула вокруг него. Старушка жестом пригласила меня присесть. Сама же заняла место напротив. Всё помещение освещается небольшой люстрой из семи свеч, хотя игл для них было десять. Небольшие языки пламени заставляют тени едва заметно дрожать. Пахнет топлёным воском.

– Внучка мне поведала о том, как произошла встреча ваша с ней. Прошу простить её за прощание её. Бывает груба она и неучтива, но девушка она хорошая.

– Я просто не знаю, как к этому относиться. Но при любом раскладе я благодарен за помощь. У меня ничего нет, но я найду способ вернуть то, что должен.

В комнату с подносом в руках вошла девушка: иссиня-чёрные волнистые волосы спускались до плеч, белая рубаха и тёмного оттенка кожаный корсет, кожаные обтягивающие штаны. Сняв с подноса, она поставила на стол перед нами по небольшой миске горячего супа, паре ломтей белого хлеба, рядом с мисками положила начищенные до блеска металлические ложки и тканевую салфетку. Вернулась она также незаметно, как и исчезла, но уже без подноса. Девушка села вместе с нами за стол.

– Вот все и за трапезой. – Произнесла старушка, и она вместе с девушкой закрыла глаза, сложила ладони вместе и слегка склонила голову. – О нечестивые Трое, да будут прокляты жизни ваши и жизни последователей ваших, да пребудут они как и вы в забвении, дабы возрадовались Семеро и последователи их, дабы могли мы вкушать каждый день, как трапезу сию, ниспосланную нам милостивыми владыками нашим, восходы солнца и лун над головами нашими, как улыбки святых Семерых. – После этих слов они подняли головы, открыли глаза и взяли приборы в руки. – А Вы не возносили сердце своё в молитве к Семерым?

В горле пересохло. Надо что-то сказать.

– Семеро? – Самый тупой вопрос, который мог прийти в голову.

– Семеро богов: света, тьмы, весов, жизни, смерти, забвения и гнева. Вы не знаете наших богов? Откуда Вы? – В памяти всплыла сцена из кошмара.

– Я ничего не помню после того как проснулся в лесу некоторое время назад. – Надеюсь, что на лице у меня ничего не написано.

– Вот как. Довольно печально сие.

– Вы же сказали, что Вас разбойники ограбили. – С недоверием в голосе девушка покосилась на меня.

– Возможно, что так и было. Другого объяснения тому, что я оказался там без каких-либо вещей я не могу найти.

– Имя? Имя же Ваше должны помнить Вы.

– Нет, даже его.

– Одно я могу сказать точно. – Старушка посмотрела мне в глаза. – Вы точно не из этих мест. На ближайшие гексоны вокруг нет ни городов, ни деревень. – Её взгляд опустился. – Вы не вкушаете с нами трапезы.

Звучало это скорее как упрёк, а учитывая сказанное ранее подозрения относительно меня у них только росли. Я, было, взял ложку и опустил её в ещё покрытый паром суп, но, несмотря на голод заставить себя есть не могу. Что-то внутри меня не может даже каплю еды запихнуть внутрь.

– Вам не нравится то, что я приготовила? – То ли ехидно, то ли с обидой в голосе спросила девушка.

– Полагаю, что наш гость слишком устал, чтобы даже принять трапезу, пусть и столь для него необходимую. Наверху мы подготовили для Вас комнату. Я Вас провожу… – Старушка поднялась из-за стола. Некая скованность была в этом простом движении. Раньше такого не замечал.

– Не стоит. Я и так доставил уйму проблем.

– Позади Вас лестница. Последняя дверь справа.

Старушка вернулась в прежнее положение. Хозяйки дома продолжили трапезу в тишине и даже будто забыли о моём существовании. По скрипящим деревянным ступеням я поднялся на второй этаж. Освещённый двумя свечами коридор, узорчатый жестковатый ковёр на полу, три двери, очевидно, ведущие в другие комнаты и последняя справа – в отведённую мне. Ничего не обычного. Дверь в мою комнату открылась тихо, петли были смазаны хоть и давно, но достаточно хорошо. Внутри также ничего особенного: деревянная кровать, тумбочка, стоящая на ней незажжённая свеча в подсвечнике, небольшой прямоугольный прикроватный коврик, окон нет. О большем сейчас и просить не могу. Не нашёл ничего чем можно было зажечь свечу. В полной темноте разделся, как мог аккуратно сложил вещи, положил на тумбочку и лёг в тёплую кровать. Глаза тут же закрылись. В памяти всплыли кадры из того кошмара. Тот каменный стол, та убитая женщина, белые балахоны, странное ощущение прилипшей к спине тёплой одежды. По телу пробежали мурашки. Я ещё сильнее закутался в одеяло, свернулся калачиком и почти тут же провалился в сон.

Утро разбудило ярким солнечным лучом, пробивающимся сквозь тонкие занавески на окнах. Птицы уже вовсю щебетали, порхая между ещё не покрытых зеленью деревьев. Затхлый запах собственного пота и выкуренных ночью сигарет словно давят на грудь и не дают дышать. Поднявшись с кровати, почти бегом подошёл к окну и открыл его. Прохладный ветер тут же ворвался в комнату, раздув занавески, как паруса. Одни глубокий вдох и жизнь, будто снова наполнилась смыслом. Вот она – весна! Поднял с пола смычок со скрипкой. Только инструмент Angelo тут же запел какую-то мелодию. Послышался стук в дверь. Смычок со струнами разливали по комнате прекрасный звук, наполняя пространство своим волшебством. И снова стук в дверь. Птицы за окном начали подпевать, хоть и исполняли известную только им партию. Громкий стук дверь. Выстрелы.

Я вскочил с кровати. В комнате всё также было темно. Руки свело судорогой от напряжения. Это опять сон. Дурной сон. Медленно опустился на кровать. По затылку холодные капли пота стекли вдоль хребта до самого его основания. Раздался робкий стук в дверь. Сердце почти остановилось.

– Прошу прощения… Вы не спите?

Чей это голос? Кто это?! Где я?!! Подорвавшись с кровати, я мигом оказался у двери и резким движением открыл её. На пороге стояла молодая девушка: ярко-жёлтые глаза, чуть розоватые тонкие губы, небольшой прямой носик, тёмные чуть приподнятые аккуратные брови, две заплетённые косы за спиной цвета звёздной зимней ночи, небольшая грудь, прикрытая тонкими длинными пальчиками и платьем, цвета свежей травы. Она смотрела на меня то ли с удивлением, то ли с испугом. Медленно её взгляд опустился. Щёки покраснели. В моей памяти всплыли фрагменты вчерашнего дня – эта та девушка, что помогла мне.

– Это Вы.

Я успел сказать только это, как тут же получил пощёчину. Девушка убежала вниз по лестнице в конце коридора. С чего это… лёгкий ветерок пробежал по телу… обнажённому телу. Идиот! Ладонь с силой ударила лицо.

Вернувшись в комнату, первым делом оделся и привёл в порядок кровать. Снова робкий стук в дверь. На пороге стояла хозяйка дома.

– Приятного Вам пробуждения. – В её голосе снова были эти нотки, заставляющие доверять ей вопреки всему. – Внучка не успела передать, что завтрак уже готов и дожидается Ваше прихода внизу на столе. – Не успела передать, да? – Нам же необходимо посетить рынок. Будет ли на то Ваша любезность, но не могли бы Вы после трапезы присоединиться к нам?

– Да, конечно… только я не знаю где рынок.

– Думаю, что прогулка по нашему скромному пристанищу пойдёт Вам на пользу.

С улыбкой на лице старушка исчезла в коридоре.

Если подумать, то это действительно может помочь. Если бы вспомнил хоть что-то о себе, то это было бы… здорово? Закрыв за собой дверь, я спустился вниз. Дом уже опустел, и висела странная тишина. На столе стоял нехитрый завтрак: пара поджаренных яиц, три небольших отварных клубня картофеля, ломоть пшеничного хлеба, покрытый маслом и кружка с чем-то горячим, пахнущим мятой и… какой-то травой. Организм не противился приёму пищи, как это было вчера. Может я действительно вчера сильно устал… или всё дело в том, что я сейчас один. Такое чувство, что так и должно быть, что я уже тысячи, десятки тысяч раз ел вот так, сидя один за столом. Было в этом какое-то особое удовольствие.

Прикончив завтрак, отнёс посуду на кухню, помыл и оставил сушиться. В прихожей на тумбочке лежат ключ и записка… символы мне не знакомы. Я не понимаю что написано, хоть и понимаю, что хотели мне сказать: «Это ключ от дома. Заприте за собой дверь, когда будете уходить». Ладно, подумаю об этом позже. Обулся в стоящие возле порога сапоги, взял ключ, вышел из дома, запер за собой дверь. Сильный порыв ветра ударил в спину, и всё перед глазами закрыла седо-чёрная пелена волос. Не знал, что я почти седой. Верёвкой собрал волосы хвост на затылке и по слегка размытой вчерашним дождём дороге вышел на главную улицу.

Поселение выглядело совершенно иначе: по мощёной крупным камнем дороге ехали повозки, набитые различным товаром; на обочине и во дворах играли дети; женщины с небольшими холщовыми сумками в руках шли в центр. Скорее всего, рынок там, куда движется весь этот поток людей. Прохожие, увидев меня, начинали о чём-то перешёптываться – видимо, я привлекаю много внимания своим внешним видом… либо из-за того, что я здесь чужой. Дома и улицы сияют на медленно поднимающемуся в зенит солнце. Вот и главная площадь! Не успел я всё толком осмотреть, как уши резанул противный звук – недалеко от меня среди толпы зевак. Странно одетый мужчина с разукрашенным в синий и жёлтый лицом бренчал на каком-то инструменте. Люди хлопают в ладоши и смеются?! Мне кажется, что у меня кровь из ушей сейчас пойдёт! Я прорвался сквозь толпу и подошёл к этому музыканту:

– Не надо, пожалуйста… – Сказал я, положив руку на струны.

– Эй, чего надо?! Уйди! Дай послушать! – Толпа явно не разделяла моего мнения.

Музыкант только лишь вопросительно посмотрел на меня. Я взял в руки инструмент, подтянул струны и положил его на плечо. Пальцы начали двигаться сами собой. Глаза закрылись, и поток музыки заставил вспомнить сегодняшний сон. Я мог бы делать это до самого скончания моих дней. Лёгкая мелодия заставила толпу стихнуть. Да что толпу, будто весь мир сейчас остановился и слушает, как я играю. Пальцы ударили по струнам, затем быстро начали их перебирать, время от времени снова ударяя по ним. В голове всплыл образ тихого дня, сменившегося яростной грозой. Вскоре всё стихло. Кто-то уже начал хлопать в ладоши, но струны снова зазвенели. Медленно, звонко. Как будто капли с крыши домов падают и ударяются о порог или дорожный камень. Пальцы немного прибавили в темпе и заставили вспомнить пение тех птиц, которых я слышал во сне. Прозвучали последние ноты, и я открыл глаза: толпа, как и музыкант, смотрит на меня. С одного единственного хлопка началась настоящая буря. Вернув инструмент музыканту, я получил в ответ небольшой клочок бумаги, на котором что-то написано – прочитать я, естественно, не смог. Только кивнул в ответ, сунув записку в карман.

– Это было чудесно! – Из толпы вышла девушка, что спасла меня. – Вы воистину прекрасно играли! Может быть, Вы бродячий бард или известный артист?!

– Думаю что ни то, ни другое. Но играть мне действительно понравилось.

– Тогда, может быть, Вам стоит отправиться в столицу. – К нам присоединилась хозяйка дома. – Если Вы где и обучались, то только в столичной академии бардов. Если это так, то Вас должны знать и помнить.

– Я подумаю над этим. Вот ключ от дома. – Я передал его хозяйке. – Утром Вы просили присоединиться к вам на рынке.

– Утром… – почти неслышно сказала девушка и залилась краской.

Думаю, что должен извиниться перед ней тот инцидент… но не сейчас – дома.

Мы обошли, кажется, весь рынок. Различное мясо, немного рыбы, овощи, зелень, чуть-чуть специй, молоко и масло – всем этим были забиты три сумки. Если бы меня не было, то они бы сами это всё тащили? Руки медленно, но верно начинали болеть, а домой дамы ещё не собираются. Вдалеке раздался радостный шум толпы. Естественно мы пошли туда. Люди толкаются вокруг сцены, кричат, машут руками, свистят. Я поставил сумки на землю и поднял взгляд. На сцене женщина с короткими растрёпанными рыжими волосами в чёрном балахоне избивала какого-то мужика. На вид он был довольно силён, по крайней мере, сильнее меня, но она бьёт метко и видимо больно. Блокировав три прямых, мужчина пропустил удар справа в челюсть, затем коленом в живот и локтем по затылку. Тело упало без сознания, а толпа взорвалась радостным криком.

– Простите, а кто это? – Спросил я у стоящего радом парня.

– Ты не знаешь?! Не местный? – Я лишь с улыбкой почесал затылок. – Это преподаватель магической академии из столицы. Я не знаю её имени, но она каждый год приезжает к нам и устраивает вот такие бои. Тех, кто её впечатлил, она забирает с собой и обучает их магии.

Парень подошёл ещё ближе ко мне и поднял мою руку вверх. Я тут же одёрнул.